– Будто я иду по темной улице в полночь и вдруг слышу за спиной чьи-то шаги…
– Марк, я расспрашивал всех, кого знаю, не хочет ли кто поживиться за наш счет, и каждый раз получал отрицательный ответ.
– То, что никто ничего не видит, еще не означает, что видеть нечего.
– Если допустить…
– Я ориентируюсь на свой инстинкт самосохранения…
Кэри рассмеялся:
– Инстинкт самосохранения? Поверь мне, этот инстинкт не всегда приводит к победе.
– Ты и в самом деле думаешь, что я совсем сбрендил?
– Да. На этот раз так и есть.
– О'кей. Мы затаимся на время. Но дай мне знать, если услышишь что-нибудь новое… Хоть что-нибудь, понял? Не зависимо от того, каким бы незначительным это тебе ни показалось…
– Буду держать глаза и уши открытыми.
Зажужжало переговорное устройство. Марк потянулся к трубке. Кэри встал и направился к двери.
– Поймаю тебя попозже, – сказал он.
– Слушаю?
– Моника Бранд на третьей линии, – сказал его помощник, молодой человек по имени Джош Аллен, мечтавший, что когда-нибудь в один прекрасный день он сам станет во главе компании.
– О, черт, – буркнул Марк. – О'кей, я поговорю с ней. – Он скрепя сердце нажал кнопку третьей линии, зная, что Катринке это не понравилось бы. Моника Бранд совершенно выводила ее из себя. – Привет, Моника! Ты в Нью-Йорке?
– Ага. Только что приехала. И очень рада, что нашла тебя. Я думала, ты можешь быть в разъездах…
– Нет, я на месте. Как у тебя дела?
– В порядке. По правде говоря, здорово! Даже несмотря на то, что ты отказался принять меня на работу.
Марку пришло в голову, что он и не знал никогда, откуда у нее деньги, чтобы одеваться так стильно. Уж, конечно, не из гонораров за те несколько статей, которые ему пришлось прочитать.
– Не стоит упрекать меня в этом, – ровным голосом сказал Марк. – Если откроется вакансия, подходящее для тебя место… Кто знает?
– У меня есть одна прекрасная идея, – рассмеялась Моника. Во всяком случае я позвонила тебе не для того, чтобы вымаливать работу. И даже не в связи с интервью, которое я бы хотела у тебя взять.
– Не стану отрицать, что чувствую большое облегчение.
– Я звоню, чтобы попросить тебя об одном одолжении.
– Пожалуйста…
– Но я бы не хотела говорить об этом по телефону.
Голос ее звучал низко, мелодично, соблазнительно. В какое-то мгновение Марк подумал, что неплохо было бы встретиться с ней. Раньше он бы так и поступил. Но сейчас он женат и любит свою жену.
– Сейчас это будет довольно сложно устроить. У меня очень плотный график.
– Марк ван Холлен, уж не боишься ли ты меня? – соблазнительный голос дразнил, искушал. – Небольшой ленч? Разве он повредит тебе?
– Не стоит, Моника. Я же сказал, я занят.
– А я так люблю проводить с тобой время. Таких, как ты, очень немного, и ты это знаешь. Умный, удачливый…
– Ты, наверное, вращаешься не там, где надо.
– Сексуальный и такой красивый, – продолжала она.
– Моника, я польщен. Правда. Не каждый день такие красивые женщины как ты звонят мне по телефону и осыпают комплиментами. Сказать по правде, в другое время я бы мчался в такси туда, откуда ты звонишь…
– Я звоню из «Карлайла», – быстро сказала она.
– Но в данный момент и в обозримом будущем я занят другими делами.
– Жаль, – мягко сказала она.
– Да, – согласился Марк. В этот миг его желание концентрировалось на жене, что по многим причинам было огромным облегчением. И все же мысль о похоти ради самой похоти имела привлекательные стороны. Он ведь тоже человек, в конце концов.
– О каком же деле ты говоришь? спросил он, уверив себя, что если она попросит о чем-то предосудительном, он откажется.
– Можешь дать мне рекомендательное письмо, чтобы я устроилась на другую работу?
Марк не понимал, каким образом письмо от него может помочь Монике, которая ни одного дня не проработала в «Ван Холлен Энтерпрайзис», но ему показалось, что отказать ей в такой небольшой просьбе было бы несолидно.
– Конечно, – согласился он. – Завтра утром все будет готово.
– Я заеду и заберу. Когда это лучше сделать?
Он собрался было сказать, что пошлет его с посыльным в «Карлайл», но вовремя понял, что это тоже будет выглядеть несолидно.
– В любое время после десяти. – Он предупредит Джоша, чтобы тот не пускал Монику к нему. – Увидимся…
Вернувшись вечером домой, Марк не стал рассказывать жене о телефонном звонке Моники Бранд. Хватит с него и того, что придется объяснять внезапный уход утром, решил он. Минуя лифт, Марк поднялся по лестнице на второй этаж, пошел в спальню и проследовал в ванную комнату Катринки, где и нашел ее, стоящей обнаженной перед зеркалом, накладывающей на лицо косметику. Он обнял ее за талию, положил ладони на живот и поцеловал в затылок.
– Привет, – прошептал он. – Как провела день?
– Прекрасно, – ответила она. – А ты?
– Я бы провел его еще лучше, если бы знал, что ты уже не сердишься на меня, – сказал он, отпуская Катринку, которая тут же повернулась к нему лицом.
– А кто тебе сказал, что я уже не сержусь?
– Я и сам это вижу.
– Да, я уже не сержусь на тебя, – подтвердила она и небрежно поцеловала его в губы. – Иди переодевайся, а то мы опоздаем.
– Куда? – Нельзя сказать, что он обрадовался такой перспективе.
– Мы идем на благотворительный вечер, устраиваемый в фонд больных церебральным параличом. Разве Джош не напомнил тебе?
– Да, верно, – нахмурился Марк. – Он говорил об этом сегодня утром, но я постарался забыть.
– Ты не хочешь идти?
Верным средством замять сегодняшнюю ссору, подумал Марк, было бы сказать «да», переодеться и последовать за женой. Но это не ликвидировало бы проблему в корне. В его интересах было действовать с дальним прицелом.
– Нет, – ответил Марк. – Не хочу. – Он отвернулся и, снимая пиджак, направился в ванную комнату.
Накинув шелковый пеньюар, Катринка босая двинулась за ним.
– Иди одна, если хочешь. Я просто посидел бы дома и почитал.
– Я не хочу никуда идти без тебя.
– Это глупо. – Раздевшись окончательно, Марк вместо того, чтобы идти под душ, накинул махровый халат, взял Катринку за руку и сказал. – Давай немного поговорим. – Он повел ее в спальню, усадил в кресло, а сам пристроился на краю кровати лицом к ней. – Я целый день думал о нас.
– Я тоже.
– То, как мы жили целый год до свадьбы, несколько исказило наши представления друг о друге.
– Ты хочешь сказать, что не имел представления, до какой степени я люблю общество? Катринка улыбнулась, хотя глаза ее смотрели серьезно.
