расслабленной походкой гуляющего денди?
Леднев надвинул на глаза козырек кепки-шестиклинки и поднял воротник куртки. Уже без двух минут, если часы не врут. А он выбрал самое неподходящее место, эту лавочку. Самую неподходящую позу… Леднев сложил газету, бросил её куда-то себе за спину и встал. Он поднял глаза на асфальтовую дорожку, по-прежнему пустую, повернул голову к диспансеру.
Человек в зеленой замшевой куртке и черных брюках шел, глядя себе под ноги, от левого угла кирпичного здания прямо на Леднева.
Кажется, у Ярцева братьев-близнецов не имеется. Высокий лоб, немного уставшее умное лицо. Кашлянув в кулак, Леднев поднялся и пошел навстречу. Тропинка от угла здания к асфальтовому пятачку с бюстом посередине оказалась узкой для двух взрослых мужчин. Трудно разойтись, не задев друг друга. Кто- то должен отступить в сторону, на газон. Мужчина в замшевой куртке оценил обстановку слишком поздно. Идущий навстречу Леднев сильно толкнул его плечом. Мужчина поднял на Леднева голубые внимательные глаза, казалось, готов был выругаться, но сказал только:
– Извините.
И сделал пару шагов вперед. Леднев в один прыжок догнал мужчину и, ухватив за рукав куртки, повернул лицом к себе.
– Узнал? – спросил Леднев. – Узнал меня, Ярцев?
– Вы обознались.
Мужчина испуганно попятился назад. Его глаза округлились. Леднев размахнулся и ударил в это открытое приятное лицо кулаком, метя костяшками пальцев в передние в верхнюю челюсть. Мужчина чуть наклонил голову вбок, и удар пришелся в основание носа. Ярцева шатнуло в сторону.
– Я не я… Не Яр… Не Я… – сказал человек, проглотив остальные слова, зажал сломанный нос ладонью.
Он размазал кровь по подбородку, между сжатых пальцев ладони появились красные капельки. Леднев ударил мужчину слева в ухо и правой в нижнюю челюсть.
Ярцев сидел на газоне, одной рукой упираясь в асфальтовую дорожку, другой, окровавленной, рукой держась за разбитое лицо. Из его глаз лились слезы боли.
– Оставьте, – бормотал мужчина, – я не…
– Да-да, ты не ты, – Леднев заскрипел зубами.
Он занес ногу, чтобы ударить носком ботинка в это источающее слезы лицо. Но сидящий на земле мужчина, мгновенно подтянул колено к груди и врезал Ледневу каблуком ботинка в щиколотку опорной ноги. Успев выбросить вперед ладони, Леднев крякнул и тяжело упал на землю. Спрятанный жухлой травой осколок бутылки косо порезал ему большой палец правой руки.
– Черт, мать твою.
Леднев сел почти на то же самое место, где только что сидел его враг и инстинктивно потер ладонью щиколотку. Попытавшись встать, Леднев охнул и снова опустился на траву. Нога не слушалась. Ярцев быстрым шагом уходил по дорожке в сторону диспансера. Леднев застонал от бессилия. Он сунул руку в карман куртки. Вытащив пистолет, обеими ладонями обхватил его рифленую рукоятку и, прицелившись Ярцеву в бедро, дважды выстрелил. Ярцев на секунду остановился, оглянулся через плечо и бросился бежать.
Снова прицелившись, Леднев дважды плавно нажал спусковой крючок. Правая нога Ярцева дернулась в сторону, он повалился на бок, затравленно обернулся, лег на живот и пополз за угол здания.
– Все, – сказал вслух Леднев. – Теперь все.
Превозмогая острую боль в щиколотке, он поднялся на ноги и заковылял к Ярцеву. Тот перестал ползти, перевернулся на спину и громко застонал. Леднев оглянулся назад. Показалось, за кустами, за проволочным забором, услышав выстрелы, стали останавливаться прохожие. Ярцев приподнялся на локтях, посмотрел на разорванную ниже колена брючину, на её материю, быстро вбирающую в себя черную кровь. Он пощупал пальцами, цела ли кость и сказал: «Ох». Леднев встал над Ярцевым, держа пистолет в опущенной руке. В кроне ближней к Ледневу липы прокричала ворона.
– Я ни в чем не виноват, – сказал Ярцев. Капля крови с его подбородка упала на грудь белой сорочки. – Я не виновен. Вы ошибаетесь. Давайте разберемся, я не виновен.
– Я знаю, – сказал Леднев. – Я все знаю.
Он поднял пистолет.
– Я не виновен, – Ярцев упал спиной на траву и закрыл лицо руками.
– Сука, – вдруг заорал Ярцев в полный голос.
– Люди, убивают!
Леднев выстрелил. Ворона, взлетев с дерева, отчаянно закричала, захлопала крыльями и улетела прочь. Пуля, пробив насквозь горло Ярцева, вырвала позвонок. Тело дернулось, изогнулось в предсмертной конвульсии. Замшевая куртка и сорочка задрались вверх, обнажился белый волосатый живот. Леднев взял чуть выше и пустил следующую пулю в лицо, такое умное и немного усталое, между двух голубых глаз. Леднев успел подумать, что так хладнокровно в людей не стреляют. Так загоняют гвозди, одним ударом молотка по самую шляпку. Последний выстрел он сделал в грудь уже мертвого Ярцева, опустил пистолет и стал смотреть, как на белой сорочке, быстро увеличиваясь в размерах, расплывается багровое пятно с черной дыркой посередине. Леднев стоял над телом, не двигаясь, словно пришел сюда слушать тишину.
– Иван Сергеевич, он готов.
Чья– то рука опустилась сзади на плечо Леднева. Он вздрогнул от неожиданности, обернулся. Незнакомый мужчина, больно ухватив Леднева за локоть своей сильной кистью, потащил за собой, за угол диспансера. Леднев, плохо понимавший, что с ним происходит и куда его тянет этот незнакомец, попытался вырваться.
