— Я надеялся, — заговорил он снова, отклонившись в сторону, — я надеялся на то, что вы останетесь в замке, как я просил. Тогда бы ничего этого не случилось. — Пальцами он выжимал воду из окровавленной корпии. — Но я знал, что вы вернетесь. Я видел, как ваша fylgia вошла в дом.
— Что ты видел?
— Ваша fylgia вошла в дом. Так я узнал, что вы покинули замок.
— А что это такое? Fil…
Эрик, задумавшись, взглянул на меня.
— Так называется разновидность духа провидения, который сопровождает человека; иногда перед значимыми событиями ее можно даже увидеть.
— Дух. Значит, ты веришь в привидения? — Вскинула я брови.
— И вы тоже, — он указал на высушенные травы. — Вы даже боитесь их.
Я, раздосадованная, отвернулась.
— Даже… даже если ваша fylgia и не появилась, я мог бы дать руку на отсечение, что вы придете. — Поразившись, я посмотрела на него, и он улыбнулся. — Элеонора, с тех пор как судьба загнала меня сюда, я следил за тем, как вы противостоите отцу. У вас душа бунтарки.
— Я не бунтарка! Как ты со мной говоришь?
— Вы бунтарка. И было ясно, как день, что вы вернетесь. Поэтому я и ждал вас.
Я покраснела и отвернулась. Он наблюдал за мной. Он ждал меня.
— Скажите мне, графиня, как вам удалось повлиять на отца, чтобы он позволил вам уйти? Что вы с ним сделали?
— Ничего, — возразила я удивленно. Он даже не спросил, ни разу не спросил, где я была. Я сомкнула колени и уселась поудобнее. — Моя лошадь стояла во дворе замка, я вскочила на нее и ускакала. Вот и все.
Не веря, он покачал головой.
— Hvat kvenna ertu…[13] Вокруг уже фактически разворачиваются боевые действия, а вы просто седлаете коня и скачете прочь! Графиня, да вы просто сошли сума.
— Что ты делал во дворе? — спросила я, чтобы отвлечься.
— Я ждал вас, я же говорил, — ответил он. — Когда никого не видишь целый день, даже той батрачки, что помогала вам ночью, поневоле станешь недоверчивым и подозрительным, предпочтешь, превозмогая боль, одеться, чтобы иметь возможность как можно быстрее скрыться. В конце концов, благодаря усердию вашего отца каждому видно, чей я раб. А наказание для сбежавшего раба везде одинаково. — Он замолчал и с мрачным лицом взялся за ненавистный ошейник — И когда вечером я услышал топот копыт и громкий крик, мне стало ясно, что кожевница предала меня. Я выбрал наикратчайший путь к отступлению — через окно, во двор. — Он тихо рассмеялся. — Видели бы вы этот солдатский сброд. О, это было бы достойно вашего внимания! С оглушающим шумом они ворвались в дом, перевернув все вверх дном, а посмотреть вниз у них не хватило ума. А я в это время сидел за кучей навоза и не знал, что делать дальше. — Он откашлялся. — Я боялся, что вы попадете к ним в руки.
— Ведь так оно и случилось!
— Когда в доме поднялась суматоха, я был еще очень слаб. Я едва узнал ваш голос — помните, как однажды я сказал, что и в темноте узнаю вас по вашим ругательствам? — Он шутя сдвинул брови. — На этот раз вы помогли себе, графиня. — Он взглянул вверх. — Я должен попросить вас, еще раз помочь мне. Положите ваш нож в огонь, графиня. Вы увидите, все свершится очень быстро.
Мое сердце учащенно забилось. Он видел во мне человека, от которого зависела его судьба. Что-то вдруг затеплилось посреди окружающего нас мрака — я быстро обернулась и кивнула. С трудом он стянул свою разодранную в клочья рубаху. Я вынула из ножен кинжал, доставшийся мне по наследству, с рукоятью из слоновой кости и необычайно длинным клинком, и положила его в огонь. Пока он накалялся, я порвала принесенное с собой полотенце на длинные ленты. И вновь посетовала на то, что рядом не было умелых рук еврея, его спокойствия и знаний. Я устремила свой взор вверх. Травы! Если их заготовила ведьма, они наверняка обладают целебной силой. Я стала рассматривать развешанные на веревке пучки.
— А вы и в травах разбираетесь?
— Лекарь немного обучал меня целительному искусству. Когда он, навещая Эмилию, раскрывал свой медицинский саквояж, то всегда объяснял, что и зачем делает.
Я немного подумала. На веревке висела и будра. Будра понижала температуру, и я приготовлю из нее настой. Вот змеиный корень для снижения кровотечения. Язвенник еще недостаточно высох, но его уже можно размельчить, чтобы потом насыпать в рану. Не забыть и вербену, чудо-траву! Майя молилась на эту траву, обладающую магическими свойствами, делавшими человека неуязвимым…
Эрик наблюдал за тем, как я с помощью камня размельчала листья и корни и, добавляя воду из кружки, размешивая, превращала все это в кашицу. Пастообразную массу из вербены я нанесла на края раны, внутренне вздрогнув от отвращения, когда дотронулась пальцем до гноя…
— То, что вы наносите, не яд? — настороженно спросил он, не спуская глаз с моего пальца.
— Если бы я хотела убить тебя, я бы не стала так стараться, а просто ушла бы, оставив тебя здесь одного до прихода ведьмы. Я бы…
— Простите, — прервал он меня. — Я говорю ерунду. Да благословят боги ваши руки и то, что вы делаете сейчас. Простите меня. — Он отвернулся. — Ek veit at bædier, at púvill vel, enda kant pu vel…[14]
Я в растерянности размешивала остатки вербены. Никогда не понять мне этого человека, он так и останется безбожником. Я принялась ножом распределять по куску ткани травяную кашицу. Когда вытерла палец о свои брюки, начала украдкой наблюдать за ним. Он послал на мои руки благословение языческих демонов. Не сбегут ли они сейчас?
Эрик подполз к небольшому огню, и я увидела его рану во всей ее отвратительной неприглядности. Издающий отвратительный запах водянистый нарыв, будто адское наказание, как нельзя лучше соответствовал этому ужасному убежищу… Запах гниющей плоти, усиленный жаром огня, чуть не поверг меня в обморок. Я прикрыла рот рукой. Эрик взял мою руку и притянул к себе.
— Простите мне мои слова, Элеонора. Я отдал в ваши руки свою жизнь и доверяю вам. Вам осталось лишь совершить последний шаг. Возьмите кинжал.
Кинжал. Занимаясь травами и подготовкой перевязочного материала, я совсем забыла о кинжале, чей клинок вовсю лизало пламя. Пальцы мои дрожали, когда я искала в своем узелке кожаные перчатки. Потом через голову я сняла цепочку и положила ему на живот крест, который однажды помог нам.
— Вы с помощью кинжала будете прижигать отмершую плоть серого цвета до тех пор, пока совсем не устраните ее, понятно? Не думайте о том, какую боль причиняете мне, хладнокровно выполняйте это, — приказал он.
— Отец небесный, помоги мне, — прошептала я.
Он осторожно провел рукой по моей щеке.
— Вы сможете, Элеонора. Начинайте же.
Он зажал между зубов левую перчатку и протянул мне правую. Я медленно натянула перчатку на руку и достала кинжал из огня. Через перчатку я ощутила жар пламени. Клинок раскалился докрасна и блестел перед моими глазами…
Раскаленный металл коснулся раны, и я ощутила запах паленой плоти, сначала сладко тлеющий, затем зловонный и едкий. Глухие стоны Эрика заполнили пещеру, его голова металась из стороны в сторону. Его левая рука вцепилась в мое бедро, а правая крепко обхватила на груди крест…
Сам Господь Бог, казалось, помогал мне… Наконец-то кинжал выпал из моей руки.
Глава 6.
