дорогой город.
– Баден – Баден? – переспросил Марков и поставил недопитый стаканчик на стол. – Это, кажется, в Швейцарии?
– Это в Германии, – улыбка сошла с лица Решкина. – Вам ли не знать такие вещи. Этим фотографиям полгода.
Он открыл папку, привстал с кресла и положил на стол перед Марковым три самые удачные карточки, сделанные в Баден-Бадене, полученные из Москвы.
– Действительно, немного похож на меня, – Марков ткнул пальцем в одну из фотографий, почесал кончик носа. – Да, что-то есть общее... Но я не бывал в Баден-Бадене. Я вообще за границу никогда не выезжал.
– Вот как? Но в Германии тебя хорошо запомнили, – Решкин перешел на «ты». – Ты так сорил деньгами, будто в жизни больше не будет случая их потратить.
– Вы, гражданин начальник, ошибаетесь, – Марков откашлялся в кулак, он злился на самого себя. – У меня никогда не было такого шикарного костюма. И перстня тоже. Я только мечтал о таких вещах. Ведь это перстень, ну, на пальце у этого человека?
– Я не знаю, – Решкин вызвал конвой.
Через полчаса из Управления ФСБ по закрытой линии он связался с Москвой.
– Это тот самый человек, которым вы интересовались, – сказал он в трубку. – Сто процентов – это он.
Глава вторая
«Волга», пристроившись за «ЗИЛом», ползла по дороге в две полосы, путь пролегал по темным улочкам, застроенным частными домами. Заборы, заборы... На обочинах пирамидальные тополя, подпирающие острыми кронами звездное небо. Редкие автомобили, попадавшиеся навстречу, слепили фарами. Решкин вытащил сигарету, сунул обратно в пачку, решив, что всласть покурит на железнодорожной станции, когда Маркова передадут с рук на руки московским оперативникам. Свободного времени впереди так много, что не знаешь, как им распорядиться.
Водитель потыкал пальцами в панель магнитолы, на волне городской радиостанции транслировали концерт «Эй, товарищ, больше жизни» из местного Дворца культуры. Бравурная музыка, почему-то не бодрила, а убаюкивала. Самодеятельный певец, сбиваясь с ритма, натужно кричал в микрофон: «эх» и «эх, хорошо», начиная с этих восклицаний каждый новый куплет. Наконец голос смолк, раздались жидкие аплодисменты. Оперативник Олег Чекалов сунул в рот мятную таблетку, кажется, его мутило от духоты, запаха бензина, пропитавшего салон, и тряской дороги.
– Люблю живую музыку, не фанеру, – сказал водитель. – Жена тут вытянула меня на концерт. За кулисами завели пластинку, а этот хмырь прыгает и только рот открывает. И за что, спрашивается, я деньги платил?
Кажется, он хотел что-то добавить, развить и углубить эту мысль. Но идущий впереди «ЗИЛ» неожиданно сбавил скорость, двигатель чихнул, фургон съехал на обочину и остановился. «Волга» тоже тормознула, встала метрах в десяти заднего бампера от грузовика. Решкин машинально глянул на светящийся в темноте циферблат наручных часов: одиннадцать тридцать пять. Водитель автозака выбрал для остановки не лучшее время и место. Густая южная ночь. По обеим сторонам двухрядной дороги глубокие канавы, за ними полосы земли, тропинка, к которой подступают заборы. Виднеются крыши одноэтажных частных домов, ни прохожих, ни огонька в окнах. Только ветер треплет темные кроны деревьев.
Он подался вперед, чтобы понять, почему автозак встал на пустой дороге, но ничего не успел разглядеть. Фары выхватывали из темноты зеленый грузовика, закрывавший обзор, номерной знак под слоем пыли, короткий отрезок дороги, разделявший машины. Решкин услышал сухие хлопки, будто где-то вдалеке дети баловались петардами. Откинув корпус назад, правой рукой схватил Чекалова за шею, с силой дернул на себя и повалил вниз на диван. Сам упал сверху, придавив оперативника торсом. В следующее мгновение автоматная очередь прошила лобовое стекло.
Водитель, не успевший понять, что происходит, вскрикнул, навалился на баранку и начал медленно, сантиметр за сантиметром, сползать вниз. Две пули прошили грудь навылет и застряли в спинке сидения. Низко загудел клаксон. Снова послышался сухой треск. Разлетелось заднее стекло, салон засыпали мелкие осколки. Чекалов, вырвавшись из объятий Решкина, встал коленями на резиновый коврик, согнулся в три погибели. Снял автомат с предохранителя и передернул затвор.
Решкин выдернул из подплечной кобуры пистолет, приподнял голову, прикидывая, как ловчее сдвинуть с места мертвого водителя и самому перебраться на его место. Автоматная очередь ударила в моторный отсек «Волги», полоснула по передним колесам. Лопнули покрышки, включенный двигатель захлебнулся и заглох, над радиатором поплыл прозрачный дымок. Значит, уйти из-под огня на колесах не удастся.
– Прыгай в кювет, – скомандовал Решкин. – Иначе нас тут положат.
Чекалов смотрел на него стеклянными глазами. Кажется, не понимал, что нужно делать. Пули прошили крышу «Волги», ударили в переднюю дверцу, сбили зеркальце заднего вида. Через секунду зазвенели разбитые пулями фары. В наступившей темноте, сверкали белки глаз Чекалова. Он подавился мятной таблеткой и закашлял. Пальба смолкла, видимо, стрелок перезаряжал автомат. В салоне «Волги» продолжала играть музыка, эстрадный певец затянул старинную казачью песню, переложенную на современный лад.
– Черт, тебя подери.
Решкин рванулся к левой дверце, подмяв под себя впавшего в ступор Чекалова. Дернул ручку, выпал из машины, ухватив Чекалова за рукав пиджака, потащил за собой. Глянув вверх, Решкин хотел понять, что происходит вокруг автозака. Успел заметить, как по черному небу чирикнул язычок пламени, это в сторону «Волги» летела бутылка с горящим фитилем в горлышке.
Люди покатились вниз по склону глубокой канавы, прорытой вдоль дорожной обочины. Бутылка ударилась в пробитое пулями лобовое стекло, раскололась. Жидкость, солярка, смешанная с бензином, разлилась по капоту, попала в салон машины. Над «Волгой» поплыл черный дым. Кверху поднялись языки пламени. Вторая бутылка, не долетев до цели, разбилась о бампер, жидкость разлилась по асфальту, вспыхнула. Промедли Решкин еще пару секунд там, в салоне, и они с Чекаловым уже горели заживо. Решкин полез во внутренний карман, на дне которого лежала трубка мобильного телефона. Нажал красную кнопку, но дисплей почему-то не загорелся. Наверное, телефон повредили в машине или он разбился, когда Решкин тяжело приземлился на дно канавы.
