назад.
Она несколько раз ударила Реклу, потом схватила ее за шею и швырнула на каменную стену. Треск ломающихся костей доставил ей удовольствие.
Она хотела бы сейчас же прекратить все это, но было уже слишком поздно.
Ее врагиня ответила на полученный удар, хотя его сила была ужасной: сжала в одной руке кинжал, а второй схватила метательный нож.
— Моя вера больше твоего проклятия. Тенаар сумет дать мне силу!
Она стала наносить удары наугад, ее руки двигались поразительно быстро и ловко. Она нанесла Дубэ несколько порезов, и тонкие красные дуги прочертили воздух; стойкий запах бойни наполнил поляну. Драконы снова стали бешено реветь. Дубэ слышала их словно издалека. Она не чувствовала ничего, кроме безумного возбуждения.
Она подняла Реклу высоко над землей, как соломинку, и стала бить ее свободной рукой. А ее кулаки при ударе врезались в тело как два лезвия.
Ее разум был в ужасе. Она словно разделилась на две части. Она не хотела причинять эти мучения и совершенно ясно чувствовала, что прошла точку возврата, зашла слишком далеко и зверь теперь никогда не остановится. Она попыталась закричать, но не смогла: ее горло больше ей не принадлежало. Она могла только слушать крики Реклы, с каждым разом все более отчаянные по мере того, как тело стража ядов слабело под ударами.
Дубэ чувствовала, что теряет рассудок, и понимала, что больше не может выдержать это состояние, что это уже слишком. Ее тело больше ей не принадлежало, поэтому ей не удавалось закрыть глаза и не смотреть на то, что она делала, не удавалось ни остановиться, ни хотя бы перестать наслаждаться этими криками.
Наконец она схватила Реклу и швырнула ее на землю. Та была уже почти мертва, но зверю этого было мало. Дубэ сжала руками ее шею и давила, давила, чувствуя, как судорожно бьются ноги ее жертвы.
«Хватит!»
Кости шеи сломались под ее нажимом. Дубэ надеялась, что сможет умереть, сможет погибнуть, чтобы ей не нужно было дальше смотреть на этот ужас.
Наконец она разжала руки. Чей-то громкий крик привлек ее внимание, и она повернулась в ту сторону. В том месте, где был обвал, сразу много камней сдвинулись со своих мест, и в открывшемся отверстии она разглядела ошеломленного Лонерина и кричавшего от боли и горя Филлу.
Зверь зло усмехнулся.
Маг начал отодвигать руками каменные глыбы, упавшие во время обвала. Его силы были на исходе, но он несколько раз слышал крик Дубэ.
— Ты не успеешь попасть туда вовремя. Моя госпожа умеет быть смертоносной, когда чувствует руку бога на своей голове, — сказал Филла.
— Молчи!
Лонерин решил применить магию. У него было достаточно энергии для заклинания, которое поднимает предметы в воздух. Но он должен спешить: Дубэ явно необходима его помощь. Он сложил вместе ладони и властно выкрикнул нужную формулу. Один за другим обломки скалы начали отделяться от кучи, загораживавшей обзор, и отодвигаться в сторону. Они взлетали вверх и катились по откосу под рев драконов.
Потом раздался вопль, от которого задрожал воздух. Это был нечеловеческий, хриплый, дикий рев. Лонерин мгновенно замер на месте: он слишком хорошо помнил этот рев.
«Нет, Дубэ, нет!»
Он сосредоточился на своей работе, чтобы делать ее быстрее, камни стали быстро отрываться от земли, энергия текла с его соединенных ладоней, как река во время разлива. Ему было достаточно, чтобы камни сделали всего один виток, и все стало понятно. По ту сторону обвала были двое — Дубэ и фигура в черной одежде, которую ни с чем нельзя было спутать, — одежде победителей. Но Дубэ была не в себе: ее лицо уже исказилось, ее мышцы пульсировали под кожей ритмично и неестественно.
До сих пор каждый раз, когда зверь вырывался наружу, Дубэ всегда сохраняла свой обычный внешний вид. Только ее лицо искажалось выражением бешеной ярости. Но сейчас все ее тело налилось той сверхъестественной силой, которую может дать только проклятие. Вид у нее был дикий, она была похожа на животное, а это значило, что зверь вырвался на свободу, несмотря на напиток.
Лонерин окаменел так же, как в тот раз, когда впервые увидел ее в деле. Он даже прекратил двигать камни и, словно прикованный к месту, наблюдал за тем, что происходило, не в силах пошевельнуться.
Лицо Дубэ искажала ужасная гримаса, она стояла наклонившись над телом Реклы и судорожно сжимала ладонями ее горло. Ноги стража ядов били наугад, но с каждым разом движения становились все слабее и медленнее. Рот Реклы был широко раскрыт: она пыталась глотнуть воздух и беззвучно произносила слова, которые больше никто не услышит.
— Остановись!
Лонерин вздрогнул от вопля, раздавшегося сзади. Филла отчаянно пытался освободиться от магических пут, которыми был связан. Он с отчаянием смотрел на то, что происходило, и в его глазах была безумная тревога.
Ноги Реклы перестали двигаться, и ужасный звук — треск ломающихся костей — нарушил неестественную тишину, которая установилась после крика Филлы. Дубэ не разжала руки, только повернулась к ним, и огонь, горевший в ее глазах, был ужасен. Лонерин похолодел. Это была не она, не могла быть она — этот взгляд, эта усмешка на губах, эти пятна крови на лице.
— Моя госпожа! — крикнул Филла, который был совершенно вне себя. Нечеловеческим усилием он освободил одну руку и теперь в отчаянии пытался добраться до отверстия в обвале. — Сопротивляйтесь, моя госпожа, сопротивляйтесь!
«Проклятие поглотило ее», — подумал Лонерин с нарастающим ужасом.
Он еще не успел додумать до конца эту мысль, как Дубэ одним нечеловеческим прыжком влетела в проход, который открыл он сам, и бросилась на Филлу.
Маг видел, как она терзала Филлу своими руками, которые теперь были настоящим оружием, — теми руками, которые он сам ласкал несколько дней назад. Лонерин оцепенел от ужаса. Он мог только стоять и смотреть. На одно мгновение он встретился глазами со взглядом Филлы. Тот не был испуган и не корчился от боли. Филла только смотрел с бесконечной печалью на черную куклу, лежавшую на земле.
— Отпусти его!
Эти слова внезапно сорвались у Лонерина с губ, хотя он и понимал всю их бесполезность.
«Я должен ее освободить, должен!»
Он бросился на Дубэ и повис на ее плечах, которые вдруг стали такими мускулистыми.
Она была сейчас необыкновенно сильной, ей достаточно было встряхнуть плечами — и он отлетел к каменной стене. Удар о стену был таким, что у Лонерина перехватило дыхание. Когда он смог поднять взгляд, Дубэ стояла перед ним и жаждала крови — это было видно по ее глазам.
— Приди в себя, прошу тебя!
Она, не двигаясь, смотрела на него свирепо, но не нападала и едва ли не смутилась.
Лонерин нашел единственное возможное решение: выкрикнул слово «литое», вложив в него весь остаток своих сил. Дубэ мгновенно окаменела. Он дал себе всего одно мгновение, чтобы отдышаться, а потом стал лихорадочно рыться в своем мешке, который был сброшен на землю во время боя и теперь лежал в углу. Когда его пальцы нащупали холодное стекло, он почувствовал, что не все пропало, что они еще могут спастись.
Она существует, она внизу, один глоток напитка — и все станет как раньше. Это был ужасный несчастный случай, и только. Дубэ не погибла, не погибла!
Он подбежал к ней. Филла, которого едва можно было разглядеть, лежал на земле и горько плакал.
— Моя госпожа… моя госпожа… Рекла, — прошептал верный ученик, по-прежнему глядя за обвал, на безжизненное тело. Потом наступила тишина.
