обвиняют в несдержанности, в переоценке своих возможностей и сил страны, вынужденной (не по прихоти царя, между прочим, а в силу складывающихся обстоятельств, воевать с Литвой, Ливонией и Швецией, с Крымским, Астраханским и Казанским ханствами почти одновременно.
Русское государство, активно сдерживая давление практически со всех сторон, готовилось к великим завоеваниям, предначертанным восточноевропейской державе судьбой.
Эта же судьба ниспослала на Русь великое испытание — Смутное время. В нем особую роль сыграет в очередной раз в истории Руси Троице-Сергиева лавра, в которую «предусмотрительный Василий» Шуйский успел отправить дружины детей боярских, казаков, стрельцов. Они в короткие сроки оборудовали крепостные сооружения, оснастили их всем необходимым «и с помощью усердных иноков успели снабдить монастырь всем нужным для сопротивления долговременного» (Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. V–VIII. Калуга, 1995, стр. 495).
В данном случае чутье не подвело Василия Шуйского. Он догадался, что его противники в борьбе за царский престол попытаются овладеть монастырём…
Отряды польского магната Ян-Петра Сапеги и пана Лисовского подошли к монастырю 23 сентября 1608 года.
Воеводы князь Григорий Долгорукий и Алексей Голохвостов, увидев противника, сделали вылазку, подняли шум и переполох в стане поляков, но не это было важным для них в тот день. Они вовсе не собирались устраивать решающее сражение у стен монастыря с неприятелем, в пять-шесть раз превосходящим русских по численности войска. Налетчики дали возможность жителям монастырских посадов сжечь свои жилища и организованно отступили с мирными жителями и их семьями за стены монастыря. Огонь в посадах трещал по-осеннему звонко, но Сапега и Лисовский и другие знатные поляки не обратили на этот вызывающе злой гул огня никакого внимания. Они руководили своими отрядами, разбивали стены неподалеку от монастыря и готовили послание осажденным. Закончив основные работы по оборудованию своих станов, поляки отправили воеводам послание, в котором призывали русских покориться царю Димитрию (Лжедмитрию II) и клятвенно обещали: «Если мирно сдадитесь, то будете наместниками Троицкого града и владетелями многих сел богатых; в случае бесполезного упорства, падут ваши головы» (Там же, стр. 496).
Подобные же послания получили архимандрит и иноки. Они вышли на площадь и «всенародно» прочитали письма поляков.
Чтобы по достоинству оценить величие подвига защитников монастыря святого Сергия Радонежского, достаточно вспомнить сумбур и хаос, царившие в умах восточноевропейского люда в те годы страшные, разгульные, бедовые, знаковые для могучей державы, преодолевающей сложнейший барьер на пути своем. Сложность ситуации укоренилась даже не во внешних признаках этого полыхающего огнем барьера, через который нужно было перепрыгнуть побыстрее, а во внутренней объективной причине Смутного времени, являющегося своего рода «водоразделом» между двумя эпохами в жизни великой державы, когда Русское национальное государство, отжив свое время, превратилось (пока де-факто) в государство имперского типа, с ярко выраженным сильным центром, очерченным границами Московского княжества и прилегающих к нему областей, и со слабыми в экономическом и политическом отношении окраинами. Это перевоплощение одного государства в другое бесследно никогда, ни у одного народа не проходило, о чем говорят, например, такие имена (и связанные с ними события в истории), как Кир и Дарий I, Цинь Шихуанди и Лю Бан, Сулла и Цезарь, Моде и так далее. Оно всегда сопровождалось напряженной внутренней борьбой на уровнях самых глубинных: на молекулярном уровне, то есть на уровне отдельно взятой семьи, и на атомарном уровне — на уровне отдельно взятого человека.
И он — этот атом любого государства — часто не выдерживал напряжения борьбы с самим собой и взрывался. О последствиях ядерных взрывов люди двадцатого века знают не понаслышке. О последствиях «атомных» взрывов в душах отдельно взятых людей всем любителям исторического чтива тоже хорошо известно. Разрушительная энергия этих двух в чем-то удивительно похожих явлений бытия огромна именно потому, что и в том, и в другом случаях она с трудом поддается управлению. Именно поэтому страшны разного рода смуты и опасны для государства в целом и для отдельно взятого человека — особенно для человека, потому что ему, «взорвавшемуся», оторвавшемуся от всего того, что добрые люди называют «слишком человеческим», мечущемуся по вселенной заразным фантомом, ищущему что-то таинственное — не пойми что, не пойми зачем, — шарахающемуся от себе подобных, заразу несущих, хаос порождающих, взрывающихся то и дело фантомов… потому что этому человеку, не определившемуся, неопределенному, но даже в сумбуре смут не теряющему вкуса к жизни, найти эту жизнь или хотя бы пути к ней практически невозможно.
…В конце сентября 1608 года на территории Восточной Европы было великое множество людей потерявшихся. Они ещё не взорвались (и слава Богу!), но уже потерялись в себе самих. Они не знали, чего хотят, чего не хотят, «что такое хорошо» и «что такое плохо». Перед ними носились разъяренные фантомы, примагничивающие к себе слабых, порождающие взрывоопасную тревогу в душах сильных, и лишь самые сильные не поддавались злому искушению, терпели и в терпении своем находили верные ходы.
В сентябре 1608 года многие города русские покорились Лжедмитрию II. Почему?! Не в данной книге отвечать на этот душевно сложный вопрос. Но покорились! А во многих городах разъедающее дух народа, русский дух сомнение появилось: а вдруг он и впрямь тот самый Дмитрий, сын Ивана IV Грозного, народом, между прочим, любимого!
Слушая послание Сапеги и Лисовского, защитники русского монастыря, прекрасно знавшие о положении в стране, о сомнениях своих соотечественников… не сомневались ни секунды!
«Не страшимся!» — ответили они полякам, да те и сами могли догадаться, глядя на пепел посадов, что защитники русской святыни живыми монастырь не отдадут.
Через день иноземцы приступили к осадным работам, а 3 октября начался обстрел монастыря. Стреляли поляки из 63 пушек беспрерывно, но быстро поняли, что их слабомощная артиллерия не разрушит стены лавры. Это невесёлое открытие не отпугнуло Сапегу и Лисовского. Они, разработали план подкопа и в строгой тайне организовали работу.
Пушки продолжали пальбу, основное войско поляков, не скрывая, вело интенсивную подготовку к штурму, но все это было лишь отвлекающим маневром: мастера минной войны из войска Сапеги и Лисовского углубились в землю и стали сооружать подкоп под стены лавры. Днем 13 октября в стане поляков была пьянка. Чужеземцы, подготовив необходимое количество штурмовых лестниц, тарас (плетёные корзины на колесах, исполняющие роль щитов для атакующих колонн), щиты рубленые, тоже на колёсах с бойницами для стрельбы, теперь расслаблялись, пили, гордо фланируя по своему стану. Попили они вина заморского, отдохнули. Под вечер пушки поляков усилили огонь. Сразу с заходом солнца чужеземцы под музыку бросились на штурм.
Но застать врасплох оборонявшихся им не удалось. Русские встретили атакующих дружными залпами пушек и пищалей, и поляки, не достигнув стен, побросав лестницы и тарасы, отступили с большими потерями. Сапега и Лисовский, как ни в чем не бывало, утром послали своих людей к победителям. Русские в это время собирали богатые трофеи. Поляки подъехали к ним на безопасное расстояние и предложили новые, более выгодные условия сдачи монастыря. И опять был отказ, а затем штурм, утренний сбор трофеев, новые условия…
Прошла неделя. 19 октября русские без приказа начальников устроили вылазку, но неудачно. Еще через шесть дней поляки глубокой ночью пытались овладеть монастырем, и вновь русские были начеку.
Долгорукий и Голохвостов почувствовали неладное в поведении противника и решили узнать, что задумал враг. В Мишутинском овраге русские разведчики добыли языка — литовского ротмистра Брушевского. Тот поведал под пыткой тайну Сапеги: поляки готовят подкопы! Вскоре к воеводам привели еще одного языка, раненого казака; тот указал место подземных работ. Не мешкая, Долгорукий и Голохвостов выработали контрмеры. Русский умелец, «зело искусный» в горном деле, монастырский слуга Корсаков сделал под башнями «слухи», ямы, в которых постоянно находились воины, внимательно слушавшие голоса и стуки людей, копающих землю в глубине. Осаждённые под его руководством соорудили ход из-под стены в ров для внезапной атаки, которую тщательно готовили воеводы.
И в ночь на 9 ноября русские с трех сторон напали на врага. Они овладели мельницей, нашли неподалёку от неё подкоп. Двое смельчаков Шилов и Слот заложили в него порох. Но поляки
