– их у Годвина было много – верили в обратное.
Харальд правил Англией недолго. Он умер, его место на престоле занял другой сын Кнута Могучего Хардекнут. Первым делом он приказал вырыть тело Харальда из могилы и бросить его в болото. Но Годвина сын Кнута Могучего не тронул. Некоторое время он преследовал его, затем смирился, пригласил к себе. Хардекнут скончался скоропостижно, на свадебном пиру. И вновь перед собранием Витана встал жизненно важный вопрос: кому править Англией? И вновь за дело взялся Годвин. Он уговорил пассивного, склонного к отшельническому образу жизни, к меланхолическому созерцанию, а не к решительным делам Эдуарда занять пустующий престол, обещав ему полную поддержку Витана.
Некоторые исследователи той эпохи уверяют, что Эдуард действительно не хотел быть королем Англии, но в этом случае странным может показаться брак инфантильного короля с дочерью Годвина Эдит. Если же учесть, что к этому времени сын Годвина Тости женился на дочери графа Фландрского Балдуина, то можно лишь восхититься великолепной работой и цепкой хваткой Годвина, породнившегося с самыми знатными европейскими королевскими родами и сделавшего для своих детей ничуть не меньше того, что сделал царь Филипп для Александра Македонского, а Цезарь для приемного сына Августа.
Годвин сын Вульфнота мог бы гордиться собой, а был ли он пастухом или мог ли он самолично пасти стадо в то, очень важное для него утро, – не важно. А разве это важно? Разве Александру Великому так уж важно было в определенный момент его жизни выводить свою родословную от самого Геракла, о котором пастухи Македонии в день рождения будущего покорителя мира и знать не знали?! Значит – важно, если такой неглупый человек решил потратить драгоценное для всего мира свое личное время на подобного рода дела! А ведь тратил Александр Македонский время на это! И не он один занимался поисками великих своих корней. Важное это занятие для каждого конкретного человека и для всего человечества в целом. Почему- то – важное.
Конечно же, точно ответить на вопрос, какое было стадо у Годвина и кто его пас, может только сам Годвин, но дело тут не в поголовье крупного рогатого и не рогатого скота, а во времени. Оно в своем бесконечном диалоге с разными людьми из разных родов ведет себя, мягко говоря, не очень логично. То ему захочется, чтобы будущие правители пасли свои стада, занимались извозами, пахали землю, дубасили молотом по наковальне, то вдруг время требует от людей совершенно иные родословные, и отцы- основатели тех или иных стран-государств становятся потомками Гераклов и богов. Время ведет странный разговор с людьми. Поэтому можно оставить родословную Годвина в покое и перейти к событиям, которые надвигались с неотвратимостью на Англию, и в которых два его сына, Тости и Гарольд, сыграют исключительно важную роль.
Гарольд, как и его будущий соперник в борьбе за английскую корону дюк Нормандии, тоже любил читать книги, но в отличие от Вильгельма, ему не нужно было с самого раннего детства доказывать всему миру законность своего рождения. Он рос в спокойной обстановке процветающего семейства, обласканный матушкой, слугами, домочадцами. Хотя отцу некогда было заниматься воспитанием и образованием детей, но все они имели прекрасную возможность познакомиться с классической литературой, с трудами по истории Европы.
Сыновья Годвина относились к образованию, мягко говоря, скептически, уделяя основное внимание воинским упражнениям и воинской науке, и лишь Гарольду полюбились книги, знания. Между прочим, в силе и ловкости, в бойцовских качествах он не уступал братьям: именно это разностороннее развитие, стремление к познанию и позволило ему занять столь высокое место в истории страны, в истории Европы. Гарольд развивался гармонично, никто не мешал ему своими авторитетными советами, нравоучениями и приказаниями, в чем, надо сказать, огромную роль сыграл Эдуард Исповедник, относившийся к нему по- отечески.
Об английской короне сын Годвина еще и не мечтал, когда задал сам себе сложный вопрос: как сделать Англию сильной, а народы ее счастливыми, как примирить пиктов, скоттов, саксов, англов, нормандцев, данов, валлийцев, ирландцев? Такой вопрос задают себе лишь добрые люди, но Гарольд в те годы был еще слишком юн, чтобы понять основное главное качество гармонии жития. Да, гармония – это мирное соединство совершенно разных людей, групп людей, племен, народов, но это – не закон, а скорее исключение, редчайший праздник, на котором по великому случаю собрались старые друзья, давно мечтавшие посидеть за одним, обязательно круглым столом, поговорить, вспомнить доброе, повеселиться.
Но где найти такой большой круглый стол, как собрать на праздник жизни народы и племена Альбиона, какие разговоры вести, чтобы не скучно, не грустно и не обидно было ни одному из гостей, если даже Артуру, любимому герою Гарольда, сделать это не удалось?!
Да, саксу Гарольду нравился вождь бриттов, поднявший и воодушевивший народ на борьбу против саксов, которые в течение семидесяти лет с 449 по 519 годы закрепились на острове, образовали три королевства, продолжали расширять владения. А с континента на Альбион прибывали все новые племена саксов и, казалось, на острове не найдется силы, способной остановить этот упрямый людской поток. Но сила такая нашлась.
В Гвинедде (Северном Уэльсе) король Мэлгон сын Касваллауна, организовал народ на борьбу против саксов, не подпуская врага к своим владениям тридцать лет с 517 до 547 годы.
В 519 году вождь бриттов Артур повел войско к горе Бадон. До сих пор некоторые ученые считают, что такого короля не было, что это – имя легендарное. Оставим ученые споры, дело в другом.
Сражение близ Бадона закончилось сокрушительным поражением саксов, началась эпоха короля Артура. Народы Альбиона воспряли духом, могучая фигура вождя притягивала бойцов. Со всех уголков острова в местечко Каэрлеон на Аске, в замок Артура, шли люди. Еще не было мифа, легенд, сказки, бесчисленных рыцарских романов, куртуазной глупости, порожденной так называемой эпохой Возрождения, разродившейся на пепелище удивительной и поэтичнейшей из эпох, на костях великих мыслителей, которых «возрожденцы» (тоже великие!) окрестили с оттенком скепсиса и легкого пренебрежения бардами, скальдами… Еще не было стремления к изыску форм и способов выражения мыслей и дум. Но уже был Круглый стол короля Артура, одного из последних ярких представителей уходящего в прошлое, в забытье язычества. Круглый стол! Символ язычества. Символ равных. Никаких пастухов, никаких овец. Круглый стол – все равны. Все сидят вокруг стола, круглого, как солнце. Солнце – бог многих языческих систем. Солнце греет одинаково всех, кто сидит за круглым столом.
Образ короля Артура и сидящих за Круглым столом славных рыцарей пришелся по душе романистам эпохи Возрождения. Почему? Быть может, потому, что люди всех времен и эпох мечтали и будут мечтать о своем Круглом столе, о вожде за Круглым столом? Но разве это вождь? За Круглым столом нет вождей – есть только собеседники.
Артур был вождем, которого ждали племена Альбиона. Он одержал несколько побед над саксами. Боевое вдохновение, буквальное, заразило обитателей острова.
ВОЖДИ
Вожди часто появляются во вред. Своими победами, своей могучей энергией, уверенностью, самоуверенностью они воспламеняют людей, не всегда готовых по разным причинам побеждать, победить. Как редкие кометы носятся они по Вселенной по бешенным траекториям, залетают в поле душевного зрения той или иной планеты, той или иной нации, очаровывают слабые, чуткие ко всему необычному (героическое – необычное для простого сельского труженика) души, а потом вдруг, забываясь, в сумасбродном своем лете, врезаются в ни в чем неповинную планету, взрываются, губя красу, Богом созданную, или, в лучшем случае, мчатся по близкой касательной, опаляя те же невинные души планет (людей, наций), огрубляя их и, в конечном итоге, ослабляя. Очень часто вожди приходят во вред, хотя – вот что удивительно! – они всегда оставляют человечеству яркий след, незатухающую память, хотя это же самое человечество часто поступает со своими вождями как с назойливыми осенними мухами, боясь, видимо, больших бед от этих фантомов Вселенной и не понимая, что летают-то они не по своей воле, что не мухи они осенние, а некие материализовавшиеся символы времени.
Люди зря убили Цезаря – не повинен Цезарь в том, что он понадобился Римской державе.
Люди зря погубили Артура – а, может быть, и не зря?
Но почему же саксу Гарольду пришелся по душе вождь бриттов, успешно сражавшийся против саксов шестьсот лет назад до рождения сына Вульфнота? Разве за эти шесть долгих веков отношения между
