этого было недостаточно.
И в этот вечер она добавила в лечебное питье две лишние капли. Теперь она ждала, когда Дубэ начнет стонать из-за этого яда. Девушка от него не умрет, но будет страдать, и сильно.
Когда до Реклы долетел первый стон, она улыбнулась.
11
В ПЛЕНУ
В середине ночи Дубэ почувствовала, что Рекла стоит рядом с ней. Девушка устало посмотрела на нее и увидела блеск в глядящих на нее чужих глазах. Она вспомнила, как много раз в пути ей и Лонерину случалось видеть в чаще светящиеся глаза. То же самое она видела теперь. У Реклы были глаза дикого зверя.
— Я услышала, как ты стонешь, — сказала страж ядов.
Ее голос звучал спокойно, но от этого спокойствия было жутко.
Дубэ почувствовала омерзение к этой женщине — прежде всего потому, что в ее собственной груди зарождалась просьба. Девушка сжала зубы, чтобы слова этой просьбы не достигли губ, но Рекла все равно догадалась.
— Я знаю, чего ты хочешь.
Сказав это, она улыбнулась. Это был первый раз, когда Дубэ увидела ее улыбающейся.
Рекла достала из своей сумки маленький пузырек и покачала им перед лицом Дубэ. Девушка знала, что в нем находится, и ощутила внутри себя, где-то в глубине желудка, своего зверя. Он был силен и дерзок, но девушка сдержалась.
— Хочешь это получить? — сладким как мед голосом спросила Рекла. — Такая предательница, как ты, этого не заслуживает. Ты заслуживаешь только того, чтобы страдать. — И она зажала пузырек в кулаке.
Страж ядов была довольна: ее напиток подействовал.
— В питье, которое я тебе дала, было кое-что, чего там не должно быть, поэтому тебе так плохо. Я должна доставить тебя в храм живой, но никто не запрещал немного помучить тебя.
Дубэ скрипнула зубами. Вот откуда эти странные боль и оцепенение. Она почувствовала, что вот-вот не выдержит.
— Я не хочу этого, — сказала она, но ее голос дрожал. Это была жалкая ложь.
— Если бы ты могла двигаться, ты бы вырвала его у меня из рук!
Дубэ застонала. Она больше не могла терпеть это, не могла унижаться до такой степени только ради того, чтобы выжить. Теперь она побывала за стенами своей тюрьмы, видела другой мир, и не важно, что этот новый мир для нее закрыт. Все равно он существует.
— Тогда я оставлю тебя мучиться до завтра, а может быть, и дольше.
— Если мне будет плохо, мы не сможем идти дальше.
Рекла пожала плечами:
— Мой бог просит меня не убивать тебя сейчас, и я повинуюсь ему. Но не думаю, что он разгневается из-за того, что я доставляю себе это маленькое удовольствие. Ты знаешь, как мне приятно видеть твои страдания.
Дубэ пошевелила связанными за спиной руками, но попытка освободиться была бесполезной.
— Почему ты делаешь это со мной?
Рекла удивилась и, видимо, без притворства ответила:
— Ради моего бога.
— Я не чужая для него! — крикнула Дубэ. — Я только хочу спасти себя.
— Даже если это правда, ты пыталась обмануть Тенаара, а за это нет прощения.
Рекла подошла к ней ближе, слегка коснулась раны на ее плече, и Дубэ застонала. Страж ядов закрыла ей рот ладонью.
— Тсс! Если будешь так шуметь и дальше, разбудишь Филлу, а эта минута — только для меня и тебя.
Дубэ закрыла глаза: она не желала, чтобы Рекла получила удовольствие оттого, что у них есть общая тайна. Она Рекле не сообщница.
— Для тебя нет спасения, Дубэ, и никогда не было. Иешоль поверил, что ты дитя смерти, и ты была такой. Ты отреклась от своей природы, но от Тенаара нельзя убежать, и он превратил тебя в машину смерти, полезную для нашего дела.
— Я никогда не была одной из вас и никогда не буду! — ответила Дубэ.
— Зверь — наш. Зверь — это Тенаар! Это я приготовила иглу, через укол которой в тебя вошло проклятие. Я держала ее в руках, и я дала ее тому мальчику. Он знал, что должен умереть, но все же пошел, потому что это была его судьба.
Дубэ вонзила в нее взгляд, полный ярости.
— А твоя судьба — стать жертвенным ягненком. Тенаар использовал тебя, пока мог, поэтому ты пролила кровь ради него — много крови.
Правда, которая была в этих словах, была для Дубэ как пощечина.
Рекла подошла еще ближе, и Дубэ с отвращением и ужасом почувствовала ее дыхание на своей шее.
— Я убью тебя своими руками. Бассейн наполнится твоей кровью, а зверь в это время будет пожирать тебя изнутри. Больше не будет никакого напитка, чтобы спасти тебя, Дубэ. — Рекла лукаво улыбнулась девушке. — Ты и Тенаар — одно. И я буду служить ему до конца, хочешь ты этого или нет.
Ужас от этих слов был для Дубэ сильнее боли, она почувствовала спазм в висках — укус страха. Но было и другое — то, чего она не знала раньше.
— Нет! — закричала она снова. — Я не принадлежу Тенаару! И я не умру в этом проклятом бассейне от твоей руки! Я вам не принадлежу!
Ее горло раздувалось и сжималось, и ее хриплый от страдания голос разорвал темноту ночи. Какая-то птица взлетела, разбуженная им.
Через несколько секунд появился Филла с кинжалом в руке: очевидно, весь этот шум в конце концов разбудил его.
— Она бредит, — сказала Рекла.
— Что с ней?
— Только раны, больше ничего. Завтра маленькая доза питья все залечит. Возвращайся назад и спи.
Он неуверенно взглянул на Реклу.
— Я сказала — иди спать! — прошипела страж ядов.
Филла медленно ушел.
А Рекла стояла неподвижно и пристально смотрела на Дубэ.
— Посмотрим, принадлежишь ты Тенаару или нет.
Сказав это, страж ядов сжала кулаки и направилась к своей постели.
Дубэ не уснула. У нее болело все тело, но ей казалось, что тяжесть, которая давила ей на сердце, стала немного меньше. Она наконец приняла решение. Оно пришло неожиданно и было подсказано болью и горем из-за обманутых надежд.
Почти десять лет она шла вперед, ничего не ожидая для себя, даже не пытаясь прервать ход событий, потому что сопротивляться было бессмысленно и потому, что, может быть, все это просто было правильно и справедливо.
Но разве остаться здесь и дать зверю сожрать себя — тоже правильно? Разве справедливо позволить, чтобы ее жизнь закончилась столь бесполезно? А что будет со Всплывшим Миром? Разве тысячи его жителей заслужили это?
Нет! Она покинула Дом навсегда и больше никогда в него не вернется.
