же чувствуется. Нет, людишки явно не первый сорт, так ведь евреи редко бывают благородных кровей. Его бывшая жена, к примеру.
Миссис Матара присела на краешек кресла, за которое пятнадцать лет назад он отдал девяносто гиней. Тоже несомненный шератон - высокая спинка, изящные подлокотники, инкрустированные орехом. Кресло, конечно, было перетянуто и обито новой материей - полоска четырех разных оттенков розового.
- У меня в квартире, - сказала она, - произошла страшная, чудовищная вещь.
Видно, погас свет. Не закрывается кран. Засорился мусоропровод. А какую суету подняла его бывшая жена, когда во время медового месяца по собственной глупости сломала электрические бигуди. Ну и вид у нее был с этими пластмассовыми штуковинами в волосах! Сплошной восторг!
- Я на самом деле ничего не умею чинить, - сказал он. - Для этого, знаете ли, у нас есть Чемберлен.
Она покачала головой. Маленькая, словно птичка, вроде перепелки или хилого воробья. Вот-вот, воробышек, еврейский воробышек, подумал он, довольный своим сравнением. В пальчиках зажат маленький платок. Она подняла его к лицу, промокнула глаза, сначала один, потом другой, и вдруг сказала, что у нее в квартире умер человек.
- О Господи!
- Ужасно! - запричитала она. - Боже, до чего ужасно!
Он налил ей бренди из георгианского графина, который три года назад подарила ему к рождеству миссис Харкот-Иген. Она подарила тогда два графина - в знак признательности за его, как она выразилась, доброту во время их поездки на Сицилию. Щедрый дар, если учесть, что графины - фамильная ценность, а он ничего такого и не сделал, разве что читал вслух 'Нортенгерское аббатство' Джейн Остен, когда у нее расстроился желудок.
Умер явно не мистер Матара, подумал Атридж. Какая же женщина скажет про мужа 'человек'? Видимо, со стремянки свалился мойщик окон. Атридж ясно представил себе эту стремянку, а на полу под ней - скорченное тело в белом халате. Даже увидел внутренним взором, как миссис Матара наклоняется, чтобы проверить, жив ли мойщик.
- Выпейте-ка, - сказал он и сунул ей в правую руку бокал, молясь, чтобы она его не уронила.
Миссис Матара и не думала его ронять. Выпив бренди, она, к удивлению Атриджа, протянула бокал, требуя добавки.
- Если бы вы только согласились! - воскликнула она, и он, наливая вторую порцию, понял, что, задумавшись о Сицилии и графинах, не слышал, как она о чем-то попросила. - Вы можете сказать, что он ваш приятель.
Этот человек, продолжала она, умер от сердечного приступа. Труп в ее квартире грозит большими неприятностями. У них был роман, который начался пять лет назад. И пошли подробности: они познакомились на вечеринке у каких-то Мортонов, а он женат, и какой смысл причинять его супруге боль, да и ее собственного мужа не стоит расстраивать, незачем ему все это знать. Она встала и направилась к графину. Этот человек, добавила она, умер в той самой кровати, где они спят с мужем.
- Я бы не пришла к вам - видит бог, никогда бы не пришла, но ведь отчаянное положение. - Голос у нее сделался визгливым. Вот-вот сорвется в истерике. Щеки на скулах от бренди закраснелись. Из глаз полились слезы, но она их больше не вытирала. Они катились и катились по красным пятнам на щеках, размазывая тушь для ресниц и пудру. - Я просидела рядом с ним целую вечность, - сказала она, - так мне, во всяком случае, показалось. Сидела и смотрела на него. Мы оба были совсем голые.
- О Господи!
- Но я ничего не чувствовала. Я ведь его не любила. Только и думала надо же такому случиться!
Атридж решил, что и ему пора глотнуть бренди. До чего же миссис Матара похожа на его бывшую жену - и даже не тем, что еврейка, не своей бесцеремонностью, а тем, что эдак спокойненько упомянула: были, мол, в чем мать родила. Во
время медового месяца в Сиене жена разгуливала по спальне нагишом. 'Твоя беда, - говорила она, - что обнаженные тебе по душе только на картинах'.
- Вы можете сказать, что он ваш приятель, - повторила миссис Матара. Она хотела, чтобы он поднялся с ней в ее квартиру и помог одеть мертвеца. А потом (во имя человеколюбия) они перенесут его куда-нибудь в другое место.
В ярости и отвращении он замотал головой. В мозгу вертелись гнусные картины. Голый труп на кровати. Они с миссис Матара напяливают на него одежду, им трудно, потому что уже началось окоченение.
- Боже, что мне делать? - рыдала она.
- Надо позвонить доктору, миссис Матара.
- А на кой черт он нужен, этот доктор? Мертвого не воскресишь.
- Положено, чтобы...
- Нет, только подумайте, мы себе спокойно перекусываем - омлет, салат, pouilly fuisse[5]. В общем, как обычно, вдруг - раз, и его нет.
- Мне кажется, вы сказали...
- Да что тут непонятного... 'Чудесно, дорогая, просто чудесно', говорит он и вдруг валится. Я не сразу сообразила, что к чему. Я имею в виду, откуда мне было знать, что он умер. Повалился там или развалился. Обычное дело после постели...
- Мне не хотелось бы выслушивать...
- О, черт! - завопила она, потом встала и снова пошла к графину. Шпильки у нее выпали, волосы растрепались. Губная помада смазалась и запачкала подбородок. До чего отталкивающее зрелище, подумал Атридж.
- Ничем не могу вам помочь, - заявил он как можно тверже. - Разве что позвонить врачу...
- Да хватит вам про врача.
- Нет, не могу я вам помочь с вашим приятелем, миссис Матара.
- Я только и прошу: помогите одеть его. Он тяжелый, одной мне не справиться.
- Извините, миссис Матара.
- Только одеть и свезти сюда. Лифт всего в двух метрах от...
- Вы просите невозможного.
С изрядной порцией бренди в бокале она подошла к нему вплотную и хищно, как ему показалось, склонилась. Пахнуло духами и еще каким-то другим запахом, запахом прелюбодеяния, пронеслось у него в голове, об этом запахе он читал где-то у Хемингуэя.
- Мы с мужем вполне счастливая пара, - заговорила она, почти касаясь губами его губ. - И у этого, который там, наверху, тоже есть жена, она ни о чем не догадывается, ни в чем не виновата. Можете вы это понять, мистер Атридж? Можете представить, что будет, если труп моего любовника найдут в постели моего мужа? Сколько страданий это причинит?
Атридж отодвинулся от нее. Давно уже его не разбирала такая злость, и все же он решил сдержаться. Эта особа и понятия не имеет, как ведут себя воспитанные люди, иначе не стала бы врываться к незнакомому человеку с такими чудовищными, такими противозаконными предложениями. Психопатка!
- Извините, - сказал он, стараясь, чтобы в его голосе звенел металл, извините, но, во-первых, мне не понять, как можно быть счастливой с мужем и при этом...
- Мы счастливы, можете мне поверить. И мой любовник неплохо жил с женой. Поймите, мистер Атридж, - она снова как-то по-звериному надвинулась на него, - мы встречались раз в неделю в обеденное время и только ради плотских утех. Пять лет подряд, с той самой вечеринки у Мортонов. Омлет, pouilly fuisse, ну и постель. И никакого вреда для нашей семейной жизни не было, а теперь будет: его жена решит, что их брак был неудачным. И станет раскаиваться, вместо того чтобы оплакивать мужа. А мне придется развестись.
- Надо было думать раньше...
Она ударила его левой рукой, ладонь ожгла его пухлую розовую щеку.
- Миссис Матара!
