специально нажала кнопку на брелоке, чтобы машина запикала и замигала.
– Я думала, она испугается, – призналась женщина, которую я заставила все время нажимать на брелок. Если она переставала, я начинала кукситься.
– Нет, ей очень нравится, – ответил папа.
Я стояла и смотрела, как мигает и играет машина.
– Мне пора ехать, – сказала женщина.
Я заплакала и протянула к ней руки.
– Ну что мне с тобой делать? – ахнула женщина, и мы стояли еще минут пять.
– Простите. – Папе было неловко.
– Да нет, мне приятно, – ответила женщина, но очень грустно.
Я увидела кошку и отвлеклась от машины.
– До свидания, – сказал папа женщине.
– Приходите еще, – пригласила она.
Мама каждый раз возмущается – ну кто сказал, что с детьми должны гулять именно мамы? Почему если женщина не любит гулять с коляской, то на нее смотрят как на чумную. Есть же женщины, которые не любят готовить, есть такие, кто терпеть не может гладить или мыть посуду. Есть мужчины, которые не могут вбить гвоздь и не умеют водить машину. Почему гулять с коляской считается женским делом? Мама со мной выходит гулять только в крайних случаях.
– Ой, Сима вышла с мамой. Наверное, снег пойдет, – ахает консьержка.
Мама секунду думает, ответить или промолчать, и обычно проходит мимо.
– Ой, с Симой мама гуляет. Стадо мамонтов где-то сдохло, – встречает нас соседка.
На третьем мамонте мама не выдерживает и срывается – не всегда вежливо.
Было холодно. А в холод мама вообще не может гулять. Понимает ее только одна мама из песочницы, у которой на холод аллергия. Она признается в этом, краснея и бледнея, как будто это невесть какое преступление, потому что ее свекровь считает, что аллергия на пыльцу, цветение и цитрусовые – это заболевание, а аллергия на холод – каприз. Вот и гуляет бедная женщина, покрываясь на морозе коростой – на радость свекрови.
– Иди проветрись, тебе надо, – сказал как-то маме папа. – Сходи воздухом подыши.
– Не хочу, – ответила мама.
– Иди, лучше будешь себя чувствовать. Точно тебе говорю.
Мама не стала с ним спорить. Она говорит, что чем больше семейный стаж, тем меньше смысла спорить с мужем. Она надела старую куртку, шарф, шапку и взяла коляску.
– Пойдем, – сказала мама мне.
Я не узнала ее в одежде – никогда в куртке не видела. Я вцепилась в коляску, думая, что незнакомая женщина, которая говорит маминым голосом, заберет коляску. Всю прогулку я сидела не двигаясь и охраняла коляску.
– Будем кататься с горки, – решила мама.
Я не могла ей сказать, что с этой горки я не езжу – она для детей постарше и внизу нужно быть осторожной – там дерево. Мама села на ледянку, посадила меня на колени и съехала. Я под деревом прошла. Мама – нет. Она вляпалась в ствол лбом, не успев затормозить. К тому же отбила себе копчик.
Домой мы вернулись рано. Мама со здоровенной шишкой на лбу и синяком на попе. Я – чуть не плача, потому что так и не узнала маму в странной женщине в куртке.
– Ой, уже домой? – ахнула консьержка. – С мамой не понравилось гулять? Конечно, она же не умеет.
Мама проскрипела зубами.
– Как погуляли? – спросил папа, открыв дверь, и, только увидев мамино лицо, понял, что зря спросил.
– Полегчало не то слово, – ответила мама и пошла искать в морозилке лед, думая, куда его приложить – к копчику или к голове.
Я расту и уже многому научилась: открывать двери, шкафы и холодильник. Еще умею выбрасывать мусор, нажимать на кнопки и залезать на столы и стулья. Только родителям это не нравится.
– Сима, пальцы! – кричит папа, когда я закрываю дверь ванной.
– Сима, голова! – кричит мама, когда я залезаю под подоконник.
Мама обклеила весь дом защитными наклейками. Даже все розетки залепила. И теперь не сразу может включить утюг, закрыть плотно дверь и открыть шкаф.
Да, еще она не может постирать, потому что я все время нажимаю на стиральной машине не те кнопки. Белье становится то слишком сухим, то слишком мокрым, то без полоскания, то на самой длинной стирке. Мама пока не догадывается, что это я виновата, и изучает инструкцию по эксплуатации, думая, что это она не умеет включить машинку.
– Зачем ты роешься в мусоре? – спросил папа маму.
– Ищу расческу, – отвечает мама.
– Мама, где мои ручка и телефон? – спрашивает Вася.
– Посмотри в мусорном ведре! – отвечает мама.
Я действительно иногда бросаю в ведро то, что им нужно. Но мама тоже, бывает, вместе с чайным пакетиком выбрасывает маленькую ложку, а то и тарелку с остатками еды. Иногда она так устает, что путает мусорное ведро с холодильником. Масленку может выбросить, а мой памперс положить в холодильник и долго недоумевать – что протухло и откуда так пахнет. Но это даже полезно. Мама, пока ищет источник запаха, убирает ящик с картошкой и луком, выбрасывает пакет с кефиром, который взрывается у нее в руках, потому что скис уже недели три назад, и находит много других нужных в хозяйстве вещей. Например, самую удобную тарелку с остатками каши, которую зачем-то засунула в морозилку. Музыкальную открытку, которая сломалась и без конца пела, не замолкая, а мама ее засунула в морозилку, чтобы заморозить батарейку, и забыла. Мама решила, что батарейки надо замораживать, чтобы они испортились. Хотя вынуть ее из открытки и просто выбросить – было бы проще, но она до этого никак не додумается.
Там же, в морозилке, кстати, лежит еще одна моя игрушка. Это такая деревянная доска с прорезями и изображениями животных. Если правильно найти картинку и поставить в прорезь, животное издаст звук. Там есть лягушка, петух и даже рыба, которая булькает. Несколько ночей подряд, когда мама заходила на кухню, чтобы налить мне компот, игрушка срабатывала сама по себе – вдруг начинала квакать, или кукарекать, или делать то и другое одновременно. Мама подскакивала на месте от неожиданности, пока не догадалась запихнуть ее подальше. Почему-то она твердо уверена в том, что морозилка – самое надежное место и панацея от всех проблем. Она туда запихивает все, что хочет потерять.
– Нет, если верить законам физики, то ты в принципе права, – сказал Вася, доставая из морозилки мои игрушки и отколупывая их ото льда. – Но если верить логике, то совсем не права. Ой, здесь мой замороженный рыцарь! И мороженое, которое я из сока делал, когда мне было лет шесть! А это кто? – Вася вытащил пакет.
– Не помню. Похож на цыпленка, – ответила мама.
– Доисторического. Из мезозойской эры. Я его есть не буду, – сказал Вася. – А это что за камушки?
– Это не камушки, а бывшие пельмени.
– И это мы только один ящик открыли...
Папа все записывает в толстый ежедневник. Без него он не смог бы сделать ни одного дела. Мама тоже все записывает – на маленьких бумажечках, которые теряет и не может найти. Иногда папа забывает дома ежедневник, звонит маме и просит ее прочитать, что он там написал.
– Зв, кур, нет, мур, нет, это, наверно, не фамилия...
– Я понял – купить хлеба, – догадывается папа.
– Палки и два восклицательных знака, – читает дальше мама. – Я не знаю, что это значит.
– Это значит, что у Васи нет лыжных палок, он их еще в прошлом году потерял, и нужно купить новые.
– Именно сегодня? – спрашивает мама и смотрит в окно на еще не желтеющие листья.
– Нет, просто я вспомнил и боялся забыть, – ответил папа.
