следующий день она выиграла две гонки в соревновании между Сан-Морицем и Гстаадом. Казалось, Адам всегда звонил, когда ее не было дома, а когда она ему звонила, он был то на совещании, то на банкете, то еще в каком-нибудь столь же недосягаемом месте. Наконец, он передал ей, что приедет в день ее рождения к вечеру.
Принц и принцесса Турна и Таксиса давали костюмированный бал в «Палас»-отеле в тот вечер. Катринка решила ехать со всеми, а не ждать Адама, так как было неизвестно, насколько он еще может задержаться.
Бал, посвященный «знаменитостям», был необычайно богат на костюмы – от самых невероятных до обычной одежды: Чарли Чаплин, У. Филдс, Мэрилин Монро, Ширли Темпл, Уилл Роджерс, Долли Партон. Риккардо был в костюме принца Альберта, а Дэйзи – королевы Виктории Марго и Тед облачились в костюмы Джинджер Роджерс и Фреда Астора. Лючия, одевшись монашенкой, говорила, что она мать Тереза, а Катринка в рыжем парике и облегающем платье от Боби Макки изображала Риту Хейуорт в роли Сэди Томпсон.
Первого, кого Катринка увидела, войдя в зал, был принц Халид в белой одежде и клетчатом пиджаке. Лючия рассмеялась впервые за многие месяцы и сказала: «Он что, считает себя Рудольфом Валентино?», а затем подошла поздороваться с ним и его новой женой. Грэхемы продолжали поддерживать дружеские отношения с принцем, но принц и Катринка, насколько возможно, старались держаться друг от друга подальше. Натали, как незаживающая рана, стояла между ними, несмотря на то что его новая жена- блондинка была моложе, красивей Натали и недавно подарила ему сына.
– О Боже, – воскликнула Дэйзи громко, чтобы перекричать шум рок-музыки, указывая на молодую женщину с зачесанными наверх волосами, высокими скулами и светло-голубыми глазами, цвет которых, несомненно, был достигнут с помощью контактных линз; на ней было точно такое же платье от Унгаро, которое было на Катринке на недавнем балу в Нью-Йорке. – Она нарядилась тобой.
– Дорогая моя, вы стали очень знаменитой, – произнес по-немецки знакомый голос.
Она обернулась и увидела Клауса Циммермана в плаще и мягкой шляпе, одетого как Макс фон Сюдов из «Трех дней кондора». Ее обычная злость к нему немедленно испарилась, она почувствовала облегчение. Теперь, когда он нашел ее, ей не надо было искать его.
– Привет, доктор Циммерман, – сказала она с милой улыбкой. – Как удобно, что я вас встретила здесь.
– Удобно? – переспросил он, несколько озадаченный ее любезностью.
– Да, я так надеялась, что смогу поговорить с вами. И теперь мне не надо ехать в Мюнхен.
Он слегка поклонился.
– Всегда рад оказать вам услугу, дорогая.
– Доктор Циммерман, – сказал по-немецки молодой человек, слегка касаясь его рукава. – Извините, что перебиваю вас, но мои родители и госпожа Циммерман собираются уходить.
– Да, да, Кристиан. Ты помнишь миссис Грэхем? По-моему, вы встречались.
Молодой человек щелкнул каблуками и слегка поклонился.
– Очень рад встретиться с вами опять, миссис Грэхем, – сказал он вежливо, хотя было ясно, что он ее не помнил.
Это был интересный молодой человек двадцати с небольшим лет, темноволосый, с чудесной чистой гладкой кожей, высокими скулами и темно-карими, чуть раскосыми глазами. Она была так занята Циммерманом, что не сразу вспомнила его.
– Кристиан Хеллер, – сказала она. – Правильно? – Он был сыном дипломата, с которым Катринка и Адам когда-то общались.
– Да. Как любезно с вашей стороны помнить меня.
– Вы сильно изменились.
– Надеюсь, к лучшему? – Он улыбнулся ей, уверенный в том впечатлении, которое производит на женщин.
– Пожалуй, да, – ответила Катринка, улыбаясь.
– Скажи своим родителям, что я сейчас буду, – сказал Циммерман, отсылая его.
И опять Кристиан Хеллер щелкнул каблуками и слегка поклонился.
– До свидания, миссис Грэхем, – сказал он.
– Этот парень считает себя абсолютно неотразимым, – произнес с неодобрением Циммерман.
– Но ведь так оно и есть, – возразила Катринка. Циммерман улыбнулся.
– Вы так считаете? – В его голосе больше не слышалось раздражение. – Так о чем вы хотели поговорить со мной? – обратился он к Катринке.
– Я хотела сказать, что теперь у меня имеются доказательства против вас, их достаточно для того, чтобы подвергнуть уголовному преследованию вас за множество преступлений, начиная от торговли младенцами и кончая использованием фальшивых документов.
– Какая ерунда, – сказал возмущенно доктор. – Вы не знаете, что говорите.
– Если вы скажете мне, где мой сын, тогда я, может быть, и забуду все, что узнала. В противном же случае…
– Вы блефуете, – сказал он.
– Скоро вы получите доказательства. Подумайте об этом, – ответила Катринка. – И дайте мне знать. Но на вашем месте я бы не стала тянуть время. Я и так слишком долго ждала.
Циммерман резко повернулся и ушел. Его бледное лицо и глаза выражали ярость. Катринка видела, как
