Растерянная Дубэ появилась у его кровати, не зная, куда деть руки. У нее недоставало смелости смотреть ему в лицо, поэтому она опустила глаза в пол.
— Тебе лучше?
— Я скоро уже встану на ноги. А ты?
Дубэ пожала плечами, по-прежнему не осмеливаясь смотреть на него.
— Мне никогда не было так плохо.
Воцарилось неловкое молчание. Лонерин предпочел перейти на другую тему:
— Через три дня соберется Совет, будет обсуждать наши открытия. Ты придешь?
Дубэ наконец подняла глаза. У нее было ошеломленное выражение лица.
— Я?
— А кто же еще?
Она покачала головой, отчего еще больше стала похожа на ребенка.
— У меня нет никакого повода присутствовать, никакого. Я — преступница, странно уже то, что я нахожусь здесь…
— Ты предупредила нас о большой опасности, ты думаешь, что тут кто-нибудь может недооценить твою работу? Я хочу, чтобы ты пришла, будет правильно, если твои заслуги признают.
Дубэ снова покачала головой, на этот раз — решительно.
— Ты просто отказываешься видеть правду? Я ничего не сделала. То, что я сделала, — всего лишь результат моих расчетов. Я хотела только спасти себя. Другой причины для того, чтобы я стала следить за Гильдией и последовала за тобой, не было.
— Причины не в счет, ты сделала очень важную вещь. Всплывший Мир благодарен тебе.
— Но я ранила тебя, и…
Она почувствовала, что заговорила на запретную для нее тему, и поэтому сразу же замолчала.
Лонерин чувствовал себя разозленным. То, что он видел ее тогда в таком состоянии, только увеличивало его расположение к ней, он был уверен, что должен спасти Дубэ. Для него было не важно то, что она ранила его.
— Это была не ты. В любом случае это не имеет значения.
— Ты ошибаешься, потому что это была я. Худшая часть меня, выплывшая на поверхность.
— Ты и сама не поверила бы в это, если бы увидела.
— Такова суть заклятия.
Лонерин оборвал ее:
— Прекрати казнить себя и говорить глупости. Ты намного больше, чем я, заслуживаешь благодарности Совета. И поэтому ты придешь.
Дубэ замолчала, но было ясно, что Лонерин ее не убедил.
— Мне так тяжело осознавать, что тебе пришлось это увидеть и что я пыталась убить тебя… ты спас мне жизнь. Я в долгу перед тобой…
Она пристально посмотрела на него, и на этот раз Лонерину пришлось опустить глаза. Она была девушкой прямолинейной, и сейчас ей в глаза смотреть было равнозначно тому, чтобы спуститься в такие бездны, в которых Лонерин — и он это знал — мог легко потеряться.
— Ну, тогда мы на равных. В любом случае перед Советом я хочу отвести тебя к моему учителю.
Девушка насторожилась.
— Он — великий маг, о котором я говорил тебе, наверняка он сможет тебе помочь. Я уже рассказал ему о твоем положении.
— Спасибо тебе…
Она становилась очень красивой, когда краснела. Казалось, что те тучи, которые все время затеняли ее глаза, внезапно рассеивались.
— Это — мой долг.
— Ну, я покидаю тебя, я и так слишком много отняла у тебя сил.
Лонерин улыбнулся, но она не ответила ему улыбкой. Быстро попрощалась с ним и ушла. Лонерин проводил ее взглядом.
Дубэ остановилась перед дверью в подземелье королевского дворца Лаодамеи. Здесь заседал в этом году Совет Воды, здесь же находился кабинет учителя Лонерина.
Дубэ не знала, что и думать об этом юноше. Он странным образом смущал ее. Он столько сделал для нее, а ведь совсем ее не знал. В ней боролись чувство безмерной благодарности и странная подозрительность человека, слишком привыкшего в одиночку сражаться против всех. Ей трудно было поверить в чье-то самопожертвование. Ей казалось странным, что кто-то мог рисковать жизнью ради нее…
Сейчас, стоя перед дверью, она чувствовала, как сильно бьется ее сердце. За этой деревянной дверью ей дадут окончательный ответ о жизни или смерти, и Дубэ испытывала страх. Что произойдет, если она узнает, что ничего сделать нельзя, что заклятие наложено навечно? Она даже не хотела об этом думать. Что бы ни думал Лонерин, но все, что она сделала, она сделала только ради этого.
Она решительно постучала в дверь. Ответивший ей голос был тихим и усталым. Она осторожно отворила дверь.
— Я — Дубэ, та девушка, которая пришла сюда с Лонерином.
Она остановилась. Сама комната ничем не отличалась от кабинета любого другого мага. Она почти напоминала кабинет Иешоля, со всеми этими книгами в шкафах, с письменным столом, тоже заваленным книгами, с разбросанными повсюду пергаментами. Ошеломил ее сам маг, сидевший перед ней. Это был невероятно худой старик, такой же хрупкий, как и его голос. Он сидел в кресле с большими деревянными колесами, откинувшись на спинку, как будто у него больше не было сил. Он нежно улыбнулся ей, и она застыла на пороге, не отрывая рук от двери.
— Вы искали меня?
Дубэ подумала: действительно ли это был он — могущественный маг? Она знала, что физический облик никак не был связан с магическими способностями, но знала и то, что для произнесения заклинаний нужна сила.
— Вы — Фольвар?
— Да.
Дубэ чувствовала себя глупо. С тех пор как она оказалась в этом дворце, она не знала, как вести себя, все так заботливо обращались с ней, что ее это даже беспокоило.
— Ты не хочешь присесть? Садись и не стой там в нерешительности.
Старик снова улыбнулся, и Дубэ устроилась на деревянной скамье, неестественно прямо держа спину. И что теперь?
Фольвар вывел ее из затруднительного положения:
— Лонерин рассказал о тебе. Ты же здесь из-за заклятия, так?
Дубэ кивнула:
— Ваш ученик сказал мне, что вы — могущественный маг и в состоянии помочь мне.
Она не стала терять время зря, быстро засучила рукав и показала знак на руке.
Фольвар подвинул свое кресло, рассмотрел знак.
Дубэ еле дышала. Может быть, Лонерин ошибся? Может быть, это была не печать, а проклятие?
Те минуты, когда Фольвар держал ее руку своими хрупкими пальцами, показались ей необыкновенно долгими.
— Знак довольно сложный…
Невольно Дубэ напряглась. Это была не слишком хорошая новость.
— Это сделала Гильдия?
— Да. Но я не знаю, кто именно.
Фольвар продолжал рассматривать знак. Его лицо уже не было добродушным, оно стало суровым, сосредоточенным.
— Это был не слишком опытный маг, так, по крайней мере, кажется на первый взгляд, но нам надо еще проверить.
