само за себя. По словам Стеффи, в этот период он старался быть хорошим отцом для Джуди и Марка — ерунда, конечно, поскольку за все время Лиленд ни разу не слышал, чтобы дети упоминали его имя.
По мере того как лифт приближался к тридцать второму этажу, он стал различать едва слышимые звуки. А когда двери с грохотом открылись, на него обрушился шквал пульсирующего диско. На стенах то и дело мелькали яркие вспышки. Боже! И Стефани хотела, чтобы он отыскал ее среди этого сумасшествия! Неужели и дети здесь? Человек шесть гостей с напитками в руках высыпали в коридор. Разбившись на парочки, они начали дергаться в такт музыке. За ними в темноте виднелось помещение, занимавшее, казалось, всю юго- западную часть здания; там пятьдесят-шестьдесят взрослых и подростков дружно топали под оглушительный рев музыки, которая, может быть, и была верхом акустического совершенства, но от всего этого диковатого действа пол, сделанный из предварительно напряженного бетона, дрожал, как стены деревянной риги во время молотьбы.
— Привет, — обратилась к нему блондинка, — счастливого Рождества. Вы не курите эту дрянь? Настоящий товар из Колумбии.
— Доктора в санатории мне не советовали. Вы знаете миссис Дженнаро? Она назначила мне здесь встречу.
— А вы знаете, как она выглядит?
— Это я всегда знал. Все-таки я ее отец.
— Господи Иисусе, простите. Извините. Одну минутку. — Она вышла на середину коридора. — Видите ту дверь? Это офис мистера Эллиса. Последний раз я видела ее там вместе с другими шишками. О, Господи, извините. Забудьте, что я сказала, ладно? Пожалуйста. Передайте ей, что Дорин желает ей счастливого Рождества и шлет свои поздравления.
— С чем?
— С тем.
— Что значит с тем?
— А вы не знаете? Мистер Эллис и миссис Дженнаро только что провернули сделку на сто пятьдесят миллионов долларов. Идите, сами все узнаете. Пусть она вам расскажет, а потом возвращайтесь и присоединяйтесь к нам. Уж мы позаботимся о вас.
— Я староват даже для вашей матери!
— Но не для меня, ох, вы, хитрец!
Он подмигнул ей и послал воздушный поцелуй.
— Это отец Дженнаро, — сказала она, хихикая и, по-видимому, считая, что он ее не слышит. Он не обернулся, потому что ему не очень понравилось, как она произнесла имя его дочери.
Столбы в большой комнате были сдвинуты к стене, чтобы было где танцевать, и Лиленду пришлось протискиваться сквозь плотную толпу зрителей. Дверь в кабинет Эллиса вела через приемную секретаря, обстановка которой отличалась настоящей роскошью и резко контрастировала с кричащей отделкой из металла и пластика за пределами офиса. Толстое ковровое покрытие зеленого цвета, стены, обшитые панелями из красного дерева, потолок из витражного стекла — и все это для секретаря? Как и все, руководители компании «Клаксон» использовали преимущества, предоставляемые новым законом, по которому расходы, связанные с производственными нуждами, не включались в сумму, подлежащую обложению подоходным налогом, поэтому они создавали себе такие условия и удобства, что у любого фараона от удивления отвисла бы челюсть. Дверь в кабинет была приоткрыта, однако грохочущая музыка, сотрясавшая пол под его ногами, мешала Лиленду услышать, о чем шел разговор. Он постучал по дверному косяку.
— Кто там? Войдите.
Трое мужчин, сидевшие на стульях, повернулись к нему. Стеффи, сидевшая на диване, вскочила.
— Папочка! Счастливого Рождества! Как ты вовремя! — Она бросилась к нему через комнату, обняла и поцеловала в щеку. В его руках она как-то обмякла и потяжелела, что ему не понравилось. Обхватив его за талию, она повернулась к мужчинам, которые уже встали, и представила его. Эллис стоял за своим столом, ему было за сорок; человек одного возраста с Лилендом был родом из Техаса, его звали Риверс, и он был исполнительным вице-президентом по вопросам торговли; молодому человеку по имени Мартин Фишер было за двадцать, и он был новым помощником Стефани.
Риверс первым пожал ему руку.
— Добро пожаловать, мистер Лиленд. Рады видеть вас, это большая честь. Мы слышали о том, что произошло с вами в Сент-Луисе. Но, судя по вашей ране, ничего серьезного?
Стефани посмотрела на его лоб. Риверс обратился к Фишеру.
— Вы знаете, сколько немецких самолетов он сбил?
— Да. — Фишер смотрел на Лиленда, пытаясь вспомнить, что ему говорили о человеке, стоящем перед ним.
— Это уже древняя история, — пришел ему на помощь Лиленд. — Даже ваши родители уже ничего не помнят.
— Неправда, — возразил Эллис, выходя из-за стола. — Это не так. Добро пожаловать. Это очень торжественный момент и самый незабываемый день в нашей жизни. — И он с преувеличенной энергией потряс Лиленду руку, чем сразу насторожил и оттолкнул его.
— Я слышал что-то о ста пятидесяти миллионах долларов.
— Правильно, — сказал Эллис. — Это крупнейший контракт, когда-либо заключенный «Клаксоном», не касающийся поставки продуктов нефтехимии.
— Мы будем строить мост, папа. В Чили.
— Покажите ему те часы, — предложил ей Эллис.
— Он увидит их позже, — последовал ответ.
— Мистер Лиленд, у меня в кабинете наверху есть макет этого моста, — произнес Риверс.
— Зовите меня Джо. А то я чувствую себя седобородым старцем, когда вы обращаетесь ко мне таким образом, будто я Санта-Клаус.
«Или Счастливчик Линди», — подумал он, уступив натиску внезапно нахлынувших воспоминаний, которые вихрем окружили его, словно листья на ветру.
— Сам я воевал в южной части Тихого океана, — сказал Риверс.
— Была б моя воля, я рассказал бы обо всем в картинках на вкладышах к жвачке, — ответил Лиленд. — Стеф, если можно, мне надо привести себя в порядок. Вот уже четырнадцать часов как я на ногах. И хотелось бы позвонить.
— Что-нибудь случилось? — поинтересовался Риверс.
Лиленд покачал головой. Он действительно думал о старом полицейском внизу, но то, что он увидел на столе Эллиса, — свернутый в трубочку долларовый банкнот — заставило его быть осторожным.
— Хочу позвонить в Сан-Диего, — Лиленд улыбнулся дочери. — В самолете произошло нечто приятное.
— Ах ты, старый развратник, — пожурила его Стефани. — Ты летел рейсом на Сан-Диего? Тогда она еще не добралась до дома.
— У дамы есть секретарь-телефонистка или автоответчик. Правда, она не говорила этого, но бьюсь об заклад, что есть.
— Быть полицейским — значит иметь шестое чувство, не так ли? — спросил Риверс.
— Скорее, уметь сопоставлять и анализировать, — ответил Лиленд, избегая смотреть на Эллиса.
— И кто же она? — спросила Стефани, дергая отца за пиджак.
— Стюардесса, — сказал он. — Не беспокойся, она старше тебя, но ненамного. А что это за часы?
— Я купила себе подарок. Почему ты назвал ее стюардессой?
— Обычно я называю их помощниками по полету. Но в данном случае я хотел, чтобы все поняли: речь идет о женщине.
Мужчины рассмеялись, и это заставило Стефани покраснеть.
— Мы все слышим, — изрек Эллис. — Все мы учимся по-новому смотреть на вещи.
— Надо не смотреть по-новому, а не истолковывать превратно, — ответила она, улыбаясь. Лиленд повернулся к Риверсу.
— Позднее я с удовольствием посмотрю макет.
