Дебора, не глядя, шарила вокруг себя в поисках какого-либо тяжелого предмета, который мог бы послужить оружием. Ее пальцы сжали пресс-папье из оникса. Подул легкий ветерок и огненные языки охватили драпировки от пола до потолка. Дебора и Квентин не шевелились. Стэндиш устремил на них свой неподвижный взгляд. Ничто, казалось, не волновало его. Он только что убил человека. Вокруг начинался пожар, раздуваемый сквозняком через французские окна, а он даже ни разу не моргнул.
— Я вынужден убить всех. И мальчика тоже. Ты должна меня понять.
К ее собственному удивлению, ее голос был абсолютно спокоен.
— Какая тебе в этом польза, Филипп? Грей знает, что ты предатель и убийца.
Она не была в этом уверена, но все же от безвыходности положения прибегла ко лжи. Может быть, он отпустит их? Но ее иллюзии тотчас развеялись.
— Это неважно — знает или не знает про меня Кендал. У него нет доказательств. А без доказательств мой отец не поверит ему. Только на это я и надеюсь.
Дебора закричала, угрожая ему:
— Как ты не поймешь? Грей все равно убьет тебя, если с нами что-нибудь случится. И обойдется без всяких доказательств.
Филипп улыбнулся неожиданно мягко.
— Как вы не поймете, мисс Вейман, что мне безразлично, что случится со мной.
Он уже решил умереть, но не раньше, чем уничтожит всех свидетелей. И такое решение он принял ради своего отца.
— Отец проклянет даже память о тебе!
— Он ничего не узнает. А если узнает — не поверит.
— Зачем ты все это сделал? — Она показала рукой на труп отца и полыхающую стену.
— Из-за денег. Жалованья секретаря не хватало, чтобы держаться на равных с друзьями лорда Кендала. А я так хотел войти в их круг.
— Когда все это началось? — Дебора специально затягивала разговор с ним.
Позади Стэндиша стена уже дымилась. Вот-вот она вспыхнет так же, как и драпировки. К этому моменту она должна быть готова действовать.
— Мы все учились вместе в университете. Я всегда был отщепенцем. У меня не было денег, чтобы участвовать в их развлечениях.
— Я понимаю твои чувства…
Когда же вспыхнут деревянные панели?
— Гувернантки в семьях тоже чувствуют себя бедными родственницами. Я всегда страдала от одиночества.
Дебора бросила взгляд на тело отца. Он был причиной всех ее несчастий. Почему же все-таки чувство жалости к нему на мгновение пробудилось в ней?
Стэндиш продолжал: — Я был почти уверен, что Кендал устроил мне ловушку. И что он выведет меня на след мальчика через тебя. Я должен был убрать свидетеля. Если что выплывет наружу, отец умрет, не вынесет позора.
Казалось, он умоляет Дебору, чтобы она поняла его и согласилась с ним.
— Я не собирался заходить так далеко. Все началось с мелочи. С ничтожной информации, за которую я получил вознаграждение. Это был даже не вопрос большой политики.
—Но это стало вопросом жизни и смерти, когда Баррингтон стал угрожать тебе разоблачением!
— Да, это так. Ты права. Прости меня.
Он сделал шаг-другой по направлению к ней. Дебора уже представила себе, как полыхнет из ствола пламя, запахнет порохом — все как в тот раз. Надо все время что-то говорить, говорить, пока не поздно — выиграть время.
— Но ты же не левша! Почему тогда?..
— Я обжег правую руку горячим воском, и она была забинтована.
Она услышала разъяренный рев огня. Всю стену вдруг мгновенно охватило пламя. В момент, когда его внимание отвлеклось картиной пожара, Дебора толкнула Квентина к дверям.
— Беги! — крикнула она, а сама, замахнувшись пресс-папье, кинула его в Филиппа.
Оно угодило Стэндишу в плечо. Он выронил пистолет, но тут же успел поднять его, опередив Дебору. Она отпрыгнула в сторону и выскочила в холл. Дверь библиотеки на мгновение скрыла ее от Филиппа. Ей послышались какие-то крики, звук разбитого стекла. Может быть, помощь уже близка. Надо найти Квентина! Его голос донесся с винтовой лестницы.
— Я здесь, Деб!
Неужели кошмары прошлого не оставят се никогда? Опять винтовая лестница, как тогда, с Альбертом, опять за спиной обезумевший маньяк… Вот он уже появился в дверях библиотеки.
Дебора устремилась через холл вверх по лестнице, ожидая, что в любое мгновение пуля вопьется ей в спину. С площадки первого этажа в обоих направлениях простирались длинные коридоры.
— Где ты, Квентин?
— Я здесь, — послышалось с самой вершины лестницы.
Ее сердце замерло. «Квентин! Тут для тебя нет спасения!» Галерея на верхнем третьем этаже была чисто декоративной. Оттуда не было иного выхода как только снова на лестницу.
— Спускайся ко мне!
Мальчик не откликнулся. Позади себя Дебора услышала тяжелое дыхание Стэндиша и буквально взлетела по лестнице вверх. В потолке располагался огромный стеклянный купол, сквозь который она могла увидеть луну и звезды в черном небе. По бокам в нишах стояли мраморные статуи. Через боковые узкие окна виднелись крыши лондонских зданий и освещенная луной серебряная лента Темзы. События развивались столь стремительно, что ей было некогда заняться Квентином. Дебора попробовала открыть окна — одно за другим. Они не поддавались. Да это было и бессмысленно. За окнами был только узкий карниз и гладкая отвесная стена до самой земли.
Она опустилась на колени и обняла Квентина. Он не плакал. Его огромные черные глаза были полны веры в нее.
— Деб, я вспомнил все! Я все вспомнил! — Его слова прорывались сквозь частое хриплое дыхание.
— Я знаю, знаю, дорогой! — Дебора прижала губы к его уху. — Слушай внимательно. Ты должен сжаться в комочек и спрятаться за статуей. Как только Стэндиш пройдет мимо тебя, беги скорее из дома. И не оглядывайся, что бы ты ни услышал. Наоборот, беги еще быстрее!
У него дрогнули губы.
— А где будешь ты?
— Я последую за тобой. Но ты не должен меня ждать.
— Нет, Деб! Я хочу быть с тобой.
— Твой отец сказал бы тебе то же самое, что и я. Вспомни о нем…
Ее время вышло. Шаги Стэндиша по лестнице слышались все ближе. Она толкнула Квентина поглубже в нишу за статуей. Потом побежала по галерее дальше, надеясь, что Стэндиш, в погоне за ней, минует убежище Квентина. Тяжелое дыхание неотступно преследовало ее. Дебора испугалась, что Квентин выдаст себя этим дыханием, но, когда Стэндиш ступил на галерею, она поняла, что это он дышит так тяжело. Она должна была догадаться раньше, вспоминая дыхание убийцы в Париже, что Стэндиш страдает тем же недугом, что и Квентин.
— Ты не уйдешь от меня! — произнес Стэндиш не угрожающе, не злобно, а так, будто они вели спокойную беседу, например о погоде. — Чувствуешь запах дыма? Огонь распространяется очень быстро. Никому из нас не убежать.
Как бы подтверждая его слова, раздался гул, затем оглушительный взрыв. Дым заполнил пространство между витыми пролетами лестницы. Отражение огненных языков заплясало в окнах и стеклянном куполе. Наверное, в аду бушует такое же пламя.
Она произнесла с отчаянием в голосе:
— Ты все равно проиграл, Стэндиш! Я направила тебя по неверному следу. Квентина здесь уже нет. Он спасся и теперь расскажет всему миру о твоей подлости и жестокости. Твой отец все узнает от мальчика и поверит ему.
