ОХРАННИК вежливо стучит в обшитую лакированным деревом дверь, после чего открывает ее внутрь и дулом дробовика приглашает меня войти. Я шагаю внутрь, как делал это десятки раз раньше, и вытягиваюсь, мои начищенные ботинки тонут в густом ковре. Я слышу, как за спиной закрывается дверь и удар ботинок охранника по палубе коридора, вставшего на стражу.
Полковник поднимает взгляд из-за массивного стола, затем снова смотрит в инфопланшет перед собой, кажется, мгновенно забыв о моем присутствии. Он вжимает большой палец в идентификационную панель на боку инфопланшета и тот жужжит, по звуку я распознаю операцию удаления данных. Он осторожно кладет аппарат на стол перед собой, параллельно ближайшему ко мне краю, после чего снова смотрит на меня.
— Вольно, — приказывает он, вставая. Сжав руки за спиной, он несколько секунд меряет комнату шагами позади кресла с высокой спинкой, Тогда я осознаю, что именно эту позу имитировал Пол чуть раньше и с трудом сдерживаю усмешку. Он останавливается и пристально смотрит на меня. От испуга я сглатываю, на секунду веря, что он может читать мои мысли.
— Тираниды, Кейдж, — прямо заявляет он, снова шагая туда обратно и глядя в пол.
— Что… что по поводу них, сэр? — через секунду спрашиваю я, осознав, что он ожидает от меня каких-то слов.
— Некоторые из них могут быть в этой системе, — отвечает он, все еще не глядя на меня, но по его позе я каким-то образом могу сказать, что все его чувства все еще обращены ко мне.
— Значит, для нас мало что тут осталось, — смело говорю я, надеясь, что возможно мы прибыли слишком поздно, и что на этот раз пропустим сражение.
— Может быть, Кейдж, — медленно произносит он, останавливаясь и глядя прямо на меня, — мы здесь, чтобы установить, почему потерянна связь с нашей заставой на третьей планете. Мы подозреваем, что сюда был направлен маленький разведывательный флот от Кракена.
Когда он поворачивается к столу, чтобы взять прозрачный лист с терминала считывателя, и я задумываюсь о том, кого он имеет ввиду под 'мы'. Насколько я знаю — мы всего лишь преступный элемент, скачущий по этой части галактики, и по пути попадающий на любые войны, с которыми нам посчастливилось оказаться рядом. Я ни разу не слышал о вышестоящем начальстве Полковника, если такое вообще существовало.
— Ты помнишь первое сражение этих штрафников 'Последнего шанса'? — внезапно спрашивает он, снова садясь, более расслабленный, чем был секунду назад.
— Конечно, сэр, — мгновенно отвечаю я, задумываясь, что он имеет ввиду под 'этими' штрафниками, — никогда не забуду Ичар IV. Хотел бы, и даже пытался, но никогда не забуду.
Он отвечает уклончивым ворчанием и протягивает мне лист. Тот покрыт линиями и кругами, и я осознаю, что это какая-то звездная карта. На ней крошечные надписанные руны около крестов, переходящих в дуги, идущие от одного конца к другому, но насколько я могу понять, эта надпись может быть и на харангарском. Я тупо смотрю на Полковника, и он осознает, что я понятия не имею, что держу в руках.
— Кажется, что защита Ичара IV не обязательно была лучшим планом в мире, — тяжело произносит он, выдергивая лист из моих пальцев и кладя его в конверт из тонкого пергамента в центр стола.
— Спасение ста девяноста миллиардов человек было плохим планом, сэр? — спрашиваю я, пораженный тем, что подразумевает Полковник.
— Если этим мы обрекли пятьсот миллиардов на гибель — тогда да, — отвечает он, строго взглянув на меня, предупреждая, дабы я не развивал эту мысль.
— Пятьсот миллиардов, сэр? — спрашиваю я, полностью запутанный и неуверенный о чем говорит Полковник.
— Когда мы сломили флот тиранидов, атакующий Ичар IV, большая часть его не была уничтожена, — отвечает он, наклонившись вперед, чтобы поставить локти на полированный мрамор столешницы. Его руки, облаченные в черные перчатки, сжимаются.
— Эта часть флота-улья Кракен просто раскололась. Многих мы умудрились выследить и уничтожить, пока тираниды все еще приходили в себя после поражения. Однако мы думаем, что значительная часть выживших, которые атаковали Ичар-IV, объединились в новый флот и отправились в другом направлении. Невозможно сказать точно, куда они отправились, но доклады с наблюдательных станций и патрульных кораблей указывают, что курс может лежать прямо в центр сектора, в котором мы сейчас находимся. В сектор Тифон. Если бы мы позволили им взять Ичар-IV, то могли бы собрать больше сил для обороны, и уничтожить тиранидов полностью, вместо того, чтобы рассеять их к черту на рога, где не сможем найти их и где нельзя отследить их, пока не станет слишком поздно.
— Значит, вместо потери планеты, мы можем потерять весь сектор Тифон? — спрашиваю я, наконец- то понимая, что подразумевает Полковник. — Именно здесь могут погибнуть пятьсот миллиардов?
— Теперь ты понимаешь, почему так важно узнать, куда именно направляется флот-улей? — спрашивает он, его костлявое лицо серьезно как никогда.
— Определенно, сэр, — отвечаю я, моя голова кружится от мысли, что может произойти. Это такое количество людей, что вы даже представить себе не можете. Это больше чем в улье, даже больше, чем в целом мире-улье. И если тиранидов не остановить, пятьсот миллиардов человек — все они будут сожраны чудовищными, бесчувственными ксеносами.
СОН в этот раз немного другой: мы защищаем одну из наших собственных факторий от бесформенных зеленых человечков, которых я никогда не видел прежде. Атакуя меня, они шипят и кудахчут, их отдаленно напоминающие человеческие тела, покрытые чем-то похожим на чешуйки, шевелятся и изменяются.
Звук рядом со мной выдергивает меня из сна, и я замечаю нависшую надо мной тень. Прежде чем я что-то успеваю сделать, что-то тяжелое падает на мое лицо и затыкает рот и нос, удушая. Я взбрыкиваю, но когда втягиваю немного воздуха, что-то бьет меня в живот и выбивает остатки воздуха из легких. Я беспомощно кручусь несколько секунд; слышу, как другой мужчина пыхтит, ощущаю тепло от его тела, когда он взбирается на меня. Ткань на моем лице воняет омерзительным и застарелым потом, заставляя меня еще сильнее закрыть рот.
Внезапно с меня снимают тяжесть, я слышу пронзительное хихиканье и отдышку. Я отбрасываю эту штуку с лица — всего лишь рубашка — и вижу Роллиса. За ним стоит Кронин, вокруг шеи предателя обернут носок, узел на нем жестко вжимается ему в трахею. Бывший лейтенант снова хихикает.
— Да свершится месть Императора, сказал Святой Тафистис, — смеется Кронин, сильнее затягивая импровизированную гарроту и опрокидывая Роллиса спиной на палубу. Кронин наклоняется над плечом Роллиса, скручивая носок сильнее и кусает того за ухо, после чего поднимает взгляд и усмехается мне, кровь капает с его подбородка на шею Роллиса. К этому моменту лицо Роллиса синеет, под его массивными бровями выпирают глаза. Я неустойчиво поднимаюсь, моя голова все еще шумит от удушья.
— Отпусти его, Кронин, — говорю я, шатко сделав шаг в его сторону. Если Роллиса убьют здесь, то казнят Кронина, а возможно и меня. Полковник отдавал такие приказы раньше; и не смущаясь, прикажет еще раз.
— Да ниспадает вечная благодарность Императора на тех, кто щедр в своих дарах, — отвечает он, на его узком лице появляется жалобное выражение, и он слизывает кровь с губ.
— Давай, — тихо говорю я. С еще одним горестным взглядом Кронин отпускает Роллиса и тот резко валится на палубу, вцепившись в свое горло и задыхаясь. Я ставлю ногу ему на спину и переворачиваю, пришпилив податливое тело к полу. Скрестив руки и положив их на колено, я наклоняюсь вперед, еще сильнее вжимая его тяжело поднимающуюся грудь.
— Ты еще не достаточно страдал за свои преступления, слишком быстро ты не умрешь, — шиплю я ему, — а когда настрадаешься, я буду тем, кто тебя прихлопнет.
— ЭТО дурная идея, — говорит Линскраг, после чего глубоко вздыхает и делает глоток из фляжки. Мы на небольшом привале на марше, сидим в грязи джунглей. В деревьях повсюду чирикают, свистят и визжат
