человек сорок… Ну и жара! Мадам Донзер незаметно сняла под столом туфли. Дети Доминики, освободившись от накрахмаленных рубашек и белых замшевых туфель, голые до пояса, с наслаждением разминали пальцы, бегая босиком по саду. Молодежь сбежала в прохладный зал, не дожидаясь мороженого и фруктов – им подадут туда. Они тотчас же запустили проигрыватель на полную мощность. Тень от дома покрывала теперь треть сада; три официанта, прислуживавшие за столом, с неизменной улыбкой, как это и полагается на свадьбе, поставили в тень шезлонги и столы, чтобы можно было отдохнуть после еды в относительной прохладе, попивая кофе и ликеры.
Мадам Дениза была очень довольна проведенным днем, она правильно поступила, осчастливив своим присутствием обыкновенную маникюршу, но она никак не ожидала, что у нее на свадьбе встретит такого достойного человека, как мсье Донель. И сестра жениха, эта высокая дылда, тоже ничего – вполне приличная дама. А о еде и говорить нечего! Даниель, несомненно, хорошо воспитан, но есть в нем нечто такое, что смущало мадам Денизу… и все же он вполне привлекателен.
– У вас прекрасная профессия, мсье Донель, – сказала она отцу Даниеля, смакуя вкусный кофе.
– Эта профессия у нас в крови, мадам, Даниель и его двоюродные братья четвертое поколение Донелей-садоводов, – мсье Донель посмотрел на мадам Денизу, и во взгляде его, как и у его сына, сквозило невинное простодушие самой природы, – а внуки, которые тут бегают, если они не изменят традиции, станут пятым поколением.
Пятое поколение занималось в этот момент тем, что дразнило через забор индюшек: Поло – двенадцатилетний мальчик, круглоголовый, с волосами щеткой, такой, каким был Даниель в его возрасте, и его сестричка Софи, похожая на мать, но обещающая восполнить то, чего не удалось достигнуть матери… Смуглая, как мать, с такими же густыми, темными волосами и до того застенчивая, что посторонний взгляд приковывал ее к месту, и тогда глаза у нее от страха заволакивались восхитительной дымкой.
– Этот мальчик, – продолжал мсье Донель, – уже умеет прививать розы и не отходит от садовников. Родился он в 1940 году, а мой дед, который, насколько мне известно, первый в нашем роду занялся розами, родился в 1837 году. Он был младшим в многодетной семье, и мой прадед отдал его в пятнадцатилетнем возрасте в соседний замок, где он стал помощником садовника.
– Так же поступают с младшими сыновьями в больших аристократических английских семьях: им не полагается наследства, и они уходят из дому искать счастья, – мечтательно вставила мадам Дениза.
– Да, если хотите… хотя обычная многодетная семья – это не совсем то же, что большая аристократическая! Владелец замка, граф Р., был любителем цветов и держал первоклассного садовника. Мой же дед проявил редкостные способности к садоводству… женился он на дочери садовника!
Все засмеялись, и мсье Донель продолжал:
– Их первый ребенок родился в 1860 году, и тогда дедушка решил вернуться на родную ферму и стать садоводом; ему нелегко было убедить своих родственников испробовать новую культуру, вы ведь знаете, крестьяне – народ медлительный, упрямый, недоверчивый. В конце концов для него выделили землю, которая должна была ему достаться по наследству, – настоящая победа! У нас землю дробить не принято!… Тогда дедушка начал разводить цветы, главным образом розы. Продавать их ездили в Париж, на рынки Сите и Мадлен. Нельзя сказать, чтобы это приносило крупные доходы, но все-таки давало больше, чем земледелие, и мало-помалу он, можно сказать, отвоевал землю под розы. Но только его сын окончательно забросил земледелие и стал заниматься одними цветами. Старая ферма и все ее земли отошли под плантации роз. Постепенно розы вытеснили все другое. Мой отец, Даниель Донель, был великий специалист по розам. Я назвал сына в его честь. Надеюсь, он не посрамит имени.
– Но, по-моему, в Бри-Конт-Робер тоже есть плантации роз «Донель»? спросил с интересом представитель автомобильной фирмы, друг мадам Денизы, на которого размах дел мсье Донеля произвел впечатление. – Я проезжал недавно и обратил внимание на вывеску…
– Там мой брат, Марк Донель. Мы купили землю и построили теплицы для роз, идущих на срезку. У нас есть плантации роз в округе Сены-и-Марны, в Приморских Альпах, в Воклюзе, на Луаре, в Буш-дю-Рон… Донели – большая семья, мсье, и всегда находится двоюродный брат или зять, чтобы работать на новых плантациях или в оранжереях. Редко случается, что Донели женятся вне садоводческого круга, если так можно выразиться. Даниель – исключение в этом смысле. Хотя Мартина – все-таки деревенская жительница.
– Гименей, – мечтательно сказал мсье Жорж, – бог новобрачных… В Афинах, на празднествах в честь Гименея молодые люди танцевали, увенчанные розами в ознаменование первородной невинности…
– Ну, а теперь они танцуют самбу, – заметила Жинетта, – а насчет невинности… лучше замнем!
Через открытые двери из темного зала доносились звуки самбы, молодые люди и девушки яростно отплясывали.
– Как фармацевт, – сказал аптекарь из деревни, откуда Мартина была родом, – я знаю, что розовая вода и розовая эссенция существовали еще в древности. Но, признаюсь, мне никогда не приходило в голову, что это предполагает выращивание роз в столь больших масштабах. Ваша профессия, вероятно, очень древняя, не правда ли?
– Что касается профессии, то это трудно сказать… Роза появилась в двенадцатом веке до нашей эры, в Малой Азии, она украшала религиозные обряды персов. У иудеев были розовые плантации под Иерихоном… Роза появилась в Греции… у Гомера, у Сафо, у Геродота… В Риме без нее не обходилось ни одно празднество. А натуралист Плиний старший рассказывает нам всяческие небылицы о природе розы. Чтобы хватало роз на венки и все прочее в нужном количестве, приходилось их разводить. В семидесятом году в Греции уже были теплицы. Там умели делать прививку, скрещивание. Потом розы исчезают на несколько веков, может быть, им не могли простить их языческого происхождения… Но, странное дело, – как до рождества Христова роза была атрибутом богов и богинь, так она внезапно становится символом непорочности пресвятой девы.
– Скажи пожалуйста! Всегда она в чести, – вставила Жинетта.
– Венки из роз сплетаются теперь в честь непорочности, и каждый раз, когда пресвятая дева является людям, под ногами у нее розы…
– Все это духовная сторона истории роз, – прервал аптекарь, – но ведь в средние века роза играла огромную роль и в медицине. Сам Авиценна признавал, что препарат из роз, принимаемый в больших дозах, излечивает туберкулез. А розовая вода применялась в средние века в таком количестве, что, наверно, в одной только Франции розы разводились на сотнях гектаров.
– Да, – сказал мсье Донель, очень довольный, что нашел такого просвещенного по части роз собеседника, – я думаю, что в средние века это было выгодное занятие. Тогда в моду вошли головные уборы и венки из роз, да и одна только розовая вода…
