каком звании?
– Майор.
– Если станете вести себя… Ну, вы знаете как: неэтично, вызывающе, то быстро превратитесь в капитана, а то и в лейтенанта. Будете регулировать движение, махать палкой на улице. Поняли меня?
– Понял, спасибо, что предупредили, – кивнул Девяткин. – Но пока я не разжалован в лейтенанты и не стою на перекрестке, вот вам повестка. На понедельник, на девять утра. Адрес МУРа знают все: Петровка, тридцать восемь. Всех вам благ. И большой привет мужу. Не вздумайте опоздать, иначе оформлю принудительный привод, и вас доставят на допрос в наручниках.
– Вы об этом пожалеете. – Сверкнув глазами, женщина поднялась и выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью.
Последним свидетелем оказался преподаватель истории одного из московских институтов Павел Моисеевич Шумский. Он тоже почти ничего не видел, выстрелов не слышал.
– У меня хорошая зрительная память, – сказал профессор, – но я стоял слишком далеко от этой кондитерской. Да, женщину разглядел. Темная кожаная куртка, на шее красный шарфик. Я еще подумал: такая приличная на вид дама, а напилась как сапожник. На мужчин как-то не обратил внимания и на машину, на которой они уехали, не посмотрел. Кстати, не могли бы вы погасить свою сигарету? Не выношу табака.
Девяткин огорчился до глубины души, когда сообщили, что все следы, которые могли оставить преступники в магазине, затоптали любопытные граждане и сами оперативники. Розыскная собака довела проводника только до кромки тротуара, подняла морду и завыла на темное небо.
Вскоре в кабинет снова ввалился старший лейтенант Лебедев и сообщил, что бандиты выбросили Джейн Майси из машины и скрылись. Все произошло полчаса назад у ресторана «Светоч». Администрация заведения вызвала «Скорую», пострадавшую доставили в больницу с диагнозом сотрясение мозга, перелом правого предплечья и множественные гематомы. И еще что-то по мелочи. Врач сказал, что пару дней ее продержат в палате интенсивной терапии, затем переведут в общую палату.
– Это точно наша подопечная? – спросил Девяткин. – Не другая женщина?
– Наша, – кивнул старлей. – Тут двух мнений быть не может. Бумажник при ней. В нем документы, права. И описание внешности и одежды полностью совпадает.
– Так-так. – Девяткин потер ладони. Неплохо. Полоса беспросветного мрака кончилась, в конце тоннеля появился свет. – Что еще говорят врачи?
– Что ее жизни ничего не угрожает. Если не считать…
– Чего еще не считать?
– Ну, в крови значительный процент алкоголя. Выходит, ее похитили, чтобы… Даже не знаю. Вином напоить, что ли?
– Возможно, у нее банкет был на службе, – покачал головой Девяткин, – или застолье в ресторане. Мы должны обеспечить охрану американки в больнице, а не острить тупым концом. Надо, чтобы наши парни в штатском посменно, днем и ночью, дежурили у палаты.
– И все-таки зачем похитили Майси? – упорствовал Лебедев. – Ее машина цела, деньги и кредитные карточки в бумажнике.
– Ты не первый год работаешь в МУРе и должен знать, что иногда похищают или убивают не того человека, которого заказали. Бандиты совершают ошибки. Скорее всего, так вышло и на этот раз. Они прихватили женщину, а тут началась стрельба. Все решалось в доли секунды. Американку сунули в машину, там проверили ее документы, убедились, что это не тот человек, и вытолкали из салона. К тебе несколько поручений. Хорошенько разузнай, что за личность наша свидетельница Инга Костина и что она делала в этом районе в такое время. И в такую погоду. Ясно, что у нее было какое-то срочное дело. Но какое?
– Еще что-нибудь?
– Шумский врет, он наверняка запомнил лица похитителей. Узнай и о нем все, что сможешь. Он – профессор каких-то «умных» наук и весь из себя такой заслуженный. Но пятна бывают даже на Солнце, а уж про Шумского и говорить не стоит. Усек, что мне надо? Кстати, что слышно насчет машины похитителей?
– В районе улицы Машиностроения во дворе одного из домов горит «Вольво». Кажется, наш и есть.
Девяткин хмыкнул и прикурил новую сигарету. Надо же, та самая Джейн Майси, с которой он свел знакомство около года назад. В ту пору она влипла в неприятную историю, но до похищения тогда дело не дошло. Майси поклялась больше не приезжать в Россию, потому что ей здесь, мягко говоря, не очень везет. И вот вдруг объявилась…
Глава вторая
Начальник колонии строгого режима подполковник Яков Горобец снял трубку телефона внутренней связи и приказал доставить в подвальный следственный кабинет заключенного Сотникова. Дожидаясь, когда выполнят приказ, он поднялся из-за стола и встал у окна.
– Мы спешим, – подал голос прибывший из Москвы полковник ФСБ Николай Лихно и постучал ногтем по стеклу наручных часов. – Поторопить нельзя, а то смеркается уже?
– Никак нет, – ответил Горобец. – Послали нарочного. Минут через двадцать Сотников будет здесь, но не раньше. Его отряд в дальнем конце зоны. Почти через всю территорию надо бегом бежать.
Лихно вытащил новую сигарету. Другой товарищ из Москвы, капитан ФСБ Игорь Куприн, поднес начальнику огоньку и сказал бодрым голосом:
– Ничего, обратно быстро доедем. Ночью дорога свободна.
На памяти Горобца офицеры контрразведки появлялись в колонии только дважды. Один раз, когда сюда по ошибке прислали с этапом настоящего предателя родины, осужденного за шпионаж в пользу одной из западных стран. Вскоре того шпиона забрали и увезли неизвестно куда. И вот сегодня второй случай. Природное любопытство терзало душу Горобца, на языке вертелись разные вопросы. Но спрашивать московских офицеров, на кой черт им понадобился Сотников, неэтично. Тем более что начальник колонии уже читал документы, согласно которым Сотников нужен в Москве для проверки и закрепления на месте обстоятельств убийства некоей гражданки Шмаковой. Как явствует из бумаг, уборщицы из закусочной «Вечерние огни», бездетной вдовы, пятидесяти восьми лет от роду.
Кого подозревают в убийстве? И каковы его мотивы? Неприязненные отношения, ревность?.. Об этом в документах ни слова. Главное, какое отношение к этому происшествию имеет заключенный номер четыреста семь? О том, что именно Сотник, крутой парень, по слухам, заваливший четырех известных московских гангстеров, имевший связи в высоких кругах преступного мира, грохнул какую-то жалкую уборщицу из закусочной, и речи быть не могло. Вот если бы он в припадке ревности задушил королеву красоты, с которой делил постель, в такое еще можно поверить. Пусть с трудом, но можно.
И тем не менее в документах упоминалась лишь Шмакова. Бумаги были заверены в областной прокуратуре и Главном управлении исполнения наказаний. Согласно приказу заместителя начальника ГУФСИН, Сотников поступает в полное распоряжение контрразведчиков. Чекисты за него отвечают и вернут заключенного в колонию по окончании следственных действий. Все вроде понятно. И все же… Но какое отношение гражданка Шмакова имеет к государственной безопасности страны? Эта уборщица – она что, шпионка? Или любовница шпиона? А Сотников ее…
– Шмакова – она кто? – сорвалось с губ помимо воли. – Не родственница Сотнику будет?
– Позвольте оставить вопрос без ответа, – мрачно покачал головой Лихно. – Все материалы по этому делу засекречены.
– Понимаю, понимаю, – вздохнул Горобец.
– Как у него по линии поведения? – спросил Лихно. – Замечания есть?
– Он – злостный нарушитель режима, – ответил Горобец. – Человек, который не встал и не встанет на путь исправления. На работы не выходит, за что не раз сидел в карцере и штрафном изоляторе. Числятся за ним и другие «подвиги», но ничего серьезного.
Его перебил звонок телефона внутренней связи, и Горобец быстро схватил трубку, потом выпалил:
– Можно спускаться, Сотников доставлен.
Когда лязгнул засов, дверь следственного кабинета открылась и на пороге возник высокий мужчина лет сорока, одетый в черные штаны и такую же черную робу, на груди которой пришит белый
