«Нет, я останусь! Я не уйду! Я должен помочь раненым!»
«Какое «помочь»! – вздыхали коллеги с красными от бессонницы глазами, не отходившие от операционного стола. – Ты и так на ладан уже дышишь, Демьяненко!»
И очень уважали Артура за подобную самоотверженность. И все равно отправляли его домой. Это была первая, видимая сторона его жизни.
Осенью начался голод.
И в первый раз Артур упал в обморок по-настоящему. О, как он испугался! Но случай и тут помог ему. Однажды вечером на него напали грабители (даже в блокадном Ленинграде оставалось много всякой шушеры), но Артур очень ловко повел себя, разговорился с бандитами.
«Ребят, а я ведь доктор, я могу пригодиться вам...»
Его не тронули, даже продуктовые карточки не взяли.
Зато он стал частым гостям на воровских «малинах», ютившихся на окраинах. Делал операции уркам, получившим огнестрельное ранение в схватке с милиционерами или задетыми немецкими снарядами. Лечил их мерзкие болезни, с которыми стыдно было показаться в государственной больнице. Сделал несколько подпольных абортов подружкам бандитов, всяким там «маруськам» и «катькам».
Каждый такой поход был большим риском для Артура. Его могли поймать и расстрелять вместе с той уголовной братией, которую он пользовал. Но у Артура было все рассчитано, он и шагу не делал, не обдумав его тщательно. Если бы Артура схватили на «малине», он сумел бы толково объяснить, как он, невинный, здесь оказался. Это все случай и злая воля бандитов! В конце концов его отпустили и даже пожалели бы – не повезло пареньку, надо же, как влип по случайности!
Но Артура ни разу не поймали. Его словно неведомая сила хранила... И он теперь не голодал больше. У него появились продукты, ценности, возможность спекульнуть на Сытном – осторожно, очень осторожно, оглядываясь на каждом шагу...
Для людей он был бедным малым, сиротой с тяжким недугом, рвущимся на фронт. Его жалели, его старались особо ничем не нагружать – надо же, человек едва ноги таскает, а все о других думает...
А дома у него копились драгоценности. Золото – вот валюта, нужная во все времена! Запершись в своей комнате, зашторив окна, он ел хлеб с колбасой. Немного – а иначе его слишком цветущий вид станет бросаться в глаза...
Но была у Артура еще одна тайна, еще одна личина, которую он скрывал даже от уркаганов с окраины. Третья сторона его жизни.
В августе 41-го, когда немцы приближались к Ленинграду, на операционный стол к Артуру попал мужчина с осколочным ранением, полученным во время артобстрела. Внешне совсем обычный – пожилой питерский интеллигент, простой и честный. Но Артур, очень чуткий и наблюдательный, моментально заподозрил что-то не то. Слишком выверенная речь мужчины, его подозрительная чистоплотность, а главное – хорошие зубные протезы! Артуру, как доктору, не раз приходилось лазить своему пациенту в рот: «Ну-ка, батенька, скажите «а-а...»
Артур вызнал адрес дядьки, пару дней наблюдал за ним. А потом пришел поговорить.
Дядька долго изображал недоумение, возмущался, рвался сдать Артура в милицию: «Какой я вам шпион, молодой человек! Что вы такое говорите!» Но потом все-таки понял, что никакой Артур не провокатор. Что он искренне хочет выжить в этой мясорубке и потому готов сотрудничать с немцами.
И дядька (из бывших господ, русский), засланный в Ленинград как раз летом 1941 года, пошел на контакт. Заодно Артур дал ему несколько ценных советов – как вести себя на людях, не вызывая подозрений. И, кстати сказать, принес дядьке отечественные коронки, которые ни у кого не смогли бы вызвать подозрений, а прежние рекомендовал немедленно выбросить...
После нескольких проверок Артур стал диверсантом. Получил ракетницу, патроны. Указывал немцам, куда надо сбрасывать бомбы. За помощь в уничтожении Бадаевских складов немцы его даже наградили – заочно, конечно.
Так, параллельно, шли три жизни Артура Демьяненко – доктора-доходяги, подпольного спекулянта и бандитского лекаря и, одновременно – диверсанта.
Единственное, чего не было у Артура – так это женщин. Родители с детства внушили Артуру, что женщина может предать, сесть на шею, высосать всю кровушку, сбить с пути истинного... Их дорогой мальчик должен беречься! Он никого не должен любить – только себя, себя, себя...
У Артура не было женщин. Даже случайных связей он избегал.
Однажды увидел милую девушку, почти девочку, сидевшую в тени боярышника – с таким отрешенным, тревожным видом, что у Артура сжалось сердце. В первый раз он ощутил потребность позаботиться о ком- то, а не только о себе.
У девушки были волосы каштанового цвета, заплетенные в две толстые косы, темно-зеленые глаза, точеная фигура – словом, настоящая красавица. Но мало ли на свете красавиц! Они встречались на каждом шагу, и ни разу еще сердце Артура не дрогнуло. А тут...
Есть лица, которые сразу кажутся родными. Почему так? Может быть, какой-нибудь предок Артура любил вот такую же зеленоглазую русалку? И эта страстная любовь навсегда запечатлелась в крови мужской части всего рода Демьяненко?
Артур сел рядом с девушкой, представился. Спросил имя незнакомки, она ответила – Аля. Через минуту он уже знал о ней все – даже не надо было задавать лишних вопросов, только посмотреть ей в глаза. Эта Аля была совсем юным созданием, и таким чистым, таким невинным... Эта чистота, словно печать на лбу! Ангел. Наверное, если б Аля узнала хотя бы одну из его тайн, то преисполнилась бы ненависти к нему, Артуру. Хватило бы одного симулянтства! А уж про то, что он помогал бандитам и тем более – немцам, и говорить нечего... С простодушием невинности Аля сама бы отправила его на костер, да еще подбросила бы в огонь хвороста.
Словом, Аля никак не могла стать спутницей Артура. Когда началась воздушная тревога, Артур сбежал (кроме того, надо было выполнять задание немцев, самая работа!).
Но в душе осталась тоска – по такой юной, чистой, абсолютно, космически недоступной.
