– Взятку, значит, дать хочешь.
– А что делать! Господи, Африкан, я бы к тебе не обратился, взял бы кредит в банке, хоть на каких условиях… Но мне срочно надо, очень срочно! Вот прямо сейчас, сию минуту!
– А что, Костик сессию не сдал?
– Не сдал! – коротко бросил Павел.
– Академ пусть берет.
– Он уже брал академ. У него больше нет отсрочек…
– Что ж он так учился-то хреново, а? Двоешник! А вы, родители, куда смотрели? – с укоризной спросил Африкан. Ситуация с племянником была ему предельно ясна – Костик, избалованный донельзя Иродиадой, лентяй и эгоист, бездельник и тунеядец, довел проблемы с институтом до крайности. Этого и следовало ожидать…
Костик – пропащий. Если его и могло еще хоть что-то исправить, так это армия.
Павел не ответил. Выглядел брат плохо – бледный, мешки под глазами, руки дрожат… Причем, заметьте, Павел не пил вообще и в последнее время под влиянием идиотки Иродиады перешел на вегетарианство (а Костика мясом кормили, кстати!).
– Я тебе уже давал денег на адвоката. Когда твой Костик с этими своими дружками, как их… с Лютиковым и Барановым – учинили мордобой в ночном клубе, – сухо произнес Африкан (Лютиков и Баранов – какие очаровательные, «говорящие» фамилии!). – Я не собираюсь все то, что заработал нелегким трудом, выбрасывать на ветер.
– Я тебе вернул их, эти деньги!
– Паша, ты всю жизнь будешь у меня занимать! Всю жизнь твой Костик будет влипать в какие-нибудь истории, и ты снова придешь клянчить у меня деньги… Я не обязан оплачивать все эти маразмы! – зло сказал Африкан.
– Это в последний раз… Армия – это серьезно! – закричал Павел, глядя на брата с ненавистью. – В армии дедовщина! Там ребята гибнут! А это наш единственный с Ирочкой сын… Единственный!
Африкан отрицательно покачал головой. «Не дам», – принял он окончательное решение.
– Ах, вот как… – изменился в лице Павел, неприятно пораженный отказом брата. – Ладно… Только запомни, Африкаша, я тебе этого никогда не прощу. Ни-ког-да. А если с Костиком что-то случится – там, в армии… если он там пострадает… Я тебя убью. Я тебя убью, честное слово. Потому что
– Я? Ты уверен? – ехидно улыбнулся Африкан. – Именно я?..
Павел прошептал что-то себе под нос и вышел, громко хлопнув дверью.
Африкан пожал плечами. Он не мог поступить иначе, наплевав на свои жизненные принципы и правила.
Правда, брат ему этого не простит. И что? Что хуже – предать себя или предать брата?…
«И вот ведь родственники какие бывают паршивые – надо им близких людей в неприятные ситуации загонять!… – с досадой подумал Африкан. – И вообще, день сегодня паршивый!»
Плохое настроение можно было исправить только одним способом: немедленно выпить.
Африкан сунулся в барный шкафчик и обнаружил, что тот пуст. В прошлую субботу заходил драматург Валеев, и они вместе «уговорили» почти весь запас алкоголя. Под разговоры об искусстве. Поскольку об искусстве в трезвом состоянии говорить невозможно. Все озарения и прозрения возникают только с помощью крепких напитков. Истина плавает на дне бутылки…
Но оставался еще коньяк… «Где коньяк-то? Куда я его спрятал? – Африкан принялся сосредоточенно рыскать по всем шкафчикам и ящикам. – Мы ж его с Перовым, с пятого этажа, выпили! В среду было дело!» – озарило вдруг Африкана.
Перов был неплохим мужиком, начальником какой-то ремонтной конторы. Поскольку Африкан в ближайшем будущем собирался ремонтировать места общественного пользования, Перов мог пригодиться.
В общем, тогда, с Перовым, – это не было банальное «выпить» и не очередное постижение Истины. (Перов не знал Истины и не мог знать ее в принципе. Истину Африкан постигал только с единомышленниками, с равными.)
В случае с Перовым все было иначе. Еще одна причина, одна разновидность посиделок. Такого рода посиделки – некий акт. Акт дружбы и возможной взаимопомощи. Если ты выпил с человеком – то как бы побратался с ним… Африкан считал обязательным «побрататься» с кем-то, кто мог ему в дальнейшем пригодиться. Африкан братался с участковым, с заведующим поликлиникой, со многими людьми из кинобизнеса и т. д. и т. п.
Короче, бар был пуст.
…Как уже упоминалось, Африкан практически не ходил по магазинам, он делал заказы через Интернет, и все продукты ему привозила служба доставки. Единственное, что Африкан покупал «вживую», – это алкоголь. Это вопрос серьезный – выбор пития, тут никому нельзя доверять…
Африкан накинул на себя жилетку и вышел из дома.
Был еще день, и светило солнце… Тепло.
По сему случаю на Чистых прудах творилось полное безобразие – все лавочки были засижены любителями пива, шлялись вокруг пруда готы, похожие на обитателей преисподни, активно знакомились с девушками страдающие от неудовлетворенности юнцы…
Как бездарно, глупо, бессмысленно люди тратили свою жизнь! А ведь каждый поступок, каждое движение, каждый глоток – должен быть заполнен смыслом.
Впрочем, бог с ними со всеми, с людьми…
Африкан зашел в супермаркет, в глубоком раздумье замер у полок с алкоголем, прислушиваясь к собственным ощущениям. «Коньяк или виски? Или водка? Не-ет, водка – это когда уж совсем припрет…»
– Денис! Денис Африканов! – услышал вдруг Африкан. Вздрогнул и едва не уронил бутылку, которую держал в руках. Поднял взгляд и увидел, что на него несется какая-то девица затрапезного вида. «Кто такая?» – брезгливо подумал сценарист и скривился. Он терпеть не мог подобных неожиданностей, он не переносил ненужных людей, бессмысленных встреч, пустых разговоров…
Тем временем девица чуть не протаранила его своей тележкой, в которой лежали бананы:
– Здравствуйте… Вы извините, я не знаю вашего отчества… Как же я рада вас видеть!
Африкан оглядел ее с головы до ног: среднего роста, крепенькая – не толстая, но, что называется, кровь с молоком, буйные кудри цвета каштана… На этом достоинства девицы заканчивались. «Беспредельный наив», – вынес свой вердикт Африкан, умевший с ходу «читать» людей. С такими девицами он никогда не связывался (хуже стерв только наивные дурочки, после общения с ними совесть мучает. Они все всерьез принимают!). Говорить с такими девицами тоже не о чем…
– Вы ошиблись, – вежливо произнес Африкан. – Я не Денис Африканов.
– Ах, пожалуйста, не надо стесняться… Я вас узнала! Вы – тот самый, кто сочинил «Навсегда твоя»!
Ага, понятно, откуда эта девица его знает. Передачу смотрела. Лучше бы Африкан не связывался тогда с телевидением… Но он, соглашаясь дать интервью, надеялся, что сценарист никому не интересен. Зрители помнят актеров, в крайнем случае – режиссера, сценариста же не помнят никогда…
– Мы с сестрой плакали, когда смотрели этот сериал! Мы с сестрой живем в Ирге… Это поселок городского типа, недалеко от Томска. Вот видите, вас вся страна знает!
«Фрося Бурлакова, – подумал Африкан. – На лбу написано крупными буквами!»
– Я только сегодня в Москву приехала… – трещала девица. – И сразу вас встретила! Меня зовут Белла, а мою сестру – Анжела…
«О господи! – Африкана едва не стошнило. – Белла и Анжела! Какая пошлость… Только провинция и шоу-бизнес могут пользоваться подобными именами! Она – Белла. Очаровательно!»
Африкан прокашлялся и сказал:
– Спасибо. Рад знакомству. Но мне очень некогда. Извините.
Держа в руках бутылку, он направился к кассе, надеясь, что беседа закончена. Но он не учел того, что девушка, видимо, была из тех самых мест не столь отдаленных, где царили простота и непринужденность нравов… Белла увязалась за ним:
