американцем, хоть и вырос в мусульманской семье.
— Я хотел бы получить кое-какие объяснения, — обманчиво мягким тоном заметил Бен.
Его голос звучал подозрительно тихо, и уже одно это должно было насторожить девушку. Бен вообще редко повышал голос — при его внушительной внешности и росте ему этого не требовалось. Тонкие брови Сьюзен в ответ слегка приподнялись.
— Может, найдутся женщины, которым подобное упорство покажется лестным, — заявила она. — Но я не из их числа.
— Стало быть, просто «нет», и все?
Сьюзен презрительно расхохоталась, и этот смех прозвучал резким контрастом по сравнению с тревогой, читавшейся в ее глазах.
— Я понимаю, вы американец, но не можете же вы быть законченным идиотом.
Такое откровенное оскорбление могло отпугнуть любого мужчину, менее уверенного в себе, но Бижан Асади не был любым мужчиной, так же, как и Сьюзен Нариман не была любой женщиной. Она нужна Бену, и он твердо решил, что без нее отсюда не уедет.
— Странно, что вы так отзываетесь об американцах. Вы же сами наполовину американка, — заметил он. — Впрочем, это и к лучшему: вам будет легче адаптироваться, когда мы приедем в Калифорнию.
Глаза Сьюзен потемнели, приобретя почти серый оттенок.
— Я никуда не собираюсь ехать. И ни за что не соглашусь на брак с незнакомым человеком, который устроили, даже не спросив моего согласия.
Однако Бен отмел ее возражения.
— Я вовсе не такой варвар, каким вы меня считаете. Можно даже сказать, что я вполне цивилизованный человек. Не знаю, подойдете ли вы моим родителям в качестве невестки, но со временем они привыкнут.
— Ваша мать наверняка вас обожает, — фыркнула Сьюзен, но от Бена не укрылось, как вспыхнули ее щеки при намеке на то, что для настоящего мусульманина она — товар второго сорта.
— Не то слово, — отозвался он, скрывая улыбку. — Впрочем, все иранские матери обожают своих сыновей.
— А дочерей — нет? — насмешливо спросила Сьюзен.
— Дочерей любят не меньше. — Бен усмехнулся. — Во всяком случае, я своих дочерей буду холить и лелеять. Я единственный сын, Сьюзен, — заметив, как на мгновение смягчилось выражение лица девушки, мягко пояснил он, стремясь закрепить успех. — Мне уже тридцать восемь, и я дал слово отцу, что к сорока годам у него будет внук. И я его непременно рожу.
— Вы хотите сказать, что его рожу я?
— Прошу прощения, я неточно выразился. — Бен закусил губу, изо всех сил стараясь не расхохотаться.
Руки Сьюзен сами собой сжались в кулаки. Ей отчаянно захотелось стереть с лица этого типа самоуверенное выражение. В жизни еще не встречала такого непробиваемого мужика! Она судорожно сглотнула и невольно в отчаянии обернулась к тетке, но та отвела глаза. Бедная тетя, она ничем не может ей помочь! На глаза Сьюзен навернулись слезы. Черт бы побрал дядю Джамала! Папа и мама ни за что бы такого не допустили. Ее родители нежно любили свое единственное дитя и многое прощали своенравной дочери.
Выросшая в Европе, Сьюзен училась в Сорбонне и всерьез намеревалась стать фотографом. Все в один голос твердили, что у нее настоящий талант. Она свободно говорила по-французски, а английский и фарси были ее родными языками. Казалось, счастливое будущее распростерло над ней светлые крылья, но внезапно, всего за один день, весь ее мир рухнул. С величайшим трудом Сьюзен выкарабкалась из пропасти, но едва успела немного прийти в себя, как на нее обрушился новый удар. Оказавшись после лечебницы в доме дяди, она теперь мечтала лишь о том, чтобы ее оставили в покое. И вот, пожалуйста, ей навязывают в спутники жизни… неизвестно кого!
— Бывают женихи и похуже, Сьюзен, — ворвался в ее мысли голос Бена.
— Муж остается мужем, а муж мне не нужен, — отрезала она.
— Но ведь большинство женщин мечтают о том, чтобы выйти замуж. Это нормальное явление.
— Значит, я не такая, как другие женщины.
Бен рассмеялся — почти зло.
— Это вы так говорите, но я уже узнал на своем опыте, что по сути все женщины одинаковы. У вас у всех есть тайная цель…
— Можно подумать, у вас ее нет!
— Есть, но не тайная. Я хочу жениться и иметь детей. — Он окинул Сьюзен взглядом, словно она была племенной кобылой. — Вы молоды. Из вас получится отличная мать.
Сьюзен вздрогнула.
— Я не желаю быть матерью.
Бен лишь пожал плечами.
— Мы можем пожениться сегодня же, прямо сейчас. Ваш дядя, боюсь, не сможет присутствовать на церемонии.
— Какая жалость.
— Не надо иронизировать, Сьюзен. Все уже решено. Сделка совершилась, брачный контракт заключен, ваше приданое я уже получил.
Ах, вот как! Стало быть, это сделка. Что он женится на ней ради приданого, было и так понятно. Ее подмывало спросить, что подвигло дядю согласиться на эту сделку, но по лицу Бена Асади было видно, что ответа она не дождется, — он явно из того же теста, что и Джамал Нариман. Сьюзен выпрямилась, сверкая глазами.
— Что бы вы с моим дядей обо мне ни думали, я не безмозглая кукла и вовсе не покорная, бесхребетная рабыня. Поскольку у вас, очевидно, проблемы со слухом, то повторю еще раз: я не выйду за вас замуж. Ни за что и никогда. Уж лучше состарюсь и поседею в доме моего дяди, чем возьму вашу фамилию, господин Асади.
Бен отвернулся, скрывая улыбку. Джамал говорил, что со Сьюзен будет трудно сладить, однако забыл сказать, что его племянница умна и отважна. Тупое упрямство и сила духа — совсем разные вещи. Тупое упрямство всегда противно, а сила духа и крутой нрав — такое уже интересно. Это как объезжать норовистую лошадь, самозабвенно охотиться или отчаянно резаться в теннис. Женщина, обладающая силой духа, всегда желанна для мужчины.
— А знаете, вы мне очень даже нравитесь, — заметил Бен.
— Боюсь, что не могу ответить вам взаимностью.
Бен снова едва не расхохотался. Он с восхищением смотрел на Сьюзен, стоящую перед ним с гордо поднятой головой и вызывающе сверкающую глазами.
— Кстати, мои друзья в Штатах зовут меня Беном, — сказал он. — Надеюсь, что, каковы бы ни были сейчас ваши чувства, со временем вы научитесь меня терпеть. Это сделает наш брак по расчету более… приемлемым.
— Зря надеетесь. Я скорее соглашусь, чтобы мне в рот сунули удила и оседлали, как лошадь.
— Весьма соблазнительная идея.
Сьюзен залилась краской до самой шеи. Она даже не подозревала, насколько сейчас хороша. Бен ощутил прилив желания, стремление владеть этой женщиной безраздельно.
Между тем Сьюзен в смятении отошла в дальний конец беседки и присела на мраморную скамью, скрестив руки на груди. Грудь ее бурно вздымалась. Бен неторопливо последовал за ней. Ему не хотелось слишком сильно давить на нее — пока. Осторожно коснувшись внутреннего кармана пиджака, он нащупал сложенную вырезку из утренней газеты. Сьюзен, естественно, не понравится то, что там напечатано, и Бен был готов первым признать, что ведет нечестную игру. Однако сдаваться он не собирался.
Когда-то Бижан Асади дал слово родителям, что вернет утраченное семьей состояние, и с тех пор любой его шаг был подчинен этой цели. Благосостояние его семьи неуклонно росло и теперь достигло значительных размеров. Даже более чем значительных.
Почувствовав его приближение, Сьюзен подняла глаза.
