Что– то он крутит, этот Рудольф, -Бернштейн насторожился сильнее. «Здоров как бык». Ювелир представил себе сутулого, тщедушного Королева с худыми, как спички ногами, дунь – и улетит. Хорош бык, нечего сказать. Правда «бык» всего лишь образ, – сказал себе ювелир. Но тревога, в душе уже укоренилась, уже разрослась, уже всерьез терзала Бернштейна.
– И Королеву от меня кланяйтесь, – печально улыбнулся он. – Редкой доброты человек. Бывает, вспомню о нем, так на мир другими глазами смотрю, будто все светлеет вокруг. Да, такой уж он человек. Порядочный, честный, уж такой честный. Щедрый, последнюю рубаху снимет и отдаст.
Бернштейн подумал, что с Королевым связываться хуже, чем с фальшивой монетой. И раза не было, чтобы тот не обманул Бернштейна, хоть по мелочи, но облапошит обязательно. Щедрый… Да он за копейку удавится, за грош в церкви пукнет. А Рудольф молчит, кивает, делает вид, что разделяет мнение собеседника. Одно из двух: или он Королева вовсе не знает, ни разу в глаза не видел. Либо все-таки знает, но соглашается из ханжеской вежливости. Вот и разгадай эту шараду. Нет, нужно немедленно выяснить Рудольфа, что за птица. И только потом возвратиться к деловому разговору, договориться о новой встрече.
– Честно говоря, я в иконах не великий специалист, – Рудольф Андреевич задумчиво погладил подбородок ладонью. – Беру этот товар в основном для друзей. Правда, в своем выборе ещё не ошибался. Чутье, что ли на искусство? Тут у меня с собой в багажнике машины икона. Взял её у одной старушки. Хотелось бы знать приблизительную цену и вообще… Консультацию я, разумеется, оплачу.
– Я и сам не великий специалист, но взглянуть можно.
Вот и случай удачный подвернулся. Пока этот Рудольф поднимется к машине, нужно позвонить Королеву и прояснить ситуацию.
– Вон ключик в замке поверните и ступайте за иконкой, – Бернштейн показал пальцем на дверь. – А я тут, на месте.
Когда посетитель вышел, прикрыв за собой дверь, ювелир сорвал телефонную трубку, накрутил домашний номер Королева, плотно прижал трубку к уху. Постукивая кончиками пальцев по столешнице, Бернштейн тихо постанывал и повторял «ну же, ну». Наконец, после двенадцатого гудка трубку сняла супруга Королева, видимо, только поднявшаяся с постели. Зевнув, она сообщила, что муж на службе, в архиве. «У, баба бестолковая», – выдвинув ящик стола, Бернштейн нашел записную книжку, полистал пожелтевшие ломкие страницы, снова принялся набирать телефонный номер. Занято. Он набрал номер ещё и ещё раз, но ответили только с пятой попытки.
«Королев? – переспросил собеседник на другом конце провода. – Одну минуточку. Кто-нибудь сегодня Королева видел? А, понятно. Вы меня слушаете?» «Конечно, слушаю, – крикнул Бернштейн, чувствуя, как вспотело ухо под телефонной трубкой. – Внимательно слушаю». «Тут говорят, что Королев поехал в Красногорский архив. Там нам должны передать по обмены кое-какие материалы. И вот Королев поехал их забрать». Бернштейн крякнул от досады. В Красногорский архив он поехал, как же… Обтяпывает свои делишки где-то в Москве.
«А когда Королев вернется, он мне очень нужен?» «Не знаю, – мужчина на том конце провода издал звук, похожий на мычание. – Он своим ходом поехал. А до Красногорска, хоть отсюда и близко, добираться неудобно. Думаю, только под вечер вернется. Передача документов дело долгое, надо множество формальностей соблюсти. А что ему передать?» «Ничего не передавайте», – ювелир хотел положить трубку, но словоохотливый мужчина задал новый вопрос: «А с кем я, простите, говорю? Вы не от Моисеева?» Сквозь разговор Бернштейн слышал шорохи, шаги в коридоре, какое-то странное металлическое позвякивание. «Не от Моисеева», – Бернштейн бросил трубку.
«Ой, какие идиоты», – сказал самому себе ювелир и взъерошил коротко стриженые волосы на затылке. Не закрыв за собой дверь, в кабинет вошел Рудольф Андреевич, потопал ногами у порога и положил на край стола какую-то прямоугольную вещицу, завернутую в тряпку. Бернштейн хотел было встать и захлопнуть дверь, но поленился, решив, черт с ней, пусть остается открытой, все равно через пару минут гость уйдет.
– Вот хотел жене позвонить, чтобы в аптеку сходила, – ювелир кивнул на телефон. – Но так плохо связь работает, все время не туда попадаю.
– Очень плохо связь работает, – повторил Рудольф Андреевич и поправил сбившийся на сторону галстук. – Отвратительно работает.
– Значит, вот она и есть ваша иконка? – ювелир показал пальцем на плоский прямоугольный предмет, покрытый тряпкой.
– Она самая и есть, – сладко улыбнулся Рудольф Андреевич, но почему-то икону от тряпки не освободил, продолжая сидеть, как сидел.
– Можно полюбопытствовать? – спросил ювелир.
– Конечно, полюбопытствуйте, – Рудольф Андреевич скрестил руки на груди и безучастно уставился в темный угол подвала.
Ювелир взялся двумя пальцами за угол тряпочки, потянул её на себя, потянул сильнее и от неожиданности уронил кусок материи на пол. Под тряпкой лежала вовсе не икон, а городской телефонный справочник в твердом переплете.
– Ну, как икона? – нагловато спросил посетитель. – Производит впечатление? Она в хорошем состоянии. Работа, правда, современная.
Он громко рассмеялся собственной шутке.
Все мысли рассыпались в голове Бориса Самойловича, он тупо разглядывал обложку справочника, будто, ожидал, что на зеленом кожзаменителе вдруг проявится лик божий. Беззвучно шевеля губами, ювелир переводил взгляд то на гостя, то на телефонный справочник, мучительно стараясь сообразить, что прилично делать человеку в такой неприличной ситуации. Как вести себя? Смутные чувства, душевные метания отражались на лице ювелира.
Гость наблюдал за Бернштейном, посмеивался.
«Видимо, сейчас меня ограбят, – обречено решил ювелир. Да, да прямо сейчас меня ограбят. В собственной мастерской». Но сумбурные мысли постепенно приходили в порядок, голова начинала проясняться. Может, этот Рудольф простой сумасшедший? Вполне безобидный шизофреник? Никаких враждебных действий он не предпринимает, возможно, и не думает о насилии. В конце концов, в мастерской есть охранник, здоровый лоб, вооруженный пистолетом, ружьем и ещё черт знает чем. Надо звать охранника, это вполне логично
