«Форде». Он надеялся, что его новая машина, особенно ее вызывающе-яркий желтый цвет и спортивные спойлеры произведут должное впечатление на коллег, но все вышло иначе. Девяткин опоздал, потому что простоял в пробке более часа. То место, где удалось припарковаться, было закрыто от взглядов деревьями и кустами. Чувствуя, что настроение безнадежно испорчено, Девяткин перешел дорогу, углубился в парк и, показав служебное удостоверение милиционерам, стоявшим в оцеплении, наконец дошагал до места.
Труп женщины лежал на широком газоне, заросшем травой, поникшей от ночного дождя. Справа, насколько хватало взгляда, тянулся забор из железных прутьев, отделявший территорию Академии ветеринарной медицины от тротуара и жилых домов. В ранний утренний час здесь, в старом парке, окружавшем академию, случайных прохожих почти не было. Только за дальними деревьями топтался мужчина, выгуливавший собаку. И еще старуха в длинном, теплом не по погоде пальто стояла на пустой дороге, проходящей через весь парк. Она тихо разговаривала сама с собой, механически кивала и поглядывала на милиционеров.
Девяткин поздоровался с молодым и румяным фотографом. Потряс руку седовласого сутулого человека в поношенном костюме и очках с толстыми стеклами, эксперта-криминалиста Усова, которого свои называли просто: дядя Вася.
– Ну что, видел, как «Спартак» разделал твое «Динамо»? – спросил Девяткин эксперта. – Под орех. Просто втоптал в газон. Да, дядя Вася… После такого поражения уважающий себя тренер подал бы в отставку. Или просто удавился в раздевалке. Прямо на стадионе.
– Ты, Юра, кажется, настроен только глупости болтать, – на щеках Усова неожиданно проступил румянец, будто ему надавали пощечин.
– А что тут глупого? – удивился Девяткин. – Мы бы с тобой выехали на место происшествия. Осмотрели хладный труп тренера. И заявили болельщикам и корреспондентам с телевидения, что его смерть – ненасильственная. Сам на себя руки наложил. Потому что совесть замучила. Хотя… Кого в наше время мучает совесть? За всю страну, конечно, не скажу. Но в Москве уж точно – никого.
Девяткин присел на корточки возле тела, заглянул в полуоткрытый рот, шариковой ручкой сдвинул с места распухший синюшный язык. Увидел в полости рта сломанный зуб, пятый верхний, и темные, почти черные, сгустки крови. Он согнул в локте руку женщины, затем отпустил и стал смотреть, как рука сама разгибается. Наступило трупное окоченение – значит, со времени смерти прошло не менее четырех-пяти часов. Вероятно, женщину ударили чем-то тяжелым по затылку, оттащили сюда…
– Вчерашний матч – непоказательный футбол, – сказал Усов. – Все три гола – случайность. Наш вратарь вышел с травмой. Центральный защитник только второй раз выступал в основном составе…
Эксперт поморщился, давая понять, что разговор о поражении «Динамо» бередит больную душу старого футбольного фаната. А собеседник прекрасно знает об этой душевной травме, но нарочно сыплет соль на рану. Кажется, Девяткин и на место происшествия приехал, чтобы потрепаться о футболе и позлить своего всегдашнего оппонента. А Усов слыл среди милиционеров великим футбольным специалистом.
– Один гол – случайность, а три – уже закономерность, – парировал Девяткин. – Так-то, старина…
– Когда «Спартак» торчал в глубокой заднице, я не злобствовал, – Усов протер запотевшие стекла очков. – А ты изгаляешься… Кстати, «Динамо» – милицейский клуб, наш ведомственный. А ты почему-то болеешь за «Спартак», который…
– Я болею за хороший футбол, – ответил Девяткин. – А не за ведомственные интересы.
Прищурившись, он окинул взглядом фигуру женщины. На вид лет двадцать пять, овальное лицо, светлые волосы до плеч. Длинные ноги, красивая фигура – спортивная и в то же время женственная. Короткий плащ распахнут, платье разорвано на груди, подол задран так высоко, что видны светлые трусики. На ногах серые туфли с лаковым верхом, правый каблук сломан.
При жизни эту барышню наверняка называли красавицей. Теперь от былой красоты мало что осталось. Лицо разбито, на пухлых чувственных губах запеклась кровь. Девяткин потрогал нос и убедился, что тот сломан в основании. Просунул руку под голову, ощупал затылок и почувствовал, как, тихо потрескивая, движется под кончиками пальцев раздробленная ударом затылочная кость.
– Не обижайся, дядя Вася, – сказал он. – Я не о том толкую, что «Динамо» проиграло. С каждой командой может такое случиться. Просто проигрыш – безвольный. Принесли победу на блюдечке, отдали… И еще спасибо сказали.
– Ты уж не загибай, Юра, – покачал головой Усов. – У «Динамо» график неудачный. Три игры подряд с сильным соперником.
– Сейчас для них каждый соперник – сильный. Скажи уж прямо: играть разучились.
Девяткин расстегнул кожаную сумочку, валявшуюся на траве. Денег, разумеется, нет. Косметика, чехол от зонтика из красной синтетической ткани. В среднем отделении – зеркальце и раздавленные солнечные очки. Вероятно, события этой ночи развивались так. Женщину, проходившую по территории парка, ударили по затылку молотком или куском металлической трубы, что валяется неподалеку. Оттащили тело подальше, в кусты, чтобы случайные прохожие ничего не заметили. Возле пешеходной дорожки грунт немного примят – там женщина упала. От того места острый каблук ее туфли прочертил по траве почти прямую линию. Здесь грабитель или грабители покопались в сумочке жертвы, в карманах плаща. Забрали все, что представляло какую-то ценность.
Возможно, действие развивалось иначе. Злоумышленник шагал навстречу жертве. Остановился, что-то спросил. И нанес сильный неожиданный удар кулаком в лицо. Уже в кустах, когда женщина неожиданно пришла в себя и хотела закричать, проломил ей голову обрезком трубы. Собственно, все это нюансы, они не меняют сути дела.
Девяткин поднялся на ноги, огляделся вокруг и вопросительно посмотрел на Усова.
Эксперт покачал головой.
– Изнасилования не было, – сказал он. – Судя по температуре тела, смерть наступила между часом и двумя часами ночи. Причина – закрытая черепно-мозговая травма, повлекшая отек мозга. С полуночи до пяти утра шел дождь. Слепки следов сделать не удалось. Грунт слишком вязкий, на таком отпечатки не держатся. Остальное прочитаешь в рапорте.
– Точно, шел дождь, – Девяткин задумался. – Чехол от зонтика в женской сумочке. А зонтика я не вижу. Это первое странное обстоятельство. Второе: что молодой привлекательной женщине делать в этом парке дождливой ночью?
– А сам чего скажешь?
– Что тут скажешь? – вздохнул Девяткин. – Дело ясное, что дело темное. Местная шпана постаралась. Но скорее всего, муж. Или любовник. Забил бабу до смерти от ревности или по пьяной лавочке. Затем вывез тело сюда. Место подходящее, ночью безлюдное. Инсценировал ограбление…
Ровно в полдень Радченко вышел из гостиницы и сел в белый шестидверный «Линкольн», подкативший к парадному подъезду. На заднем сиденье развалился секретарь Носкова Стас Гуляев. Сегодня он был одет не в темный костюм, а в шорты цвета хаки, тенниску на трех пуговицах в желто-розовую полоску и белые мокасины на босу ногу. Он тронул водителя за плечо и сказал, что они едут навестить дочку босса. Машина двинулась вперед, Стас открыл мини-бар и спросил, что пьет Радченко в полдень.
– Не хочу дышать на Аллу перегаром, – сказал Радченко. – И еще. Если я стану напиваться с утра пораньше, то плохо кончу. Для начала лишусь работы, затем от меня уйдет жена… И так далее.
– Зачем тебе жена? – Стас не боялся показаться циником. – Пусть уходит. А ты купи посудомоечную машину. Это проще и дешевле.
Он достал из бара запотевшую бутылку и открутил пробку. Запрокинув донышко кверху, хлебнул пива.
– Мне до лампочки, утро сейчас или вечер, – сказал он. – И неважно, чем от меня пахнет. Главное, что боссу сегодня я не понадоблюсь. Кстати, ты напрасно надел костюм. Мы не на похороны собрались.
– У меня в чемодане не нашлось шортов и тенниски. А жаль. Я неплохо бы смотрелся в таком наряде. Ну, с голыми ногами и портфелем в руках.
– Вижу, ты, старина, не обделен чувством юмора? Это хорошо. Кстати, когда я увидел тебя в первый раз, сразу решил, что ты не похож на юриста. Есть в тебе что-то такое… Человеческое. Прости, я, как и все американцы, недолюбливаю адвокатов. И в то же время не могу без них обойтись. Такой парадокс.
– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Радченко.
