Но фашистские кровавые изверги были неумолимы, они с яростью зверей набросились на беззащитных женщин и детей, раздевали их почти догола, подводили группами к ямам и расстреливали из винтовок.
Расстрел продолжался с 2 часов до 12 часов, даже и когда стало темно, фашистские изверги поставили на концы ям автомашины со светящими фонарями и при свете их продолжали кровавое неслыханное в истории человечества зверство. Всего в этот день ими было расстреляно не менее 4000 мирного, ни в чем не повинного еврейского населения.
После произведенного расстрела гитлеровские фашистские бандиты привлекли местное население к закопке ям. Когда подошли к ямам, то участникам в закопке ям были слышны стоны, издававшиеся из ям, т. к. в них еще были живые и полуживые жертвы, и, несмотря на это, [...] произвели закапывание с этими живыми и полуживыми жертвами.
Все имущество, одежда, снятое перед расстрелом с еврейского населения, а также имущество, оставшееся в домах, после его сгона в лагерь, фашистскими бандитами было растащено, разграблено по себе, как бы в уплату за произведенный ими разбой над еврейским населением.
Не ограничиваясь произведенными массовыми расстрелами еврейского населения, фашистские изверги через некоторое время дополнительно выкопали в том же лесу 2 ямы по длине в 20 м, при ширине и глубине равными вышеуказанным пяти ямам. И там в разное время в 1941 г. расстреляли мирных советских жителей – активистов и военнопленных, не менее как 1500 человек.
Таким путем фашистскими захватчиками при прямом участии их сообщников-бандитов, «белых литовских партизан» истреблено советских граждан еврейской национальности свыше 4000 человек и жителей других национальностей и военнопленных не менее 1500 человек.
И в целях сокрытия следов совершенного злодеяния фашистские изверги, боясь ответственности за совершенные ими злодеяния, за несколько месяцев до освобождения Красной Армией Литовской ССР все трупы, находящиеся в вышеуказанных ямах, путем сожжения подвергли уничтожению, превратив их в пепел, который [не со]хранился до настоящего времени.
В чем и составили настоящий акт.
Пред[седатель] комиссии
Члены комиссии
Присутствующие
№ 111
Протокол допроса свидетеля ПАУЛАУСКАСА А.И
14 февраля 1945 г.
м. Ионово
Я, начальник Ионовского в/о НКВД ст. лейтенант госбезопасности [...] сего числа допросил ниженаименованного в качестве очевидца-свидетеля, который об ответственности за дачу ложных показаний ст. 95 предупрежден.
ПОВЛОВСКИЙ [ПАУЛАУСКАС] Адольф Иванович, 1913 г р., уроженец и житель м. Ионова [Кишиженская] ул., д. № 81, по национальности литовец, малограмотен, женатый, б/п, не судим.
ПОДПИСЬ
Вопрос: Расскажите, что Вам известно о злодеяниях немцев в период их оккупации м. Ионова Каунасского уезда?
Ответ: В период немецкой оккупации я работал в кооперативе в качестве возчика товаров, и мне хорошо известно о том, как примерно в августе 1941 г. немцы совместно с литовскими партизанами производили массовый расстрел граждан еврейской национальности, проживающих в м. Ионово.
Так, не помню какого числа точно, меня как возчика вызвал литовский «партизан» ЖИЛИНКАС Иван, который в то время был старшиной в «партизанском» отряде, и приказал мне запрячь лошадей и перевезти имущество евреев с квартир в общий барак. Я подчинился его приказанию и выехал. В это же время помимо меня с лошадями много было крестьян, прибывших из соседних деревень. Когда мы подъезжали к домам, принадлежащим евреям, то их в домах уже не было, и в домах оставались только их вещи и имущество, а сами евреи все были согнаны в одно место в м. Ионове, как бы в лагерь, который был загорожен колючей проволокой.
Все имущество нами было свезено за период с 8 час. утра до 12 час. дня в один общий барак, где их от возчиков принимал литовец КУЖЕЛЕВСКИЙ.
После, как нами вещи были свезены, нас отпустили по домам обедать и приказали явиться после обеда с лошадями.
Прибыв после обеда, нам всем предложено было подать лошадей к лагерю, где содержались евреи, [...] там находились литовские партизаны и полицейские из литовцев, которые все наши повозки стали загружать стариками и старушками-евреями, которые сами не могли передвигаться. Загрузив повозки, нам не говорили, куда ехать, но поехали по шоссейной дороге по направлению к [...]. Когда мы стали отъезжать от лагеря, то за нами вслед тронулась выстроенная по четыре человека колонна евреев, которая в основном состояла из женщин и детей разного возраста. Эта колонна растянулась примерно на расстояние полкилометра. Колонна шла [...] так как они не знали, куда их гонят. Всю эту колонну гнали литовские партизаны.
Мы, как ехавшие с лошадьми впереди, доехав до леса, так называемой [ «Ералки»] свернули в этот лес, где перед нами оказались уже вырытые 2 ямы размером, примерно, длиною в 20 м, шириной 2 м и глубиной м 3. Вокруг этих ям стояла цепью охрана из литовских партизан и среди них были два немецких офицера, фамилии которых мне неизвестны.
Как только мы подъехали с подводами, то литовские партизаны набросились на наши подводы и стали вытаскивать стариков-евреев и сбрасывать живых в выкопанные ямы. И как только все евреи были сброшены в ямы, их партизаны уже в ямах стали расстреливать. Когда производился расстрел, то мы стояли в стороне от места расстрела [...]
Нам было предложено все имущество, снятое перед расстрелом с евреев, свезти обратно в барак. В связи с этим на наших глазах не только эти старики были расстреляны, но и вся шедшая сзади нас колонна женщин и детей, которых было, помимо стариков, человек 1500 и стариков человек 100.
Когда подогнали эту колонну, то ее разбили по частям, [...] ожидали тут же своей очереди, причем им всем было приказано не смотреть на расстреливаемых, а становиться на колени и опускать головы вниз. Когда начался расстрел этих евреев, то начался ужасный крик, плач, вопли, плакали женщины и дети. Этот массовый расстрел начался примерно часа в 4 дня и продолжался часов до 12 ночи. И если перед самым расстрелом первоначально евреев раздевали, то в связи с темнотой раздевать их не стали, и для того чтобы не прекращать расстрела, были поставлены на концы ям по одной автомашине с зажженными фарами, которые и освещали ямы.
Как только расстрел был закончен, то нам всем, возчикам, было предложено закапывать ямы, и когда мы подошли, то ямы были наполнены трупами и по ним ходил литовский «партизан» ЕКЕЙКО, который там, где замечал еще не совсем убитых евреев, выстреливал из винтовки, добивал их. Были ли все убиты до [...], трудно сказать, так что не исключена возможность, что могли быть и живые закопаны.
Закопав ямы, нам предложили все вещи, снятые перед расстрелом с евреев, подобрать, наложить на повозки и свезти в м. Ионово в барак.
После этого меня больше на перевозку и закапывание евреев не брали, хотя после расстрелы продолжались. Очевидцем этого расстрела я был не каждый день, массовые расстрелы они и до этого были раза два, которых я не видел, но нужно предположить, что всех расстрелянных евреев в лесу [ «Ералки»] не менее как тысячи четыре.
Больше по этому делу показать ничего не могу.
Протокол с моих слов записан правильно и мне прочитан.
ПОДПИСЬ
Допросил: начальник Ионовского в/о НКВД л[ейтенан]т госбезопасности
