— Как он посмел! — Она отставила шоколад в сторону и приподнялась на постели.
Миссис Моффат оторвалась от работы и, уловив признаки сгущающейся грозы, поспешила внести успокоение в душу молодой девушки.
— Я знаю, что вы подумали, дорогая моя девочка. Это прямо написано у вас на лице. Уверяю вас, нет ничего неприличного в том, чтобы принять одежду и прочие вещи от джентльмена, который выполняет поручение своей матери. Лорд Кендал объяснил мне все обстоятельно. Деб! Вы должны быть благодарны за то, что он взял на себя столько забот. Его мать знала, что вы не захотите явиться в Лондон похожей на оборвыша из сиротского приюта.
Из сиротского приюта! Это слово ранило!
— Как он выразился? Повторите. Кем он назвал меня? — Возмущению Деборы не было предела.
— Конечно, он не так выразился. Он настоящий джентльмен. Я говорю вам это только для вашей же пользы. Вы нравитесь ему, Деб. Это истинная правда. Если вы только улыбнетесь ему, заговорите ласково — вы знаете, что я имею в виду, — вы сами удивитесь, каков будет результат.
Женитьба! Моффат лукаво и весело улыбнулась. Вот что было на уме у миссис Моффат. Дебору вместо гнева охватил истерический смех. Спрыгнув с кровати, она принялась разглядывать доставленные в ее комнату вещи. Под дорожными платьями из тонкого зеленого сукна были скромно уложены нежнейшие и самые интимные принадлежности женского белья. Там были еще и платья для прогулок, и целый набор обуви из кожи, и белые шелковые чулочки, и изящные подвязки с вышитыми голубыми цветочками.
— Где моя собственная одежда? — спросила Дебора у Квентина.
— Дядя Грей велел миссис Моффат убрать ее подальше.
— Он велел… Он приказал… Кто он такой, в конце концов?
Квентин заволновался.
— Деб, тебе не нравится дядя Грей?
— Твой дядя Грей, позволь мне высказать собственное мнение. — Тут она осеклась, увидев, какое выражение появилось на лице мальчика. Одно ее слово — и этого будет вполне достаточно — и она начнет возводить стену между Квентином и его опекуном. Дебора глубоко вздохнула и произнесла незаконченную фразу по-другому: — Твой дядя Грей определенно знает, как доставить удовольствие леди.
Квентин недоверчиво посмотрел в ее глаза, но, не увидев в них лжи, перестал тревожиться и, оседлав верхом стул, как лошадку, поведал торжественно:
— Ты знаешь, у дяди Харта есть сын такого же возраста, как и я. «Значит, теперь он уже „дядя Харт“», — не без горечи подумала Дебора.
— Мне и в голову не могло прийти такое! Она не без труда изобразила на лице улыбку.
— Его зовут Язон, и мы станем с ним лучшими друзьями. Такими же, как мой папа и дядя Грей.
Она почувствовала нотку неуверенности в его голосе.
— … только…
— Что, Квентин?
— Лучшие друзья делятся между собою всеми своими секретами.
Она поняла, какой секрет он имел в виду, и произнесла, осторожно подбирая слова:
— Ты можешь сказать ему, что ты не помнишь многих вещей, а в остальном все расскажешь ему честно. Ты понял меня, Квентин?
В этом пункте они с Греем полностью сходились. Это был один из способов поведать свету о том, что Квентин потерял память.
— Дядя Грей сказал мне то же самое. Если я буду говорить людям, что был в ту ночь в библиотеке, они начнут задавать мне слишком много вопросов. И все-таки…
— Что тебя волнует?
— Почему я не могу вспомнить, Деб? Я старался и сейчас стараюсь, но ничего не получается.
Лицо Квентина вдруг исказилось от душевных страданий, и с криком «папа… папа…» он прижался к Деборе.
Его слова расстроили ее. Она знала, что мальчик переживает потерю памяти, но впервые ей открылось, что он еще глубоко страдает от чувства вины. Дебора погладила его волосы и держала Квентина в объятиях, пока его рыдания не утихли. Он поднял голову, утер слезы и тут заметил:
— Ты плачешь?
Она перестала удерживать его, когда мальчик разомкнул ее руки и чуть отодвинулся от нее. Опустившись перед ним на колени и в мысленной молитве прося Бога вложить ей в уста правильные, нужные слова, Дебора сказала:
— Твой дядя Грей любит тебя, Квентин. И он знает, что ты не можешь вспомнить. Твой папа любил тебя больше всего на свете. Почему бы он стал относиться к тебе иначе, чем дядя Грей? Ведь они были настоящие друзья, а друзья думают одинаково. Твой папа не мог тебя возненавидеть, даже перестать любить. Я рассказывала тебе, как все было. Он спасал тебя. Он крикнул, чтобы ты убегал, а я была рядом, чтобы помочь тебе.
Квентин нахмурился, обдумывая ее слова.
— Все-таки я хочу все вспомнить, — заявил он.
— Настанет день, и это случится.
— Правда, Деб?
— Правда.
Его маленькое личико вдруг стало злобным.
— Очень хорошо. Тогда мы поймаем того, кто застрелил папу, и повесим его.
Он ушел из комнаты, а она смотрела ему вслед с тяжелым чувством в душе. Схватить убийцу лорда Баррингтона для нее было гораздо менее важным, чем сохранить Квентину жизнь.
Переодевшись в один из новых нарядов, Дебора появилась в кабинете, где ее ожидал Грей.
— Я хотела бы знать, что все это означает? — Она провела рукой, коснувшись нового зеленого платья.
Грей отложил газету, которую до этого читал, и довольно холодно взглянул на Дебору.
— Садитесь, Дебора. Есть несколько вопросов, которые мы должны обсудить наедине.
К смене интонаций голоса и его манеры поведения она уже достаточно привыкла, поэтому молча заняла место на стуле, вежливо, но настойчиво предложенном ей, и приготовилась слушать его сентенции.
— Я уже говорил вчера, что вы будете гостьей в моем доме. Поэтому вы должны быть одеты соответственно. Иначе возникнут нежелательные пересуды и недоразумения. Или, еще хуже, подозрения. Если вас беспокоит то, что теперь вы у меня в долгу, считайте, что это часть жалованья, положенного вам за заботы о Квентине в последние несколько месяцев. Черт побери, девчонка!
Криком он заткнул ей рот еще до того, как она собиралась что-то возразить.
— Я снабжаю ливреями моих слуг, и это, поверь, недешево мне обходится. Тебе же я должен гораздо больше. Ты опекунша Квентина и гостья моей матери. Я не хочу, чтобы тебя принимали за бедную родственницу. Это плохо отразится на репутации нашей семьи.
«Приютского оборвыша». Неужели он думает, что ей доставит удовольствие быть одетой в старомодный провинциальный наряд? Как и всем девушкам, ей хотелось иметь хорошую одежду. У нее не было ни возможностей, ни средств одеться по своему вкусу. Она хотела быть красиво одетой для собственного удовольствия, а не ради того, чтобы привлекать к себе внимание или тешить чье-то тщеславие.
В ее глазах читалось неприятие всех его разглагольствований, но сейчас она была не в настроении ввязываться в словесную битву. По сравнению с тревогой за Квентина ее собственные обиды казались сущим пустяком.
— Что вы желаете со мной обсуждать? — спросила она.
Грей был так удивлен ее мгновенной капитуляцией, что не сразу прервал молчание.
— Я взял на себя смелость нанять для вас горничную. По крайней мере на время нашего путешествия до Лондона. Там же, у матери, найдется достаточно горничных, чтобы обслуживать вас. А эта девушка может вернуться обратно в Уэлс.
Она знала, что с ее стороны это простое упрямство и желание противоречить, но остановить себя уже
