еще более подозрительно, но вместе с тем и задумчиво, будто он копался в памяти.
— Извините, — рассеянно пробормотал он, — но мы ведь…
— Правильно, — не дожидаясь окончания фразы, согласился незнакомец, — мы с вами незнакомы. В этом вы можете быть совершенно уверены. В школе я вам не подсказывал, в армии мы вместе в карауле не стояли, свидетелем на вашей свадьбе я не был, и в одном коллективе мы никогда не работали. Речь совсем о другом.
— О другом?.. О чем же?..
— Значит, так, — начал объяснять незнакомец. — Сегодня я тут обедал поблизости, в «Масленичном пончике». Очень приятное местечко, и готовят превосходно. Давненько я не ел такого вкусного «перкельта[3]» из птичьих желудков, а перед теми, кто готовит здесь картофельные клецки с овечьим творогом, просто хочется снять шляпу. После обеда, когда я, прогуливаясь, наблюдал за людьми, меня неотступно преследовала мысль, что нехорошо так: живем в одном городе, в Будапеште, и даже не здороваемся друг с другом, за исключением тех немногих, с кем связаны непосредственно. А между тем все мы — знакомые. Ведь говорим на одном языке, вдыхаем один воздух, часто столь смрадный и пропитанный копотью. Поразмыслив над всем этим, я и принял решение со своей стороны положить этому конец.
— Как-как? Не понимаю, о чем вы. Вначале сказали, что мы незнакомы… Или, может, все-таки… Память, знаете ли, с годами…
— Успокойтесь, — незнакомец снисходительно улыбнулся, — в обычном смысле слова мы действительно незнакомы, но в более широком — да! Ну вот, смотрите! Вы ведь делали покупки в универмаге «Корвин»?
— Да, но это…
— Малиновый крем в кафе «Пальма» на кольце Ленина ели?
— Наверное, ел, но позвольте…
— В сентябре около шести часов вечера гуляли по проспекту Ракоци между капеллой Рокуша и кинотеатром «Урания»?
— В сентябре? Капелла Рокуша? Очень может быть, но я что-то никак не пойму…
— А все очень просто. Недавно в «Корвине» я купил пять носовых платков, — У прилавка мы могли стоять рядом. Не исключено, что и в кафе «Пальма» малиновый крем мне принесли в вымытом после вас стаканчике. А проспект Ракоци в сентябре! Сколько раз мы, быть может, разглядывали одни и те же афиши перед кинотеатром «Урания» или, прогуливаясь, ступали друг за другом след в след в одном и том же темпе! И даже пульс у нас мог биться в одном ритме. У вас обычно сколько?
— Пульс? Восемьдесят… да, кажется, восемьдесят…
— Ну вот, видите! И у меня ровно столько же. Затем есть еще автобусы, трамваи. Сколько раз мы могли держаться за один поручень в одном и том же месте. Или приведу крайний пример — Веселый парк. Мы могли там стрелять по мишеням из одного и того же пневматического ружья, и вы точно так же промахивались, как я. Дальше перечислять? Не нужно, правда? И этого достаточно, чтобы убедиться: знакомство наше очень давнее. Поэтому я и решил нанести визит вам, и хоть мы незнакомы в обычном смысле слова, возможности для этого представлялись нам каждый день. А сегодня такое прекрасное летнее воскресенье! Я хорошо пообедал, отлично себя чувствую, так почему же мне не поделиться своим настроением с вами?
— Однако, — удивился мужчина в тапочках, — почему именно я… мы… То есть почему именно с нами?
— Законный вопрос, мне ведь действительно пришлось выбирать из тысяч незнакомых знакомцев. Ну, понравился мне необарочный фасад вашего дома. Дело в том, что когда-то я собирался стать архитектором, с тех пор и осталось восхищение красивыми зданиями. И даже усилилось. Вошел, остановился в подворотне перед списком жильцов, зажмурил глаза и ткнул наугад пальцем. Попал в вашу фамилию! Уважаемый Хуго Бач, подумал я, определенно будет рад, что мы наконец-то познакомимся! А теперь позвольте и мне представиться: Келемен Кёмень, дипломированный экономист…
За спиной мужчины в тапочках, сонно щуря глаза, показалась его жена. В ее блеклых волосах, будто скопище насекомых, колыхалось множество заколок, а цветастый халат едва сходился на барабанообразном животе.
— Что-нибудь случилось, Хуго?
— Целую ручки. — Келемен Кёмень поклонился и элегантно протянул женщине гвоздики. — Примите в знак моего уважения…
Женщина удивленно потянулась за цветами, но Хуго Бач перехватил ее руку.
— Не бери, — прошипел он, и его большое круглое лицо побагровело от ярости. — Этот человек или сумасшедший, или жулик, или, как я полагаю, и то и другое! А теперь, уважаемый, будьте любезны удалиться, пока я не вызвал полицию! Думаете, я поверил вашим россказням? Мне хорошо известно, что жулики пользуются разными ухищрениями и утонченными методами, но ни одному еще не удавалось перехитрить меня! Такой визит с цветов начнется, а продолжится твоими драгоценностями и завершится в суде!
— Но, господин Хуго…
— Я вам не господин Хуго! Я для вас посторонний, ясно?! Сейчас же убирайтесь, или я за себя не ручаюсь! Я каждое утро занимаюсь со штангой и эспандером и могу так ударить, что вас на «скорой» увезут!
— Хотя бы вино…
Дверь захлопнулась, и Келемен Кёмень полез в карман за сигаретой. Так вот он каков, этот Хуго Бач! Патологически недоверчивый, старозаветный упрямец! Как панически он боится всего, что хоть немного отличается от привычного! Вот уж никогда бы не подумал!
Одну из гвоздик он вдел в петлицу, две другие возложил у подножия какой-то абстрактной скульптуры на площади, а вино выпил на скамейке. После этого он снова почувствовал себя превосходно и решил, что в будущее воскресенье опять отправится к кому-нибудь с таким же необычным визитом.
Тем временем д-р Хуго Бач атаковал супругу:
— А теперь скажи, кто это был!
— Откуда мне знать? Ты же с ним разговаривал.
— Не строй из себя невинность! Совершенно посторонние типы не являются с цветами и вином. У него была какая-то цель. Он чего-то хотел!.. Он с тобой знаком и намеревался к нам втереться, чтобы со временем стать другом дома!
— Ну, Хуго, не говори глупостей! Я этого человека в жизни не видала… Клянусь всем святым…
— Не клянись, а выкладывай наконец, кто он! Товарищ по работе? Ухажер? Любовник?
— Но, Хуго…
— Никаких Хуго, признавайся!.. Впрочем, слова тебе не помогут! Теперь мне все ясно! Ты ошибалась, если думала, что меня можно так легко провести! Этот негодяй с гвоздиками — твой любовник, и вы с ним сговорились, что в одно из воскресений он нахально заявится к нам со сладенькой сказочкой, от которой я расчувствуюсь, обниму его как друга, и тогда он тут может делать что хочет, приходить в любое время! Главным образом когда я в командировке!
Женщина плакала. Заколки звенели в ее волосах. Она клялась, что все это неправда и она не заслуживает таких подозрений. Затем, отчаявшись, разразилась проклятиями, осыпая ими в равной степени и незнакомца и мужа, который все с большей яростью хрипел:
— Думали, я кретин?! Идиот?! Баран?! Нет, деточка, Хуго Бача на мякине не проведешь! Для этого вам надо было подготовиться получше! А может, вы и подготовились? В вине был цианистый калий? Говори, а то задушу: в вине был цианистый калий? Или просто полгорсти снотворного, чтобы, пока я буду спать да посапывать, вы тут могли поваляться в свое удовольствие?! Подлая… Ты, ты… даже с детьми не посчиталась?! Ну, ничего, я этого так не оставлю… С этой минуты буду следить за каждым твоим шагом и, если застану вас, разделаюсь с обоими!… А пока вот тебе аванс!
От неожиданной пощечины женщина повалилась на софу, увлекая за собой напольную вазу и телефон. Несколько минут она лежала, отдуваясь, затем вскочила и, схватив самую тяжелую декоративную свечу, изо всех сил запустила ею в мужа, который от этого совершенно взбесился, вцепился ей в волосы и
