Макс засмеялся, сжал ее что было сил, звонко поцеловал в затылок.
– И руки у тебя как клещи... Вот увидишь, я завтра вся в синяках буду!
Проснулась Саша неожиданно рано. Увидела рядом Макса. Принялась хлопать его по лицу.
– А... Что? – открыл тот глаза, свинцово-серые, мутные ото сна.
– Максим мой хороший, Максим мой пригожий... – Саша ласкалась к нему, а Макс гладил ее чуть шершавыми ладонями. – Макс, покажи... – она съехала вниз, наклонилась над его ногой.
– Ну не надо... – попытался протестовать Макс. Стал натягивать простынь на свою изувеченную ногу.
– Бедная моя ножка... – из глаз Саши покатились крупные, точно виноградины, слезы – они падали на шрамы, перепахавшие Максову ногу от пятки до бедра.
– Саша! – протестовал Макс. – Ну что на тебя нашло...
Кажется, он стыдился сам себя.
– Молчи. Бедная моя ноженька... – Саша прижалась губами к его колену. – Мы тебя вылечим. Поедем в Изра
– В Изра
– А говорят, там самые лучшие врачи. И не вздумай спорить! – яростно произнесла Саша.
Макс засмеялся, притянул ее к себе.
– Я тебя люблю. Если бы ты только знала, как я тебя люблю...
– Я тебя больше люблю! А это что? Ты слышишь? – внезапно напряглась Саша.
– Телефон.
Макс вскочил с кровати и, прихрамывая, зашлепал в коридор.
– Алло... Когда? Твою мать... ну ладно, через час буду.
– Что? – спросила Саша, когда Макс вернулся в комнату.
– Ехать надо.
– На работу?!
– Я же сказал – День города на носу. Но я ненадолго, скоро вернусь. Сиди дома, жди меня. Никуда не уходи!
– Вот еще! – возмутилась она. – Что я, твоя рабыня? Наложница в гареме, покорно дожидающаяся своего господина?..
Макс вздохнул.
– Ладно, делай что хочешь... Только возвращайся потом, Сашенька...
Сашу так тронули его слова и особенно – печальная покорность, с которой Макс произнес их, что она бросилась ему на шею, и момент неизбежного расставания пришлось еще немножечко отодвинуть.
...Через несколько минут после ухода Макса Саша тоже вышла из дома.
Первым делом отправилась в ближайший торговый центр и накупила кучу косметики. Долой прозрачные тени, нейтральный блеск и белесую помаду! Что-нибудь поярче. И краску для волос. Вот такую – огненную, термоядерного оттенка... Саша никогда не красила волосы, а сейчас вдруг нестерпимо захотелось сделать это.
Туфли. Да, нужны именно туфли, а не кроссовки, балетки или плоские девчоночьи сандалии, коих у Саши было – несть числа. Шикарные туфли на высоченной шпильке! Вот чего ей не хватало.
Долой маечки и джинсы. Все это мило, красиво, удобно, но разве это дело, когда у взрослой женщины нет выходного платья?!.
Саша шила другим, но себе – никогда. Другим она давала советы – как сочетать цвета, какой стиль выбрать, какая длина, высота и форма предпочтительна – в зависимости от возраста, образа жизни и типа телосложения...
В первый раз Саша хотела изменить себя. Выйти из образа вечной девочки.
Можно было, конечно, купить готовое платье, но Саша, пройдясь по рядам вешалок, только презрительно сморщила нос.
Пожалуй, к собственной свадьбе Саша так не готовилась, как к новой встрече с Максом.
Или, может быть, дело даже не в Максе? Нет, нет, ну куда же теперь без него! Точнее сказать – не только в Максе...
А в том, что с того момента, когда Саша поняла, что ее отец невиновен, с ней стало что-то происходить. Раньше она боялась выглядеть слишком ярко, вызывающе женственно... Да, она словно боялась быть женственной. Ведь быть женственной – это быть жертвой. Нельзя, чтобы тебя заметили, а значит – полюбили. Потому что любовь – это смерть. Отец убил маму. Никакой женственности, никакой любви!
Такова была логика прежней Саши.
Но теперь все иначе. Маму убил не отец, а Бородин. Аксиома о том, что любовь неизбежно несет в себе смерть, разрушилась.
Саша поняла, что любит. Любит Максима. И что она – женщина, а не вечно юная девочка-припевочка в вечной джинсе...
