Он с трудом оторвался от нее и, сдвинув брови, приложил кончик пальца к дрожащему рту Сьюзен.
— Ты, жена-бунтарка, не смей больше грозить, что уйдешь от меня.
Сьюзен уловила в его голосе суровые нотки и сообразила, что зашла слишком далеко. Но она все равно хотела его, жаждала всем сердцем и телом. Конечно, надо бы иметь гордость, требовать от него чего-то большего, не только секса, однако она готова принять от него все, что он даст, пусть даже крохи с его стола. И тем не менее Сьюзен сделала новый выпад:
— Я ведь дала тебе то, чего ты хотел. Ты хотел, чтобы я выполняла свои супружеские обязанности. Что ж, я пошла тебе навстречу. Я тебя ублажила. А теперь дай мне то, чего хочу я.
Бен был ошеломлен. Он молча смотрел на жену, на его лице проступала боль. У него было такое чувство, что его предали. Впрочем, его глаза почти тут же стали непроницаемыми. Однако Сьюзен успела увидеть достаточно, чтобы понять, что ее стрела попала в цель. Ей удалось-таки его задеть.
Радости от этого она почему-то не испытала. Ее охватило раскаяние и новый приступ стыда. Но извиниться Сьюзен не успела — Бен направился к двери. Он снова отдалялся от нее.
Войдя в ванную, Бен зажег свет, затем включил душ. Сьюзен последовала за ним, расстроенная только что разыгравшейся сценой. Кафельная плитка пола холодила ступни, и она невольно поджала пальцы.
— Бен…
Из открытой двери душевой кабинки поднимался легкий пар, затягивая, словно туманом, ванную. Бен обернулся и посмотрел на жену. Он уже разделся, но собственная нагота, похоже, его нимало не смущала.
— Знаешь, есть такое выражение — «бить ниже пояса»? Понимаешь, о чем я? — Сьюзен только судорожно вздохнула. — Бить ниже пояса недопустимо. Во всяком случае, в браке. Ни в коем случае.
— Извини, но ведь ты сам…
— Ты ведешь себя, как ребенок. Так же дерзко и упрямо.
— Что, ты всегда так принимаешь извинения?
— А ты всегда так извиняешься?
Черт возьми, у этого мужчины поистине редкая способность постоянно выставлять ее полной идиоткой.
— Ненавижу тебя, — прошептала она, смаргивая подступившие к глазам слезы. — Ненавижу тебя и все твои принципы.
— Можешь мне поверить, на данный момент это чувство взаимно. — Темные ресницы Бена опустились, прикрыв глаза, и выражение его лица снова стало непроницаемым. — Не нужно было до этого доводить, Сьюзен.
Сьюзен откинула голову, не давая слезам пролиться.
— Почему ты все-таки не женился на своей хорошей иранской девушке и не оставил меня у дяди?
Губы Бена сжались в узкую твердую полоску, глаза сузились.
— Не мог.
— Вы с дядей одного поля ягоды. Деньги для вас превыше всего. Только их вы и любите!
— Я пытался тебя полюбить. Но ты же никого и близко к себе не подпускаешь. Не позволяешь, чтобы кто-то был к тебе добр…
— Так вот что ты демонстрируешь мне в постели? — Сьюзен рассмеялась неестественно пронзительным смехом, в котором угадывались истерические нотки. — Что ж, впредь я обойдусь без таких проявлений доброты. — Ее руки сами собой сжались в кулаки. — Давай называть вещи своими именами. Наш брак — всего лишь сделка. Доллары. Акции. Банковские счета. И то, что произошло там, в постели, не более чем еще одна деловая операция.
Бен побледнел, на его щеках заходили желваки, ноздри раздувались.
— Хорошо, пусть так. Но эта сделка — бессрочная. Я буду брать тебя, когда захочу, и таким образом, как захочу, и к черту доброту, которую ты презираешь!
Он втащил жену в душевую кабинку и поставил под струю воды. Блузка тут же намокла, обрисовывая ее груди. Обхватив лицо Сьюзен ладонями, Бен накрыл ее рот своим, а потом грубо раздвинул ей ноги и взял без всякого намека на нежность. Струя воды била по их телам и стекала по ногам.
Оторвавшись наконец от Сьюзен, Бен небрежно коснулся губами уголка ее припухшего рта.
— Впредь я жду, чтобы ты была всегда готова принять меня, как мой банкир, всегда готовый вести со мной дела.
— Ты просто дрянь, — прошептала Сьюзен.
— А ты моя жена.
Расстегнув на ней намокшую блузку, Бен небрежно бросил ее на пол. Сьюзен сделала попытку выбраться из душевой, однако он загородил дверь кабинки своим телом. Затем взял кусок мыла и стал энергично тереть его своими большими ладонями. Взбив густую душистую пену, он поднял руки над головой Сьюзен. Пена под струйками душа потекла на плечи девушки и стала сползать на грудь, скрывая набухшие соски.
Огладив покрытые пеной груди Сьюзен, Бен принялся намыливать ее плоский живот, добрался до шелковистого кустика, прикрывавшего ее женское естество. Закончив, он приподнял голову жены за подбородок и твердо сказал:
— Все, я тебя отмыл и окончательно сделал своей.
Сьюзен, поеживаясь, выбралась из кабинки, завернулась в пушистое полотенце и выжала волосы. Бен вышел вслед за ней, задев бедром ее ягодицу, и Сьюзен поспешно отступила. Перегнувшись через нее, Бен снял с вешалки полотенце.
— Даю тебе полчаса, — сухим, лишенным эмоций голосом объявил он.
— Полчаса? На что?
Бен смерил ее полурассерженным, полунасмешливым взглядом.
— На сборы. Я не оставлю тебя здесь одну и не предоставлю еще один шанс сбежать. Так что, считай, ты выиграла, Сьюзен. Ты поедешь со мной в офис, хотя мне это совсем не по душе.
Глава десятая
За время недолгой поездки в город Бен ни разу не взглянул на жену. Та тоже молчала и старалась держать голову высоко, чтобы, не дай Бог, он не догадался, какой горькой казалась ей одержанная победа. Сьюзен очень хотела стать частью его мира, но не такой же ценой!
Прибыв в офис Бена, они сразу прошли через стеклянные двери в его кабинет — просторное помещение современного стиля, отделанное в голубых, коричневых и кремовых тонах, где уже вот-вот должна была начаться встреча с лидером местных профсоюзов.
За всю трехчасовую беседу с оппонентами Бен ни разу не взглянул на Сьюзен. Впрочем, это была не беседа, а настоящая баталия, Сьюзен временами всерьез опасалась, что профсоюзный босс накинется на Бена с кулаками. Сам же Бен сохранял олимпийское спокойствие. Он общался с собеседниками без нажима, но не поддавался и не шел на компромисс.
Объявили десятиминутный перерыв, чтобы люди могли покурить или просто размять ноги. Бен встал и, подойдя к телефону, стоявшему на столике в двух шагах от стула, на котором сидела Сьюзен, сделал несколько коротких звонков. Ее он при этом не удостоил даже взглядом.
Закончив переговоры по телефону, Бен вернулся на свое место, так и не взглянув на Сьюзен. Он словно безмолвно давал ей понять, что она может давить на него сколько угодно, но это не изменит его отношения к ней. Горькая пилюля в добавление к горькой победе.
По пути домой оба молчали. Мрачное настроение Сьюзен несколько скрасила миссис Томпсон. Открыв дверь, она приветствовала хозяев со своей обычной жизнерадостностью и предложила им легкую закуску и прохладительные напитки. От девушки не укрылась теплота, с которой ее муж поблагодарил экономку. Все трое прошли в гостиную.
