Около полудня нарочный сообщил о появлении за лесом на горизонте общества из графства Юлих. Оседланные лошади были подведены к конюшне, и я ощущала, как в толпе нарастало возбуждение. Каким будет празднество — достойно ли бракосочетания? Мастер Нафтали впервые после долгого перерыва составил моему отцу гороскоп на этот день, и, как оказалось, звезды благоприятствовали ему в его намерениях. Как и всегда, Нафтали был хорошо вознагражден за свои старания.
Дядя Рихард обнаружил дыру в кармане своих штанов и был вынужден, ко всеобщему увеселению, заставить горничную тут же залатать ее, прежде чем он оседлает лошадь. Господа из свиты тщательно проверяли свою одежду и в последний раз бранились по поводу того, какое место занимать им согласно рангу в торжественном эскорте.
Я поправила венок из цветов, украшавший стол круглой формы, за которым и должно происходить торжественное событие. Пятеро служанок провели вчерашний день в поисках цветов и в плетении из них венков, чтобы юная невеста почувствовала теплый прием в своем новом доме. Колодцы, двери и конюшни были украшены березовыми ветками и разноцветными лентами, откуда, раскачиваясь, приветствовали меня. Я ощутила тонкий аромат лета и на мгновение отвлеклась от работы, чтобы сделать глубокий вдох и насладиться им, подставив свое лицо солнечным лучам. «Лучшего времени для помолвки очаровательной молодой женщины нельзя было найти», — с завистью подумала я и вновь вернулась мыслями о собственной свадьбе.
— В моем саду вас ожидают сотни благоухающих роз. — Гуго фон Кухенгейм взял из моих рук ветку и повесил ее над моей головой. — У вас нездоровый вид, благородная фройляйн. Неплохо было бы вам обследоваться у лекаря, прежде чем отправиться в дальний путь.
Голос его звучал приветливо и вполне дружелюбно, но в глазах был заметен металлический блеск. Не проронив ни слова, я сосредоточила внимание на своем венке. Мимо, вежливо поздоровавшись, прошли гости. Я кивком головы ответила на приветствие. Кухенгейм стоял сзади, прижавшись к моей спине и держа руку на моей талии.
— У меня большие планы, досточтимая фройляйн… очень большие…
Его рука стала было ощупывать мою грудь. Я отмахнулась от нее, как от докучливого насекомого.
— Кайзер заинтересовался моими товарами, вам это известно? — Он переместил свою руку с груди в низ живота. — Мне требуется здоровая женщина, которая сможет произвести на свет здоровых наследников. — Тут он буквально набросился на меня, крепко схватив за грудь. — Вы способны на это, фройляйн? — Я попыталась высвободиться из грубых объятий, но пальцы его, словно когти, вонзились в тонкую ткань, пытаясь нащупать то, к чему его так неумолимо влекло. — Учтите и подумайте, годны ли вы будете для этого, когда мы обменяемся обручальными кольцами.
Его губы были совсем рядом с моим ухом, накидка с меня соскользнула, упав на пол. Кухенгейм держал меня в руках, как в клещах.
— Гарантируйте мне то, что вы гарантировали другому, и уж позвольте увидеть плоды своих трудов. Каждую ночь теплую постель и рождение потомков — более я от вас не потребую ничего, благородная фройляйн.
Послышались шаги. И прежде чем неизвестный прохожий смог стать свидетелем нашей борьбы, Гуго отпустил меня и, отстранившись, сделал реверанс. Сжав зубы, я попыталась подавить в себе отвращение. Головная боль, преследовавшая меня с самого утра, острым гвоздем пронзила мой лоб. Несмотря на то, что мой желудок был пустым, меня начало тошнить. Молочный суп, который Майя вынудила меня съесть ранним утром, не задержался во мне, и при мысли обо всем съестном, что готовилось на нашей кухне, мне становилось дурно.
Кухенгейм совсем не улучшил моего плохого самочувствия. Его намек на возможную недостоверность произошедшего на озере вселил в меня глубочайшую неуверенность в себе…
Патер Арнольд был облачен в великолепное одеяние, да и аббат Фулко был в своем лучшем наряде, чтобы присутствовать на свадьбе своего племянника. Казалось, весь замок засиял небесным светом, когда отец со своей свитой вышел к прибывшим гостям из графства Юлих, как того требовал этикет. Я с любопытством смотрела на невесту, да и не я одна. Умытые и причесанные дети толпились у ворот замка, чтобы первыми увидеть свадебный кортеж. Вдоль стены плотными рядами выстроились охранники, с гордостью придерживая сверкающие на солнце алебарды. Каждый из них надеялся первым увидеть кортеж.
И вот раздался крик: «Едут! Едут!» — казалось, весь замок его подхватил. Люди заволновались и начали вытягивать шеи, десятки рыцарей на великолепных конях сопровождали кортеж. Некий словоохотливый господин пустил слух, будто уздечки лошадей из чистого золота, а седла украшены драгоценными камнями. Ну а уж то, что молодая графиня — истинный ангел, знал каждый. Охочие до сенсаций люди толпились вокруг господина, нарушая ряды стоящих. И прежде чем господин собрался поведать что-то еще более интересное, я умело разогнала любопытствующих.
И вот наконец кортеж у ворот замка. Гервиг Кёльнский, который должен был, по поручению архиепископа, совершать венчание, возглавлял процессию. Дароносица поблескивала под балдахином. Гарцуя на белом иноходце, укрытая фатой, между своим отцом и женихом через ворота проезжала невеста. На ней был наряд небесно-голубого цвета с вышивкой золотой нитью, сверкавшей на солнце. Фата из тончайшего белого полотна ниспадала до самой земли, внизу ее поддерживал пышно разодетый мальчик. Одна ткань стоила, наверное, целое состояние. Но и мне грех было жаловаться. Благодаря пристрастию Гуго к светло-голубому цвету я была одета в платье голубого бархата, подол которого был отделан драгоценными камнями. Пышные рукава украшали цветы из ткани. Светло-серого цвета платок выгодно оттенял мои серые глаза.
Дамы же рыцарей, специально приехавшие на свадьбу, болтая и судача, словно стая гусынь, окружили меня. Шелестел шелк, хрустело и шуршало полотно, шлейфы постепенно убирали. Слишком уж долго приходилось ждать на графском дворе.
Я не обнаружила во дворе ни единой пушинки, ни соломинки, земля до самого зала была выложена коврами, которых невеста едва коснулась своей маленькой ногой. Под руку со своим отцом, могущественным графом фон Юлихом, шла она навстречу жениху, ждавшему ее за пышно сервированным столом. Виночерпий наполнил кубки вином рубинового цвета, привезенным из Франции, и стал подносить его гостям. Граф фон Юлих одним махом выпил дорогой напиток. «Что за крестьянские манеры, — с презрением подумала я. — Он даже понятия не имеет, что пьет». Невеста, как и ожидалось, лишь осторожно прикоснулась к кубку губами, после того, как горничная подняла ее фату.
Отец с красным от возбуждения лицом развернул скатанный в трубочку брачный договор, заключенный между участниками переговоров, и передал его графу. Граф вложил руку дочери в лапищу отца. Слова, которыми они обменялись при этом, потонули в гуле толпы. Многие стали протискиваться вперед, чтобы лучше видеть происходящее.
— Вы видели ручку и кольца, которые ее украшают? — шептали женщины за моей спиной.
Я видела, как все повернулись к архидьякону. Воцарилась тишина.
— По своей ли доброй воле оказались здесь жених и невеста? — услышала я глубокий голос Гервига Кёльнского.
Оба кивнули.
— Тогда благослови Господь то, о чем мы сейчас хотим договориться.
Графы еще раз прилюдно обсудили свои родственные отношения, хотя в преддверии бракосочетания генеалогическое древо было тщательно изучено и было найдено более семи пунктов, не подтверждающих родства по крови, чтобы ничто не могло помешать заключению их брака. Отец надел невесте на палец освященное кольцо, которое должно было охранять брак от злых духов, взял со стола мешочек с тринадцатью пфеннигами, как предписано в Салической правде, и передал его своей избраннице. Аделаида тут же отдала его священнику как символ своего волеизъявления богато жертвовать на церковь.
Отец громко произносил традиционные брачные слова:
— Надевая на палец это кольцо, я беру тебя в жены, золотом я прославляю тебя и делаю тебе этот подарок.
Он вручил ей диадему из золота и драгоценных камней, которую она тут же надела. Народ возликовал, зааплодировав и выражая свой восторг топотом ног.
Дрожащими руками отец снял со своей суженой фату, и все вокруг, затаив дыхание, замерли в
