менеджер запомнил его слова. – В целях противопожарной безопасности… Короче, надо срочно проверить электропроводку. Скажешь, что зал откроется через час. Главное, чтобы кассирша ничего не заподозрила. И не нажала тревожную кнопку. Через час откроется, ты понял?
Сергей молча кивнул. Только что он стал свидетелем расправы над охранником. До сегодняшнего дня такие сцены он видел только в кино, даже не представлял, что подобное может случиться в реальной жизни. От страха сердце оказалось даже не в пятках, а где-то в заднице. Оно там билось, трепетало, казалось, вот-вот навсегда остановится. Трофименко стыдился этого приступа страха, но ничего не мог с собой поделать.
– Затем ты выводишь всех посетителей, запираешь входную дверь, – продолжал Димон. – И вешаешь табличку, ту самую, что валяется у вас в предбаннике. Временно не работаем, просим прощения. Что-то в этом роде. Затем запираешь вторую металлическую дверь. Возвращаешься в зал. Лично выводишь кассиршу из ее конуры. Пусть запрет кассу, чтобы не волновалась, что деньги свиснут. Все это время я просто стою в стороне.
– Стоите в стороне, – механически повторил Трофименко.
– Правильно. Когда ты выполнишь все инструкции, я скажу, что делать дальше. Впрочем, чего тянуть? Сейчас скажу. Вместе со своими сослуживцами-идиотами ты встанешь у противоположной от входа стены. Вы просто стоите и ждете.
– Вы… Вы нас не…
– Не убью, – успокоил Ошпаренный. – Если ты не сделаешь какую-нибудь глупость.
– Я не имею права закрывать зал, – промямлил Сергей. – Я должен получить разрешение начальства. В кабинете Ольшанского видеокамеры.
Димон ткнул менеджера стволом в горло.
– Ольшанский сейчас в бильярдной. Такое разрешение тебя устроит?
– Устроит, – прошептал Сергей.
– Запомни, если что-то пойдет не так, если ты вякнешь не то слово, попытаешься бежать или просто заорешь, я положу в зале всех, – зловеще прошипел Димон. – Всех до единого. Я не промахнусь. Но кровь невинных людей останется на тебе. Не я их замочу. Ты.
– Но в кассе почти нет денег.
– Херня. – Димон оскалил зубы.
– У нас нечего взять. Это не какое-нибудь богатое казино на Тверской.
– Херня я сказал.
Глава седьмая
Ольшанский отошел к барной стойке, поманил маркера пальцем и что-то шепнул ему на ухо. Петя Рама, занявший место на углу стойки, в трех метрах от Ольшанского, не слышал того, что сказал хозяин бильярдной своему маркеру. Но тут и без слов все понятно. Проигравший, разумеется, не хочет отдавать какому-то жалкому студенту пять штук зеленью, да еще и мерс в придачу, пусть даже машина паленая.
– Игра окончена, – отходя от стойки, хорошо поставленным голосом объявил маркер так громко, чтобы все услышали. – Сейчас прошу уважаемых посетителей покинуть бильярдную. Денежные дела, как вы понимаете, любят тишину. Рады будем видеть вас. В любое время.
Посетители один за другим вышли в коридор. Только Леха Килла остался в бильярдной. Разболтанной походкой он подошел к стойке, перемигнувшись с Рамой, спросил кружку пива. Старик Рембо, наживший опыт в таких делах, помотал головой.
– У нас закрыто, – он косо глянул на хозяина, дожидавшегося, когда уйдет последний чужак. – Завтра завезут свежее пиво. Вот и приходи.
Два телохранителя Ольшанского, оставшиеся в бильярдной, переглядывались, предвкушая интересный спектакль. Килла вышел в тесный пустой коридорчик, освещенный полудохлой лампочкой. Отсюда на улицу отдельный выход, не обязательно тащиться через служебное помещение и зал игровых автоматов. Леха подошел к входной двери и металлической скобой, лежавшей на стуле у порога, заблокировал вход.
Тем временем Ольшанский взял со стойки пачку долларов пересчитал деньги.
– Надо же, все тут, – сказал он, засовывая баксы в карман. – В моем заведении воров не было и нет. Такие дела.
Рама подошел к Ольшанскому, простодушно улыбнулся. Барсетка с его деньгами лежала на прежнем месте. Во время игры Рама иногда поглядывал на нее, ни старик бармен, ни телохранители своих лап к сумочке, кажется, не протягивали. Впрочем, за всеми не уследишь.
– И ты свои деньги посчитай, – посоветовал Ольшанский. – Баксы, как известно, это дело любят.
Идиотическая улыбка светилась на лице Рамы.
– Я посчитаю все вместе, – пригубив пиво, ответил он. – И свои. И те, что у вас выиграл. Я же говорил: сегодня мой день. Ключи от мерса у вас при себе?
Ольшанский похлопал себя по карману.
– Точно, при себе. Но если ты до сих пор ничего не понял, мне тебя даже жалко. Интересно, существует ли в природе лекарство от непроходимого идиотизма? Или эту болезнь врачи признают неизлечимой?
– В каком смысле? – Петя, хлопая длинными ресницами, продолжал улыбаться. – Какую еще болезнь? И что я должен понять?
– Для начала хотя бы то, что ты полный идиот.
Ольшанский криво усмехнулся. Студент искренне верит, что хозяин заведения сейчас выложит на стойку пять штукарей, а в придачу добавит ключи от мерина. Господи, неужели такие дебилы на свете еще не перевелись? Не вымерли, как мамонты? Верится с трудом. Но вот он, придурок высшей пробы, стоит перед
