Он улыбнулся в ответ. Он был действительно красив, с очень правильно очерченным лицом, ясными глазами и густыми, мягкими черными волосами, что редко встречается в Англии.
– Недоразумение? Да нет, конечно же… Фрэнсис положила меню на стол и сложила на нем руки.
– Когда мы говорили с вами по телефону, сеньор Гомес Морено…
– Просто Хосе, пожалуйста…
– Хосе, вы сказали, что ваши гостиницы будут на Рождество открыты, хотя и не вполне заполнены постояльцами, а вы с отцом будете работать и у меня будет достаточно времени, чтобы рассмотреть…
– Будет! Обязательно! Пожалуйста, взгляните в меню. Вот прекраснейший чесночный суп.
– Меня совершенно не интересует меню, Хосе. Я хочу знать, почему меня поселили в этой захудалой гостинице, тогда как вы должны были бы демонстрировать мне ваши собственные отели?
Хосе Гомес Морено издал глубокий, страдальческий вздох. Он налил в бокал Фрэнсис вина.
– Произошло нечто удивительное.
– Прошу прощения?
Он опять тяжело вздохнул, затем всплеснул своими изящными руками.
– Мой отец уехал на два дня в Мадрид. Все было нормально. Ваш номер был заранее приготовлен, но все изменил неожиданный звонок. Это группа из Овьедо, с севера, они хотят остановиться на четыре дня. Это очень выгодный заказ в зимний период.
– Значит, кто-то из Овьедо, кто больше никогда в жизни не остановится в вашей гостинице, получает мой номер, а меня… меня запихивают в отель „Торо'?
– Я не понимаю, что значит „запихивают'? Фрэнсис серьезным голосом спросила:
– Хосе, вы на самом деле считаете, что бизнес можно вести таким образом?
Она подалась вперед и уставилась на него. От нее не ускользнуло, что он был не только очень красив, но и весьма молод. Ему было не больше двадцати четырех—двадцати пяти лет.
– А ваш отец об этом знает? Он знает, что я была выброшена из номера из-за сделанного в последнюю минуту заказа откуда-то из?..
– Из Овьедо, – подсказал Хосе.
– Это не имеет никакого значения, – резко сказала Фрэнсис. – Я полагаю, что вы слишком меня разозлили, чтобы я стала что-нибудь есть.
– Ну пожалуйста… – Он положил свою руку на ее. – Я ошибся. Правда, мне чертовски неудобно. Отель „Торо'…
– Ужасен.
– Вам не нравится истинно испанский дух?
– Мне не нравится холодная вода в ванной, уродливый интерьер и недостаточная предупредительность со стороны персонала. Если это и есть испанский дух, то мне он не нравится.
Он взглянул на нее.
– Я обидел вас.
Фрэнсис вновь взялась за меню и стала изучать его.
– Вы заставили меня подумать, что я проделала такой длинный путь впустую, тогда как могла бы отмечать Рождество со своей семьей в Англии.
Повисла пауза. Фрэнсис читала меню. Она не хотела заглядывать в свой разговорник, тем более что Гомес Морено уставился на нее с видом побитой собаки, пока она непонимающе смотрела на слова „chorizo' и „anguilas' и пыталась не думать о семейном ужине на кухне в Грейндже и сонном Дэйви, которому позволяли оставаться в пижаме, пока подавали первое блюдо.
– Завтра все изменится, – с серьезным видом пообещал Хосе.
Фрэнсис ничего не ответила.
– Завтра я переселю часть группы в отель „Торо' и вы расположитесь в номере, который приказал оставить для вас отец. – Он опустил глаза.
– Завтра во сколько?
– К полудню.
– По-нашему или по-вашему?
– Извините?
– Точно по-английски или неточно по-испански? Он расправил плечи.
– Я буду в отеле „Торо' ровно в полдень, как только пробьет колокол на соборе, и отвезу вас в нашу гостиницу.
Фрэнсис посмотрела на Хосе. Он улыбался ей наивной улыбкой ребенка.
– Вы обещаете?
Он кивнул. Его улыбка стала более уверенной. Он даже слегка подмигнул Фрэнсис.
– Иначе отец меня убьет.
