Вот и улица Баррикадная. Почему ее так назвали, вряд ли кто ответит. Но баррикад здесь точно никогда не было. Когда в баррикадах была необходимость, на этом месте шумели березовые рощи. Вот и дом девятнадцать. Как там зовут хозяйку? Варвара Фоминична? Леонов заглянул в блокнот: точно. Он открыл калитку. Из-под крыльца с злобным лаем выскочила небольшая черная собачонка.
— Шарик, назад! — послышался женский голос, и в дверь высунулась взлохмаченная голова.
Собачонка остановилась в нескольких шагах от Леонова, лаять перестала, но продолжала угрожающе рычать.
— Не Вы будете Варвара Фоминична? — спросил Леонов, останавливаясь.
— Я, — женщина вышла на крыльцо, запахивая на груди выцветший халат и подбирая под косынку волосы.
Леонов сделал шаг, но собачонка храбро бросилась навстречу.
— Да пошла ты! — рявкнула хозяйка. Собака повернулась и, поджав хвост, понуро затрусила на свое место.
— Чего надо? — грубовато спросила женщина, не приглашая Леонова в дом.
— Варвара… Какое красивое и редкое имя, — вместо ответа сказал Леонов и улыбнулся.
— Ты дело говори. Нечего тут зубы скалить, — сказала хозяйка, но голос явно подобрел.
— Да понимаете, Варвара Фоминична, мне надо знать, где живет один человек. Он жил в нашем городе, сейчас уехал, а его разыскивает один товарищ. Ну, а этот товарищ знает меня. Вот потому я и здесь, — извиняющимся тоном закончил Леонов.
— «Товарищи, товарищи»… Уж не секретарь ли ты? — женщина изучающе посмотрела на Леонова.
— Был бы секретарь, разве бы пешком пришел?
— И то правда, — охотно согласилась Варвара.
— Цветы-то у вас какие красивые, — Леонов склонился и понюхал цветок. Цветы, растущие вдоль дорожки, в самом деле были необыкновенно красивы.
— Что, нравится? — сказала хозяйка и, спустившись с крыльца, сорвала цветок, протянула его гостю.
— Спасибо, — поблагодарил Леонов.
— Так какого товарища тебе надо?
— Вы не помните случайно, получал ли откуда-нибудь письма Спартак Осмалиди?
— Спартак? Спартак Ос… Как-как Вы сказали?
— Осмалиди.
— А, помню! — радостно воскликнула хозяйка. — Как же, получал! Правда, одно или два — точно-то не помню. Я ему сама в руки отдавала. Лицо у него, как у бандита.
— А откуда они были?
— Дай, бог, памяти… Село такое чудное… Не то Баку, не то Ереван, не то еще как.
— А почему село?
— Так он сам мне сказал, когда я его спросила — откуда.
— А район не помните?
— Нет, района не помню.
XIV
Добравшись до первого телефона, майор позвонил Мухамедзянову и доложил обстановку.
— Надо лететь. Конец веревочки в твоих руках, — сказал подполковник и положил трубку.
По дороге майор заскочил к жене. Она все поняла с первых слов. Посоветовала, кого из соседей попросить приглядеть за детьми.
Леонов всю ночь стирал белье, а утром первым рейсом вылетел на юг.
Минеральные Воды встретили майора мягким теплом. Перебросив через плечо пиджак, Леонов зашагал к маршрутному автобусу.
Накануне Мухамедзянов спросил Леонова:
— А ты уверен, Леша, что Осмалиди заметает следы? Если так, почему он обязательно должен вернуться домой?
— Вы же знаете, Михаил Омарович, в нашем деле все следует проверять. Очень интересный поворот. Банк пока молчит. А насчет дома — он может быть уверен, что друзья не скажут, а других источников получения сведений нет.
— Не легко ли рассуждаешь? — подполковник поднял усталое лицо и серьезно посмотрел на Леонова.
— Другого, товарищ подполковник, ничего нет.
— Да, пожалуй, — после некоторой паузы согласился Мухамедзянов.
И вот Леонов в далеком, незнакомом краю.
Еще дома, достав подробную карту, он досконально изучил места, где должен был побывать, поэтому сразу приобрел билет на рейсовый автобус и стал дожидаться. Вскоре автобус подошел. Леонов, подождав, пока все усядутся, сел на свое место.
Майор с любопытством поглядывал по сторонам.
— Вон Машук, — сказал кто-то, и все повернулись в ту сторону.
«Машук, Машук, — подумалось Леонову, — с чем это связано? Ведь какое знакомое слово!..»
— Думал ли Лермонтов, что здесь ждет его роковая пуля… — сказала, ни к кому не обращаясь, солидная дама, сидевшая впереди.
— Вы знаете, судьба, — заговорил через проход сидевший старичок. Он хотел продолжить, но поняв, что его никто не слушает, замолчал.
«А, правильно, Лермонтов», — вспомнил Леонов.
Автобус катил дальше. Вдруг он резко затормозил. В динамике раздался какой-то треск, и вырвались неразборчивые звуки: Ес..т-т..ки…
Только к обеду на перекладных добрался Леонов до места. Улица, на которой жил Спартак, была узкой, грязной. Ленивые тощие собаки, завидя чужого, беззлобно тявкнув, переходили на другое место.
Еще издали бросилось в глаза, что у одного из домов толпились люди. Когда подошел ближе, увидел, что у входа стоит крышка гроба, обтянутая кумачом. Сердце заколотилось. Неужели?! Он подошел к группе седоусых мужчин и спросил:
— Спартак?!
— Он, — тяжело вздохнул один из них.
— Что случилось?
Никто не ответил. Но один из мужчин показал рукой за угол. Обойдя молчаливых людей, майор увидел стоявшие там «Жигули», вернее, то, что от них осталось. Скорее всего, это можно было назвать грудой металла.
Леонов вошел в дом. Покойного узнать было невозможно. Нить оборвалась…
XV
Подполковник очень внимательно выслушал доклад майора.
— Что, думаешь, убрали?
Леонов неопределенно пожал плечами.
— Вроде, пока не заметно. Я ведь их не крутил. Да и выглядит все, как несчастный случай. Подойдет материал — я его запросил — какой-то свет прольется.
