больничного двора незамеченным. Девяткин сделал еще полшага вперед и пнул дверь подметкой башмака.
Выстрелы с обеих сторон ударили одновременно, майор отступил назад. В первое мгновение он увидел только абрис человеческой фигуры у противоположной стены и услышал, как где-то совсем близко просвистела пуля. Согнув руку в локте, Девяткин выстрелил в ответ. Противников разделяла дистанция в семь-восемь метров, с такого расстояния трудно промахнуться, если рука не дрогнет. Он в очередной раз нажал на спусковой крючок, но не услышал выстрела. Затвор пистолета отошел назад – значит, расстреляны все патроны.
В воздухе плавал пороховой дым, пахло машинным маслом и скипидаром. Девяткин сунул в рукоятку пистолета снаряженную обойму, передернул затвор. Держа оружие наготове, переступил порог, нашарил на стене выключатель.
Когда вспыхнула лампочка, он отфутболил в темный угол пистолет, валявшийся посередине комнаты, и перевел взгляд на мужчину в плаще. Человек лежал на боку возле противоположной двери, одна нога поджата к животу, вторая вытянута. Ботинки приметные: кремовые мокасины из мягкой кожи. Мысок левого ботинка в крови; а вот и он, узкий след, оставленный лезвием перочинного ножа.
Девяткин, наступив башмаком на плечо Шатуна, перевернул тело на спину. Лицо бывшего адвоката было спокойным, глаза закрыты, морщины на лбу разгладились. Можно подумать, будто он спит. Только место для отдыха выбрал неподходящее.
– Вот и встретились, – вслух сказал Девяткин. – Я уж думал, ты меня обставишь. Адвокатам всегда по жизни везет. А ментам не очень… – Он поднес к губам рацию: – Я – Байкал-один. Всем прием. Лобов, ты где? Этого кадра с винтовкой отправляйте к нам на Петровку, там будем разбираться. Я в помещении котельной, в подвальном этаже. Срочно нужны двое понятых, вахтеры подойдут. Еще нужен оперативник с хорошим почерком, протокол писать. Да, самое главное… Нужна «Скорая помощь», точнее, «труповозка». И звони в городскую прокуратуру, пусть высылают свою бригаду. Да, да. Шатун, собственной персоной.
– Поздравляю, – выдохнул Лобов.
– Не с чем. Перед смертью Шатун все же успел навестить своего друга. Бывшего друга. Да, такие дела… Опер, который дежурил у палаты, долговязый такой… Его – насмерть.
Девяткин дал отбой, положил рацию на стол и вытащил пачку сигарет.
Джейн открыла глаза и увидела, что лежит на голой земле, подложив руку под голову, а Дима Радченко сидит напротив и смотрит на огонь тусклым взглядом. Кажется, этой ночью он не спал ни минуты.
На часах три с четвертью ночи, значит, скоро рассвет. Джейн села, стряхнула пыль с куртки, потрогала шею кончиками пальцев и подумала, что температуры, кажется, нет, а после короткого сна ей стало немного лучше. Она взяла котелок, стоявший у огня, и глотнула теплого чая. Нет, это пить невозможно. Сделала глоток воды из фляжки. Воды осталось где-то пол-литра и у Радченко полфляжки. Хватит на один переход. И что дальше?
– И что дальше? – спросила она. – Еды нет, вода кончается, и взять ее негде. С этой ногой я далеко не уйду. Поэтому спрашиваю: что дальше?
– У нас не так много времени, – заговорил Радченко, – но я успею кое-что рассказать. Я начал ваши поиски в Душанбе с того, что навел справки в городских гостиницах. Выяснил, что вы вместе с Садыковым выехали из гостиницы «Баскунчак» в неизвестном направлении. Взяли с собой много вещей, в том числе палатки и консервы. Сто к одному, отправились в поселок Измес. Я навел справки о вашем спутнике. Садыков – уголовник, для которого убить человека – все равно что муху прихлопнуть. Работает он на одного московского гангстера по имени Александр Шатун. Но Садыков выехал из города не в том направлении, где находится поселок Измес. И тут я понял, что потерял нить поисков, окончательно запутался.
– Вы могли улететь обратно в Москву, – заметила Джейн, – и никто бы вас не упрекнул.
– Мог, но не улетел. Решение пришло после того, как я обыскал ваш гостиничный номер и утащил с собой ноутбук. От компьютера толка никакого, но в сумке я нашел ваши авиабилеты Москва – Душанбе. Вы летели с пересадкой в Узбекистане. Хотя из Москвы есть прямой рейс, вы полетели с пересадкой и к тому же провели весь день в Ташкенте, а могли улететь раньше. Странно. Мне хотелось понять логику ваших поступков. В той же сумке лежала квитанция на оплату работ, которые обязуется выполнить фирма «Коринф». Десять тысяч баксов, здесь это целое состояние. Я попытался выяснить, что это за «Коринф». Мне сказали, что фирма строит частные дома и делает надгробья из природного камня. Я понял, что ничего не добьюсь, если…
– Если лично не полетите в Узбекистан и не постараетесь все выяснить на месте, – перебила его Джейн. – У вас есть хватка. Впрочем… Все это уже не имеет значения. Нам осталось жить часа четыре, может, шесть. Кстати, не знаете, почем тут на рынке человеческие головы? Дороже арбузов? – Она засмеялась нервным смехом.
– Дослушайте, – спокойно произнес Радченко. – Словом, я вылетел из Душанбе в Ташкент, оттуда выехал в Джизак. У меня с собой были наличные, поэтому задача упрощалась. Нашлись люди, которые рассказали мне, что фирма «Коринф» несколько лет назад основана бывшими военнослужащими, офицерами-летчиками. У них и строительный бизнес, и много чего еще. В свое время они купили у государственного авиационного предприятия небольшой аэродром и несколько старых гражданских самолетов, которым тогда не находилось применения. Месяц назад вы обратились в одну организацию с просьбой провести аэрофотосъемку местности, точнее, одной горы и ее окрестностей. Гора находилась на территории соседней республики. Вы перевели деньги фирме «Зодиак», которая занимается аэрофотосъемкой. То есть устанавливает на самолетах оборудование и так далее.
– Совершенно верно, – кивнула Джейн. – А летчики из фирмы «Коринф» согласились подняться в воздух только в том случае, если я сама приеду подписать документы. И привезу наличные.
– Все вышло так, как вы задумали, – кивнул Радченко. – С местного аэродрома вылетели два самолета «Ил-14», старые, но вполне надежные машины. При аэрофотосъемке самолеты летят один за другим на расстоянии в сто или двести метров, в зависимости от рельефа местности. Турбулентность тем сильнее, чем ближе самолет к земле. Работа опасная, требует ювелирной точности. Первый самолет несет подвеску с аппаратурой, закрепленной на длинном тросе. С земли это выглядит так, будто самолет тащит за собой на веревочке газовый баллон. Этот баллон излучает сигнал, который отражается от поверхности земли. Самолет, летящий следом, принимает и обрабатывает сигнал. Если на данной площади имеются, например, залежи меди, отраженный сигнал скажет оператору, что здесь именно медь, а не олово или вода. Вы сообразили, что аэрофотосъемка – самый верный способ определить, есть ли там медь и какие деньги стоят на кону в этой игре. Мне показали карты аэрофотосъемки, и я скажу, что цена вопроса – многие сотни миллионов долларов.
– Рада, что вы расширили свой кругозор, – усмехнулась Джейн, – но мне очень жаль, что доставила вам много хлопот. Что же было дальше?
– Я вернулся в Душанбе. Там купил машину и поехал по вашему маршруту. А в фирме «Коринф» арендовал вертолет «Ми-8». Удовольствие не из дешевых, но жизнь дороже. Мне представлялось, что самый надежный путь вытащить вас отсюда – по воздуху. Вертушка должна была приземлиться в окрестностях Измеса. Настоящего Измеса. Надеюсь, все прошло по плану и летчики ждут нас, чтобы доставить в соседнюю республику. Наверняка вертолет стоит там, где кончается склон этой горы. Сегодня последний день. В полдень машина улетит в Узбекистан. С нами или без нас.
Небо на востоке начало понемногу светлеть. Снизу потянуло дымом костров. Пора выходить.
С раннего утра Девяткин побывал в кабинете начальника следственного управления ГУВД Богатырева и, вернувшись к себе, стал составлять рапорт о проделанной работе. Он старался описать события вчерашнего вечера, обстоятельства гибели Александра Шатуна и события трех последних дней, но получалось плохо, ткань повествования рвалась, фразы из-под пера выходили казенные, вымученные. Девяткин сердился на себя самого, рвал листки бумаги и отправлял их в мусорную корзину.
Когда корзина оказалась переполненной, он снял трубку и вызвал к себе старшего лейтенанта Сашу Лебедева. Усадил его в кресло у противоположной стены, запер дверь и сказал:
– Никак этот проклятый рапорт не дается. В школе милиции за сочинения тебе сколько ставили?
