простудам... Ты его любишь, Надя?
– Аля, при чем тут это! – с отчаянием произнесла Надя. – Ты же знаешь, он все равно ушел бы от тебя. Он... он такой. Особенный. И ни ты, ни я не можем понять его. Надо смириться.
– Я могла бы смириться с тем, что он ушел от меня... Но я не могу смириться с тем, что он ушел к тебе! – мрачно произнесла Альбина.
– Нет, не ко мне! – быстро возразила Надя. – Мы с ним еще ни о чем не договорились окончательно.
– Ах, вот оно как... – нахмурилась Альбина. – Но знаешь – один он совсем пропадет. Обязательно должен быть кто-то, кто бы заботился о нем. Создавал ему условия для творчества, так сказать... И все же – ты его любишь?
– Не знаю... – покачала головой Надя. – О, не удивляйся, пожалуйста! Я просто еще сама не во всем разобралась. Леон настолько необычный человек... Он гораздо сильнее и приспособленнее к жизни, чем ты думаешь. Он... он очаровал меня. Извини, другого слова я не могу подобрать. Он свел меня с ума, заставил меня забыть обо всем! Знаешь, я долго пыталась бороться с собой, но в какой-то момент сломалась.
– Почему? – тихо спросила Альбина.
– Потому что все было слишком красиво. Нереально красиво... как сон, как сказка... – шепотом ответила Надя. – Дивная мелодия, от которой я оцепенела и потеряла разум...
– Значит, это правда! – едва заметно улыбнулась Альбина. – Дивная мелодия... Ты говоришь про его композицию «Золотой дождь»?
– Да, – удивленно пробормотала Надя. – Неужели и про нее он тебе рассказал? Напрасно... Алька, ей- богу, я вовсе не просила его, чтобы он специально для меня сочинял какую-нибудь музыку!
– Ах, не оправдывайся! – махнула рукой Альбина. – Но мне все-таки обидно – для меня он не сочинил ни одной ноты. Я слышала вчера вечером эту музыку. Он очень любит тебя, Надя. Он любит тебя так, как никогда не любил меня. Хотя я долгое время надеялась, что он меня полюбит. Но...
– Алька, может быть, все еще наладится...
– Да ничего уже не наладится! – с досадой перебила ее Альбина. – Я... сама во всем виновата. Я сама все придумала – наш брак, нашу жизнь, все! Ведь это был обыкновенный расчет – я создаю ему условия, Леон отвечает мне благодарностью...
– Но он тебе очень благодарен!
– К черту благодарность! Мне нужна любовь. Та самая, которую он подарил тебе. Просто так, ни за что.
Надя покосилась на часы – была половина четвертого утра.
– И еще я хотела, чтобы он жалел меня. У меня ведь больное сердце... – тихо продолжила Альбина. – Но я ничего не получила – ни любви, ни жалости... Знала бы – сто лет назад сделала бы эту дурацкую операцию! Мой доктор говорил, что после операции я могла бы родить ребенка... Но все было отдано Леону!
– А риск...
– Какая же ты дурочка, Надя! Я подвергаю себя еще большему риску, живя с пороком сердца. А риск при операции не так уж и велик!
Мурашки пробежали у Нади вдоль позвоночника. Она вдруг вспомнила, что ей как-то сказал Леон, – будто Альбина пытается удержать его возле себя любым способом, даже с помощью своеобразного шантажа: мол, если ты бросишь меня, то я умру.
– Алька, что ты говоришь... – ошеломленно прошептала она.
– Что слышишь!
– Глупая, глупая Алька... – дрожа, произнесла Надя. – В общем, так – забудь про Леона, забудь про все. Ложись в больницу, на операцию. Мы, твои подруги, будем рядом с тобой. Алька, у тебя есть мы! Все будет хорошо!
Альбина посмотрела на нее огромными карими глазами, кроткими и ясными, словно у олененка Бэмби из детского мультфильма, и отрицательно покачала головой.
– Нет. Все будет плохо. Я тебя уверяю...
– Какая же ты упрямая! – с отчаянием воскликнула Надя. – И почему Леон не здесь, не с тобой? Как он вообще может спать в такую ужасную ночь... Он тоже должен тебе сказать, что все будет хорошо!
– Он спит! – испуганно напомнила Альбина.
– Так разбудим его! – Надя уже не владела собой. – Где он?
– Нет, не буди его! – закричала Альбина и повисла у Нади на руках.
– Господи, Алька, да что ты трясешься над ним, словно он хрустальный какой-то...
Надя побежала по темному коридору, тычась во все двери подряд. Сколько же у них комнат? Запутаться можно! Альбина бежала за ней и твердила, что Леону никак нельзя мешать.
Наконец Надя распахнула дверь в спальню.
Горел тусклым синим светом ночник.
Леон лежал, укрывшись до самого носа одеялом. Было так тихо, что даже его дыхания не слышно.
– Надя, какая же ты упрямая! – со слезами в голосе произнесла Альбина сзади. – Я же тебя предупреждала – не ходи к нему!
– Леон, проснись! Леон! – Надя сдернула одеяло, затрясла его за плечи. – Леон, ты должен с нами
