– Да, это Гаврик… Дядя Исы. Я его Гавриком называла! Он как отец… Да, Иса? Скоро Пасха, поедем на кладбище все вместе? А настоящий папаша Исы ноги сделал… Иса, ты посмотри, у меня холодильник на кухне чего-то гудит… С ним все в порядке?
Иса вышел, и Соня осталась один на один с Валентиной Прокофьевной.
– Иса ведь чудом жив остался, – тетка нарезала крупными ломтями запеканку. – Ешь. Сгущенка вот еще…
– Спасибо. А почему Иса чудом жив остался? – спросила Соня.
– Так он тебе не рассказывал? Хотя маленький был, ничего не помнит… с моих слов только… – Новости закончились, и пошел рекламный блок. Валентина Прокофьевна отключила звук и повернулась к Соне. – Короче, мы думали, что Иса умер. Погиб. Вместе с Нинкой. Нинка – это мать его, моя родная сестра… Взрыв же был.
– Взрыв? – испугалась Соня.
– Ну да. Взрыв бытового газа. Весь дом вверх тормашками! Хорошо, что будни, утро – никого в доме не было, кроме Нинки с парнишкой… То есть Исы тоже не было, как выяснилось, но это уже потом… Короче, два дня завал разбирали. Нинку сразу нашли, мертвую, а Исы нет нигде. Искали, искали… Думали, взрывом его разорвало. Ан нет – приводят через неделю, уж после Нинкиных похорон – чумазого, грязного, голодного… оказывается, в подвале соседнего дома сидел. Там у дворничихи капуста квашеная, так он капусту всю неделю ел…
– Ужас какой… – прошептала Соня. Она действительно не знала всех этих подробностей.
– Да… Так вот его уж и отпеть успели, заодно с матерью, Нинкой то есть… И камень на могилу положили – с его именем. А дворничиха в подвал спустилась и нашла парнишку! Оказывается, он на заднем дворе играл, когда взрыв случился. Испугался, в подвале спрятался. Неделю там сидел!
– Бедный Иса… – прошептала Соня. – Я не знала всех этих подробностей.
– Ну да, кто ж такое вспоминать захочет! Сколько там времени? Еще есть… Вы уж не обижайтесь, Сонечка, но сейчас заключительная серия «Карменситы», и я никак не могу отвлекаться.
– Конечно-конечно… Бедный Иса. Один… взрыв… неделю в подвале… – Соня была потрясена.
– Да он маленький был, слава богу. Ничего не помнит, – благодушно отмахнулась Валентина Прокофьевна. – Не берите в голову, Сонечка. Все хорошо закончилось, не пропал ваш Иса. Мы у него с Гавриком были заместо отца-матери. Нинку жалко, да…
– А настоящий отец Исы? Как он мог бросить своего ребенка? – придвинувшись, шепотом спросила Соня.
– Да чего с него взять… Дикий человек.
– Он – цыган?
– Ой, кто ж его знает… – отвернувшись к экрану, невнятно ответила Валентина Прокофьевна. – Вот, реклама пошла опять… Значит, сейчас начнут. Я, Сонечка, евонного отца в глаза не видела. Мы ж с Гавриком во Владивостоке жили… Прилетели на похороны только. Ну и остаться тут пришлось… Хахаль Нинки, отец Исы то есть, не русский – это точно. Экзотики сестрице захотелось, да…
– Может, его отца получится найти… Документы, письма, адреса, фотографии…
– Какие адреса, какие фотографии! Дом развалился, пожар еще был… Ничего не осталось. О! Тс-с…
Тетка сделала звук погромче. Музыка, титры, в огненном танце кружилась красавица-цыганка Карменсита…
Валентине Прокофьевне гораздо интересней были те страсти, что творились на экране. А то, что совсем рядом разыгралась не менее драматичная история, Валентина Прокофьевна так и не заметила.
– Теть Валь, я все… – вошел в комнату Иса.
– Тс-с! – затряслась тетка. И загробным шепотом добавила: – Я ж предупредила… Заключительная серия!!!
– Мы тогда пошли, – тоже шепотом сказал Иса. – Сонь, собирайся… Теть Валь, ты звони. Все, пока- пока… – он чмокнул тетку в широкий пробор.
Валентина Прокофьевна никак не отреагировала.
Иса с Соней оделись и вышли из квартиры, захлопнув за собой дверь.
По улицам мел снег. И это в конце апреля… Тяжелые серые тучи заволокли небо.
– Тетка у меня странная, но она ничего так, добрая. Да? – сказал Иса, обняв Соню.
– Да.
– Фиг к ней пробьешься, через ее сериалы… Но я вас познакомил все-таки! Ты ей понравилась.
Соня постаралась улыбнуться. В тусклом дневном свете, на фоне белого снега, лицо Исы казалось совсем черным. Ярко выделялись белки глаз, зубы. Но при этом – идеально правильные, тонкие черты лица. «Экзотика», – сказала Валентина Прокофьевна. Она, Соня, оказывается, тоже любит экзотику.
– Что ты так смотришь? – спросил Иса.
– Любуюсь, – с печальной честностью ответила Соня.
– Чего на меня любоваться? – удивился он. – Это ты – красавица, а я – чудовище…
– Дурак! – рассердилась Соня. Она вспомнила, как на Ису смотрела Лена, как смотрят на него другие женщины.
В лице Исы что-то неуловимо дрогнуло.
– Прости! – быстро сказала Соня. – Это я – дура… А ты – хороший, ты лучше всех… и я тебя люблю.
Иса не умел долго обижаться. И быстро забывал все плохое – это тоже было его несомненным достоинством. Он улыбнулся, поцеловал Соню.
– И я тебя люблю! – с детской какой-то радостью воскликнул он. – Соня, я ведь не просто так тебя к тетке вез… Ну должны же быть соблюдены какие-то формальности…
– Ты о чем? – тяжелое, свинцовое небо давило, мешало сосредоточиться.
– Я о том, что… Соня, ты такая бледная! Соня?..
– Иса, миленький… Иса, скажи мне еще раз… – прошептала Соня, чувствуя, как накатывает ледяная тоска. Опять! Значит, не прошло. Значит, даже Иса не может помочь. Значит, даже любовь не помогла…
– Что сказать? – Иса взял ее руки в свои, согрел ее ладони своим дыханием.
– Скажи, что жизнь прекрасна. А то я как-то… а то мне как-то… – пробормотала Соня, и в следующее мгновение ее сознание отключилось.
Дальше было что? Дальше Иса отвез ее в больницу. В приемном покое Соня пришла в себя. Ее обследовали. Как всегда, ничего не нашли. Не беременна, сердце в порядке, давление, прочее – тоже в норме. Адьё, девушка, мы ничем не можем вам помочь…
Потом Иса повез Соню к себе домой. Исповедь Сони доктору (о своей странной болезни) Иса слышал – Соня настояла, чтобы тот присутствовал при этом.
– …Ты больше не звони в «Скорую», – сказала Соня, свернувшись калачиком на заднем сиденье. – И не вези меня к докторам. Бесполезно. Это и есть моя тайна. Я… я никчемная инвалидка. И вообще… брось меня. Мне надо было сразу сказать. Ты ведь, собственно, и нашел меня, когда я свалилась в очередной свой обморок – там, в лесу.
Иса минуту ничего не отвечал. Потом заговорил – голосом спокойным и даже будничным:
– Ерунда какая… Подумаешь. Обмороки! С кем не бывает. Какая ж ты инвалидка? Руки-ноги на месте, голова соображает. Здорова! Это и доктор тебе сейчас сказал… Я, конечно, перепугался, когда ты глаза стала закатывать… Но теперь я человек подготовленный, начеку.
– Ты о чем?
– Ты хочешь страдать? Ну страдай… Если тебе так нравится. «Ах, я бедная, больная…» Лично я бы не стал делать из мухи слона.
Соня сжала пальцы в кулаки – даже ногти в ладони впились. Они уже подъезжали к ферме Исы.
– Зачем ты так со мной? – спросила она, чувствуя, как на глазах закипают слезы.
– А как с тобой? Ты не больна. Обмороки – ерунда. Вон вспомни историю – раньше дамы то и дело в обмороки падали. И ничего! И вообще… Я не считаю тебя больной. Соня?.. Соня! – он вдруг резко затормозил.
