зрения психоанализа значит увидеть во сне лошадь? Я хоть и училась в медицинском, но специальность выбрала другую, далекую от психологии... психиатрии...
Психотерапевт заерзал в своем кресле, явно отвлекшись от беседы:
– Очень интересный вопрос! Фрейд по этому поводу говорил, что сновидение – это осуществление запретных, подавленных, вытесненных в бессознательное желаний. В сновидении находят отражение наши собственные влечения и желания, оживают характерные черты примитивной душевной жизни, включая различные формы проявления сексуальности, и лошадь в данном случае Фрейд рассматривает как проявление кастрационной тревоги и эдипова комплекса...
Вика слушала молча, но слова Германа Марковича почему-то пугали, а не успокаивали ее. Она таращила глаза в потолок и пыталась понять, действительно ли у нее есть эти самые бессознательные желания. По Фрейду, выходило, что есть, но на деле... На деле у Вики вообще не было никаких особых желаний. Особенно сексуальных.
Герман Маркович спохватился, видимо, чувствуя, что Вика снова отвлеклась, и спросил ее прежним, «ненавязчивым» тоном:
– Скажите, Вика, а как ваш отец отнесся к вашему браку с Андреем Владимировичем?
– Отец обожал Андрея. Он сказал, что о лучшем муже для меня и мечтать не мог. Да, так и сказал: «Я, Вика, уже и не надеялся...»
– Не надеялся, что вы выйдете замуж?
– Нет, не надеялся, что я найду порядочного человека. У меня были поклонники до Андрея... Но отец их всех забраковал.
...Часы на стене показывали 14.30.
Психотерапевт закрыл за Викой дверь и сам упал на кушетку, на которой только что лежала его пациентка. Без стука, виляя бедрами, вошла медсестра Маша, поставила на стол поднос с кофе.
– Устали, Герман Маркович? – кокетливо спросила она.
– Не то слово, Машенька!
Герман Маркович при виде медсестры взбодрился, заставил себя вскочить с кушетки. «Раз-два, я чувствую себя свежим и отдохнувшим, кровь весело бежит по моим жилам...» Он сел за стол, отхлебнул из чашки горячего кофе, умильно оглядел Машеньку, упакованную в тесноватый халатик-футляр. «Напоминает скрипку... Она – скрипка, а я – Паганини...»
– ...и главное, совершенно не мой случай, – продолжил Герман Маркович и осторожно подхватил медсестру за руку.
Медсестра игриво отняла у него руку:
– В каком смысле, Герман Маркович?
– Этой даме уже требуется не психотерапевт, а психиатр.
Маша засмеялась и выпорхнула из кабинета.
Герман Маркович открыл дверцу шкафа – там, с внутренней стороны, было зеркало. Он принялся пристально разглядывать свое лицо. Поправил бородку, стал репетировать различные выражения лица – доброжелательное, потом строгое, потом страстное, потом снова строгое...
«Да-с, разлюбезной Виктории Павловне требуется психиатр... Случай тяжелый!»
Минут через сорок после этих событий по коридорам медицинского центра бегала женщина и заглядывала во все двери подряд.
Это была Эмма, персональная помощница Андрея Владимировича Бортникова – мужа Вики.
Даже в свободное от работы время Эмма выглядела типичной корпоративной служащей. На ней был костюм темно-синего цвета и такого покроя (длина юбки, линия плеч, расположение вытачек, карманов и пр.), что удовлетворил бы самый суровый офисный дресс-код.
На голове у Эммы из темных волос был собран аккуратный пучок. Конечно, это был не тот пучок, который носили женщины лет двадцать-тридцать назад. Пучок Эммы был сотворен в духе современных тенденций и с помощью высококвалифицированного стилиста. Но все равно четкость линий этого пучка непроизвольно внушала деловой настрой и рабочее настроение – даже самым отъявленным лентяям.
Косметики на лице Эммы было то необходимое и достаточное количество, которое требуется для работающей женщины, – ни больше, ни меньше. На носу – очки в изящной оправе (изящной, но не вызывающей!). И очень дорогой, кстати.
Вообще внешний вид Эммы заставлял собраться и хорошенько обдумать бизнес-план на завтрашний день...
– Извините за беспокойство! – ворвалась Эмма в очередной кабинет. – Виктория Павловна не у вас?
– Пациентка Пелле? Дверь в конце кабинета... – ответили ей.
– Я была у Пелле! Он сказал, Виктория Павловна ушла.
– Ну, значит, действительно ушла.
– Да не могла она без меня никуда уйти! – сердито воскликнула Эмма и бросилась к очередному кабинету.
Но и в следующем кабинете ей не смогли объяснить, где искать Вику. Эмме стало очевидно – Вики в медицинском центре не было.
Вика сбежала. И сотовый ее не отвечал.
– Да что ж это за жизнь такая... – свирепо пробормотала Эмма, выскакивая на улицу. – Ищи теперь ветра в поле!
Она на ходу принялась набирать номер Славика.
– Алло... Ты где? Ты на стоянке? Виктория Павловна с тобой?
– Так это... – растерянно забубнил в ответ Славик. – Меня Виктория Павловна отпустила. Попросила выйти из машины, сама села за руль и сказала, чтобы я ей не мешал...
– А ты инструкции мои помнишь?
– Ну да... Я знаю, что Викторию Павловну нельзя оставлять одну, и все такое... Но она мне приказала уйти! Я и ушел. Домой.
Эмма нажала на кнопку «отбой».
В обязанности Эммы как персональной помощницы господина Бортникова входили не только организация встреч шефа с клиентами, руководителями других фирм или чиновниками, не только варка кофе, заказ авиабилетов и разбор входящей корреспонденции, но и всевозможные личные поручения.
Главным личным поручением Эммы, основной причиной ее головной боли была супруга шефа – Виктория.
Эмма остановилась возле клумбы с цветами, которая была разбита у входа в медицинский центр, и задумалась.
Куда Вика могла отправиться?..
А Вика сидела на первом этаже очередного центра – только в этот раз не медицинского, а так называемого ТРЦ – торгово-развлекательного, коих в последнее время развелось – несть числа.
Вокруг все блестело стеклом, металлом и мрамором, весело журчал фонтан в виде резвящихся русалок, и толпами ходили люди.
Вика сидела неподвижно, и только голова у нее двигалась то вверх, то вниз – она машинально следила за стеклянным лифтом, снующим между этажами торгового центра.
Когда лифт оказывался внизу, Вика видела в блестящей зеркальной панели свое отражение.
О чем Вика думала?
Да ни о чем.
Хотя нет, совсем ничего не думать человек не может... В голове у Вики копошились какие-то смутные фрагментарные образы, куски услышанных фраз, беспорядочные озарения...
«Комплекс кастрации? При чем тут он?.. И Фрейд... нет, Фрейд давно устарел... И надоел. А степные кочевники... Дикие люди. Лук, стрелы, лошадь... Лошади! Кочевники всю жизнь на лошадях ездили, набеги свои совершали! Бр-р... Я бы не смогла всю жизнь – на лошади. Страшно...»
И Вика принялась воображать кочевников на лошадях – как они с гиканьем мчатся по степи. Черные волосы полощутся на ветру, в прищуренных глазах – остервенелая ярость. Любого готовы затоптать, чего бы там нынешние историки ни утверждали!
