Девушка впорхнула в салон, опустилась на переднее сиденье, пристегнулась.
– Лев, – мужественно представился Итин.
– Ольга.
– Оленька… – Итин тронул машину с места. – Оля, у вас есть любимый актер?..
Вспышка. Еще вспышка.
Голос.
О чем говорит? Слов не разобрать.
Опять вспышка.
Она летит. Ее поднимают вверх! Вот она, жизнь после смерти!
Соня на миг открыла глаза.
Увидела совсем рядом лицо. Очень странное лицо. Страшное и красивое одновременно! Примерещилось, наверное.
Соня снова закрыла глаза.
Ее несли как будто. Мерное потряхивание, хруст снега под ногами. Голос. Слов опять не различить!
Соня застонала, пытаясь избавиться от наваждения. Потом снова ее сознание растворилось в холодных зимних сумерках.
На грани сна и яви вдруг вспомнились стихи Некрасова из школьной программы по литературе, про замерзающую в зимнем лесу крестьянку:
…Она очнулась – резко, быстро, словно после назойливой трели звонка. Села.
– Лежите-лежите… Как, вам уже лучше?
«Кто это говорит? – Соня провела ладонями по лицу. – Где я? Что случилось?»
Она медленно огляделась и обнаружила, что находится в какой-то комнате. Лежит на диване, под одеялом. Вокруг вполне приличная, но очень спартанская обстановка – шкаф, стол, стулья, льняные занавески на окнах… Между неплотно задернутыми занавесками проглядывало темно-синее небо. «Значит, уже совсем стемнело… Сколько же времени прошло?» Соня посмотрела вверх, на лампу под ярко- оранжевым абажуром, и этот теплый, яркий свет взбодрил ее окончательно.
– Выпейте… – чья-то рука поднесла к ней маленький граненый стакан. Внутри стакана плескалось что-то темно-золотое, яркое – и Соня, точно маленькая девочка, завороженно уставилась теперь на эту жидкость, в которой мелькали блики отраженного света.
– Что это? – шепотом спросила она.
– Это коньяк. Пейте.
Соня взяла стакан. Подняла голову. Перед ней стоял мужчина.
Взглянув на него пристально, Соня испугалась – мужчина вдруг показался ей призраком, галлюцинацией, отголоском недавнего морока. Страж загробного мира, прекрасный и страшный одновременно. Библейский персонаж. Осталось только угадать – ангел или демон он?
Кажется, это лицо она видела – там, в лесу, умирая…
Выходит, этот человек спас ее. Спас от смерти.
– Пейте залпом, не нюхайте… Ну, быстро!
Соня опрокинула в себя содержимое стакана и закашлялась. У нее было ощущение, что она глотнула огонь.
– Как?
– Лучше… – сипло ответила Соня и вернула мужчине пустой стакан. – Вы кто?
– Кто я? Я – человек… – пожал тот плечами и сел на стул напротив. Соня заворочалась, поправляя пуховое одеяло, в которое была укутана. Все-таки она его боялась, своего спасителя.
Он был… Он был… Как описать его внешность? Он был, мягко говоря, не славянином. Очень смуглый. Жгуче-черные вьющиеся волосы до плеч, и то ли длинная щетина, то ли короткая бородка на лице… Черные глаза.
Пожалуй, больше всего Сонин спаситель напоминал цыгана. Очень смуглый – шоколадный, кофейный оттенок кожи.
И как хорошо говорит по-русски… Хотя, судя по произношению, приезжим этот человек не был. Так четко, без акцента, растягивая гласную «а», говорят те, кто с рождения живет в России.
Ликом черен и прекрасен.
Откуда эти слова? А, из какого-то старого фильма… Ликом черен и прекрасен.
Ликом черен и прекрасен… Соня без сил опустилась назад, на подушки. Она чувствовала, как пылают ее щеки, как пульсирует кровь по артериям.
– Спасибо, – произнесла она и вдруг заплакала. Слезы обожгли ей щеки.
– Тихо, тихо… да что такое?.. – перепугался ее спаситель. – Тут радоваться надо, не плакать. Вы ведь насмерть могли замерзнуть!
– Может, я хотела замерзнуть? – вырвалось у Сони. – А вы мне помешали! – Она помолчала, давясь слезами. – Нет, я шучу, шучу, конечно…
Мужчина серьезно смотрел на нее. «Господи, глаза-то у него какие чернющие… Даже смотреть в них жутко!»
– Как вас зовут? – спросил он.
– Меня? Я Соня.
– София или Софья? – уточнил мужчина.
– Софья. А… вы?
– Меня зовут Иса.
– Иса?
– Иса. Одно «с». Ударение на последней гласной, – привычно объяснил он.
«Явно образованный. Интеллигентный. Да кто он такой?! Иса. Ну а кто же еще, как не Иса, на Иван Иваныча Иванова он никак не тянет…»
На Исе были джинсы, черная водолазка, клетчатая плотная рубашка сверху. Вполне городской вид… Стиль casual – как принято сейчас говорить. Соня окончательно перестала его бояться.
– Как вы оказались в лесу? – спросил Иса. Голос у него был приятный, не низкий и не высокий, без лишних модуляций.
– Я на станцию шла, – честно ответила Соня.
– Куда?.. Но станция – совсем в другой стороне! – удивился Иса.
– Да?!
– Да.
Они помолчали.
– Я работаю на кондитерской фабрике… Торопилась на электричку. Пошла напрямую… – О Леве Итине Соня даже вспоминать не хотела. – И вот…
– Это чудо, что я вас заметил. Я зимние пруды проверял, шел краем… Осматривал проруби. Оглянулся совершенно случайно. Уже почти темно было. Смотрю – человек там, за деревьями. Да, девушка лежит… вы то есть, Софья, – он усмехнулся. – Что с вами случилось?
– Я в обморок упала.
– Весело! Нашли время и место… – опять усмехнулся Иса. – Еще чуть-чуть, и замерзли бы насмерть. Вот, отнес вас к себе. И сумку вашу захватил.
– Спасибо, – повторила Соня. – Там подарки. Новогодние…
– С наступающим вас! – он улыбнулся, показав ряд ослепительно-белых – на фоне кожи – зубов. Соне вдруг снова стало жутко. – Дайте руку.
– Зачем?
– Дайте.
Он сам взял ее руку, потрогал пальцы. Его смуглые руки, и ее – бело-розовые. Его пальцы – длинные, твердые, сильные, и ее – коротенькие, нежные, слабые. Этот контраст поразил Соню, щеки у нее запылали еще жарче. Зачем он прикасается к ней? Оттолкнуть его? Или прижаться к его рукам щекой, остудить свой жар?
