– Впервые по билету, – поправил ее Кайл, – она мне рассказала, что здешние дети складывают все имеющиеся деньги, чтобы купить билет для одного, а потом, когда фильм начинается, он или она открывает запасный выход для друзей, которые под покровом темноты пробираются в зал.
Почувствовав боль, похожую на укол ревности, Шэннон постаралась произнести как можно беззаботней:
– Когда она рассказала тебе?
– Ты выходила, а мы немного поболтали, – спокойно пояснил Кайл. – Джоди не очень доверяет женщинам.
– А мне казалось, у нее не больше причин доверять мужчинам, при таком-то отце, – заметила Шэннон.
– Вряд ли Джоди прониклась ко мне доверием, мы просто поболтали, – мягко возразил Кайл. – Понадобится немало времени, пока она не убедится, что не надоест нам и не превратится в обузу. Поэтому она кует железо, пока горячо.
Он подошел к бару в стене и присел на корточки, чтобы посмотреть, чем там можно разжиться.
– Хочешь выпить?
Свет люстры играл в его темных густых волосах, подчеркивая волнистые пряди на затылке. Все равно, подумала Шэннон, лишь бы оттянуть момент, когда придется ложиться в постель. Даже если он будет держаться на расстоянии, делить с ним одну комнату отнюдь не легко.
– Если найдется апельсиновый сок, я буду коктейль.
Другой на его месте спросил бы, чем заменить коктейль, если нет апельсинового сока, но Кайл не стал тратить слов понапрасну. Он просто налил ей то же, что и себе, подал бокал и сел в свободное кресло.
– Твое здоровье! – сказал он.
На самом деле Шэннон не очень хотелось пить. После первого глотка она поставила бокал и задумалась.
– По-твоему, к понедельнику мы сможем управиться? – спросила она наконец.
– Вполне, – ответил Кайл. – Как сказала миссис Робинсон, Джоди не австралийка, я выправил для нее временный паспорт. Поэтому проблем не предвидится.
– Значит, мы, возможно, вылетим в четверг?
– Если будет рейс. Иначе нам придется подождать несколько дней.
А значит, и несколько ночей! О такой перспективе Шэннон не подумала раньше.
– Мне нужно сообщить Крейгу, как у нас дела, – медленно проговорила она. – Я попробую дозвониться до него завтра.
– Не забудь о разнице во времени, – услышала она в ответ.
Снова повисла тишина. На этот раз ее нарушил Кайл. Залпом допив бокал, он просто сообщил:
– Я готов лечь спать. Кто первый: я или ты?
Она отвела взгляд и задумалась. Нескладно получается, но по крайней мере, если первой ляжет она, он не сможет застать ее врасплох.
– Я. Дай мне пятнадцать минут. Я хочу принять душ.
– У тебя есть десять минут, – заявил он. – Мне тоже нужен душ.
И он не станет церемониться, если она не уложится в отведенное ей время, заключила Шэннон. Она поспешно встала, оставив свой бокал почти нетронутым. Она не даст ему повода!
Шэннон уже приняла душ и была надежно завернута в простыни, когда Кайл вошел. Не успев вымыть волосы, она причесала их и освежила лосьоном. Он даже не взглянул на нее, просто начал раздеваться.
Шэннон направилась на свою половину, когда он расстегнул пряжку на поясе. Разумеется, он делал это нарочно, ибо знал, как легко ему завести ее. И сейчас ее бросило в жар при звуке расстегиваемой молнии, поочередно падающих ботинок и спадающей с тела одежды. Она смогла сделать вдох, лишь когда дверь ванной комнаты наконец закрылась за ним.
Дав ей только несколько минут, сам он провел под горячим душем минут двадцать, не меньше. Лежа в постели и прислушиваясь, Шэннон видела мысленным взором его загорелое, блестящее от воды тело, мускулистые бедра и грудь. Они не раз занимались любовью под душем. Она вспыхнула при одном воспоминании.
Остановись! – отчаянно приказала Шэннон себе, но безуспешно.
Она постелила ему на одном из двух кресел, но, выйдя из ванной, Кайл не обратил на кресло никакого внимания и двинулся прямо к кровати.
– Я ведь сказала тебе...
– Я не собираюсь спать на полу.
Он выключил ночник и лег, всего в метре от нее.
– Спокойной ночи.
Шэннон не смогла найти в себе сил, чтобы ответить. Чего она хотела от него, безвольно призналась она себе, – это чтобы он забыл о ее словах, заключил в объятия и заставил ответить на его ласки. Когда-то он поступал именно так, но это время безвозвратно прошло. Теперь ему попросту все равно.
Когда субботним утром в семь часов они приземлились в Лондоне, шел снег, впрочем, не такой уж
