— Я слышу этот запах еще с утра, — улыбнулась в ответ Трейси. Она машинально пошла рядом с Яном, оставив Питера замыкать шествие сзади. — Кажется, в Норвегии праздник устраивают не в Рождество, а в сочельник?
— Да, по традиции праздничный стол мы накрываем в сочельник, — согласился Ян. — Но за годы плавания в Антарктиду я привык к английской традиции. Хорошо, когда люди разных национальностей собираются за праздничным столом вместе, верно?
— Очень хорошо.
Они подошли к столовой. Входя туда, Трейси на мгновение задумалась: что Питер хотел ей сказать перед тем, как к ним подошел Ян? Вид у него был очень серьезный и даже решительный, словно он собирался сообщить то, что давно вынашивал в себе. Наверно, о Дейрдре. Скорей бы уж он окончательно разобрался.
Они пришли последними, и через несколько секунд девушка оказалась в центре восхищенной толпы моряков. Раскрасневшись и смеясь, она смотрела на лица окружающих, но того единственного, которое она высматривала, нигде не было видно. Только когда кто-то, протолкавшись, вложил ей в руку бокал, она разглядела у переборки его широкие плечи. Ли смотрел прямо на нее с загадочной улыбкой на губах. Ее сердце болезненно заколотилось о ребра.
Ужин удался на славу, но у Трейси совершенно пропал аппетит. Она ни на секунду не забывала о человеке, который сидел рядом, слушая его голос, невольно замечая сильные загорелые руки, видневшиеся из-под накрахмаленных белоснежных манжет, белые зубы, сверкающие, когда он смеялся.
— Доктор, вы совсем ничего не едите, — заметил он в тот момент, когда ей казалось, что он увлечен разговором с соседом.
Трейси мгновенно подняла глаза. Ли смотрел на нее с тем же непонятным выражением.
— Неужели в такой вечер вам могло стать не по себе? — продолжил он с едва заметной насмешкой в голосе.
То ли он говорил о спокойном море, то ли о самом празднике, но у Трейси сложилось впечатление, что он не имел в виду ни то и ни другое. Внезапно ей стало душно.
— Да нет. — Девушка постаралась, чтобы голос звучал спокойно, насколько это возможно при таком пристальном внимании капитана. — Просто я не очень голодна… хотя все очень вкусно, — поспешно добавила она.
— Небось диету соблюдаете, — сурово заявил О'Малли, сидевший по другую сторону от нее. — Не мешало бы вам знать, что мужчинам нравится, когда у женщины мясо на костях наросло. Верно, шкипер?
Ли нарочито медленно оглядел хрупкие плечи, чуть задержался на шейной впадине и перевел взгляд на ее лицо.
— Кому что нравится, Дон, — туманно ответил он и отвернулся, отвечая кому-то, сидевшему дальше.
Без пяти восемь Питер отправился на мостик, а через десять минут в столовую вошел Майк Джексон.
Когда подали кофе, один из моряков включил небольшой проигрыватель, стоявший в углу. С первыми аккордами рождественской «Святой ночи» Трейси заметила, что разговоры стихли — видимо, многие мысленно перенеслись домой. Она знала, что из-за специфики выбранной работы у некоторых годами не было возможности провести Рождество с семьей.
— Ваше сочувствие всегда так легко вызвать? — с легкой насмешкой спросил Ли, и Трейси поняла, что он снова наблюдал за ней. — У них, знаете ли, всегда есть выбор. Никто никого не заставляет подписывать контракт год за годом.
— Неужели все так просто? — тихонько спросила она, и он неожиданно улыбнулся:
— Ничего не бывает просто. Моряки отправляются в плавание, потому что не представляют себе другой жизни, потому что их жизнь — это море, и вдалеке от него они живы лишь наполовину.
Трейси с любопытством поглядела на него. Он говорил совсем не так, как обычно. Тот циник, которого она привыкла видеть, исчез.
— Вы забыли о деньгах, — намеренно сказала она.
— Да нет, не забыл.
— То есть вы хотите сказать, что деньги не имеют значения?
— Я этого не говорю. Конечно, деньги очень важны. В любом обществе. Я хочу сказать, что здесь важны не только деньги, но и нечто другое. Например, самореализация. — Ли замолчал, и рот его искривился в уже знакомой усмешке. — Для женщины… для большинства женщин… это означает мужа, дом и детей — именно в таком порядке.
— Но не для мужчины? — подсказала она с тяжелым сердцем.
— Не в такой степени. — В его голосе вновь зазвучал цинизм. — Мужчине от жизни нужно гораздо больше, чем просто «любовь хорошей женщины», хоть романтики и пытаются уверить нас в этом.
Резким движением он отодвинул стул и встал:
— Мне нужно идти. Сегодня вечером вокруг много льдин.
Минут через пятнадцать Трейси, извинившись, тоже ушла. В каюте она совершила ежедневный ритуал подготовки ко сну, выключила свет, забралась под одеяло и, лежа на спине, долго смотрела в иллюминатор, наблюдая за мерцающим пятнышком света.
Она все еще смотрела на него, когда в средней части судна начали подниматься вверх большие клубы пара. Трейси поняла, что работа возобновилась. Праздник Рождества для команды закончился.
В конце концов она уснула, но к половине первого снова лежала без сна. Судя по доносившимся звукам, ночная смена все еще продолжалась — нужно было завершить то, что оставила дневная смена. К рассвету все должно быть чисто и готово для приема новой добычи. Подчиняясь внутреннему импульсу, девушка спустила ноги вниз и встала. Просто лежать и ждать сна — так она никогда не заснет. Нужен глоток свежего воздуха.
Быстро натянув брюки и теплый свитер, Трейси захватила куртку и вышла из каюты. На палубе воздух был бодрящим и холодным, ветра почти не ощущалось. Трейси поднялась на палубу капитанского мостика, бесшумно прошла мимо закрытой двери в рубку к тому месту, откуда открывался вид на носовую часть корабля.
Внизу разворачивалась картина, достойная ада, описанного Данте. Освещенные светом прожекторов облака пара, поднимающиеся из сушильных агрегатов, принимали странные корчащиеся формы, в которых возникали темные бесплотные фигуры и исчезали снова.
Трейси невольно поежилась, но тут же рассмеялась над собственным воображением и, запрокинув голову, засмотрелась на безоблачное и безлунное морозное небо, на котором четко выделялись крохотные яркие точки — звезды. Кожу пощипывало от холода, но это ощущение бодрило.
Неизбежно ее мысли обратились к рубке и к тем, кто сейчас внутри. Интересно, ушел Ли к себе или все еще здесь, ведет корабль сквозь эти опасные воды. Даже при использовании радара со стороны штурмана требовалась предельная концентрация, особенно в такую ночь, как эта, когда корабль двигался в районе большого скопления айсбергов. Самого маленького из них хватит, чтобы при столкновении разнести «Звезду». Майк, появившийся в столовой после вахты, сказал, что насчитал на экране радара больше ста пятидесяти айсбергов. Конечно, четыреста квадратных километров — пространство не маленькое, но Трейси уже понимала, что означают эти цифры с точки зрения опасности для корабля.
Простояв какое-то время, она не сразу заметила постепенные изменения на небе. На горизонте начало светлеть, с каждой минутой все сильнее. Зачарованная, она наблюдала, как медленно возникала пульсирующая, трепещущая полоска искрящегося белого цвета, а затем, ширясь и углубляясь, постепенно поднималась от южного края горизонта. Вслед за первой стали появляться другие, каждая ярче и выше предыдущей, пока все они не слились в огромную круглую арку, растянувшуюся по небу. Это было незабываемое зрелище. Трейси неподвижно стояла, будто завороженная. Но кульминация была еще впереди. Из ярчайших частей световой арки в разные стороны начали вырываться длинные лучи пастельных оттенков зеленого, синего, фиолетового цвета, освещая полнеба.
— Aurora australis — южное полярное сияние, — негромко произнес голос позади нее. — По-моему, замечательное завершение дня.
