– Потому что я занимаюсь в основном академической музыкой, а ей интересуется очень узкий круг знатоков, – объяснил Леон. – По-моему, на этот счет даже есть статистика – то ли один процент, то ли вовсе полпроцента от общего населения слушают так называемую серьезную музыку.
– Надо же... – пораженно произнесла она.
– Нет, ну кое-что ты, возможно, знаешь из моего творчества, – засмеялся Леон. – Сейчас... Это довольно популярная мелодия, из «Явления весны».
Он взял с полки сотовый телефон, принялся нажимать кнопки.
– Вот...
Запищала в самом деле очень знакомая мелодия.
– Господи, так это твое? – засмеялась Надя и взяла из его рук телефон. – Как здорово... Она есть в списке и в моем телефоне – завтра же непременно поставлю именно ее!
– Ну вот, еще как минимум одну поклонницу я себе приобрел...
Он был веселый и общительный, этот Леонтий Велехов, – странно, что Альбина его ото всех скрывала. Наверное, если бы Лиля, да и Рая узнали ее мужа получше, то они бы не отзывались о нем столь снисходительно-высокомерно. Леон лучше всех мужчин, которых Надя до того знала!
– Как я завидую Альке! – с восторгом произнесла Надя. – Наверное, она – твоя первая слушательница!
– Альбина редко когда бывает моей слушательницей, – смутился Леон. – Ей некогда... Она поразительная хозяйка. Хоть у нее здоровье... не очень, скажем так... но все равно – она занята с утра до вечера.
– Да, и тебе с ней повезло! – энергично закивала головой Надя. – Лучшей жены для творческого человека и не найдешь.
– Да... – задумчиво пробормотал он.
– И вообще, я ужасно люблю Альку! – разоткровенничалась Надя. – Ты, наверное, знаешь, что нас четыре подруги – еще Лиля Лосева и Рая Колесова, мы с детства дружим, но больше всего я люблю Альку.
Она села на высокий крутящийся стул возле рояля, напротив Леона, и принялась рассказывать об их дружбе. Как они жили раньше все в одном дворе, во что играли, какие истории с ними происходили, какие привычки были у каждой... Надя болтала без умолку – такой приязнью она вдруг прониклась к Леону.
– ...а у Альбины тогда была собака, она тебе не рассказывала? Джеки, такой рыжий сеттер... Я, вообще-то, не в восторге от собак, мне больше нравятся кошки, но Джеки... Когда он умер, вернее, погиб – его сбила машина, – Алька чуть не умерла от горя. Она целый месяц лежала в больнице, а мы с Лилькой и Раей по очереди ходили к ней...
Леон, подперев голову рукой, внимательно слушал.
– ...Рая была красива – наверное, ничуть не хуже Лильки, но потом она растолстела, когда родила двух детей. Но до того, в юности, мы с Альбиной все время мирили Лилю с Раей – они ссорились ужасно.
– Из-за чего?
– Ну, выясняли, кто из них румянее и белее... – засмеялась Надя, вспомнив те далекие времена. – Такие глупые! Но теперь, конечно, Лилька вне конкуренции... Тебе не кажется, Леон, что красота может быть наказанием? То есть если б не было ее, этой красоты, то жизнь человека могла сложиться совсем по- другому...
– Может быть, – кивнул он.
– И вообще, что такое красота? – Надю несло – это был один из тех приступов болтовни, который трудно остановить. – Леон, ты, как творец, должен это знать!
– Как кто?
– Как творец! Ну, в том смысле... о господи, я, наверное, совсем тебе голову заморочила! – спохватилась Надя. – Сколько сейчас?
– Половина четвертого, – сказал Леон, улыбаясь.
– Боже, боже... Я тебя отвлекаю, да? – в панике воскликнула она.
– Нет, что ты... Наоборот, мне так скучно было, хотелось с кем-нибудь пообщаться, – признался Леон. – Знаешь, у меня почти нет друзей. То есть полно знакомых, коллег, я встречаюсь с ними, мы переписываемся по электронной почте, но...
– Что? – тихо спросила Надя.
– В дом к нам почти никто не ходит. У Альбины здоровье слабое, она устает, и вообще... – Леон замолчал, рассеянно поглаживая свой затылок. – Сколько тебе лет, Надя?
– Столько же, сколько и твоей жене! – удивленно произнесла она.
– Ах, ну да... Мне почему-то показалось, что ты моложе. А мне тридцать шесть, – смутившись, почему-то признался он.
За окнами клубились беспокойные синие тени. До рассвета было совсем недолго.
– Я пойду? – поднялась она со стула. Тяжелая шаль соскользнула с плеч, упала на мягкий упругий пол. Надя покраснела и потянулась за ней, но Леон опередил ее – сам поднял шаль.
С каким-то неловким, трогательным, серьезным выражением он набросил шаль ей снова на плечи – и на миг Наде показалось, что он хочет обнять ее. Это было всего лишь мгновение – когда они стояли друг напротив друга, но тем не менее оно было, то мгновение, и оно ошеломило Надю. Что это было – она не знала, не поняла еще... Словно молния проскользнула вдоль позвоночника.
