– А ты думала!
– Танита, ты такая сумасбродка... – Шурочка поджала губки в пунцовой помаде, и мне опять показалось, что она завидует мне.
Я не выдержала и расхохоталась:
– Дорогуша, неужели ты и впрямь думаешь, что я потратила свои кровные денежки на эту бандуру, которая полкомнаты заняла?
– Митя? – Имя моего возлюбленного прозвучало в ее исполнении как-то чересчур фамильярно.
– Вот еще! – рассердилась я. – У Мити собственное увлечение – машина. Кстати, он обещал нас в выходные свозить куда-нибудь на природу. Шашлык-башлык и все такое...
– Витюшку можно взять? – быстро спросила Шурочка.
– Ну конечно. А аквариум подарил мне мой первый муж. Знаешь, все так странно произошло... – и я рассказала Шурочке историю о интерьер-салоне, о разговоре с Ромуальдом и о моем раннем и бестолковом замужестве.
– Так ты говоришь, он решил осуществить твою мечту? Удивительный человек...
– Шурочка, если б ты знала, насколько сентиментальны бывают некоторые мужчины!
– Я не знаю, – рассеянно ответила она, – мне мужчины таких подарков не дарили. Кстати, ты действительно мечтала о таком аквариуме?
– Да, с давних пор. А почему – не знаю. Я представляла, как было бы здорово вглядываться сквозь толстое стекло в призрачную полутьму, любоваться мельканием пестрых рыбок... Жутко, красиво и таинственно.
– Ты совсем ребенок, – укорила меня Шурочка. – Ни семьи, ни забот... Вот и лезут в голову всякие странные мысли.
– Дорогуша, чрезмерный рационализм тоже вреден.
– Не знаю, не знаю... Так этот твой Ромуальд жалеет, что развелся с тобой?
– Кажется, да... Впрочем, он жалеет не о том, что развелся, а что его новая жена такая стерва. Представляю, каким ангелом выгляжу я на ее фоне! Хотя, сама знаешь, я тоже не подарок.
– Да-а... – прошептала она с горечью. – Танечка, меня временами поражает несправедливость, которая царит среди людей.
– О чем ты? – довольно бесцеремонно спросила я. – Удивляешься тому, что другим все, а тебе – ничего?
Это был опасный момент – мы вот-вот могли поссориться. Обычная бабская зависть – ничего удивительного, сколько гадких слов говорится из-за нее. Но Шурочка, видимо, была не так проста. Она вздохнула и посмотрела на меня столь печально, что мне стало очень совестно за свою бесцеремонность.
– Да, правда, – ответила она проникновенно. – Я ведь и не уродина, и не глупа, и характер у меня вполне нормальный. Я не стерва, как вторая жена твоего первого мужа, и готовлю, и деньги неплохие зарабатываю, высшее образование опять же. Но почему же меня не любят, почему никто не совершает из- за меня таких безумств? Кстати, ты говорила, что была еще раз замужем?
– Да, за Антоном Тарабакиным – запомни это имя. Возможно, он скоро прославится. Он писатель, собирается стать нобелевским лауреатом.
– Ты серьезно? – Любопытство опять вспыхнуло у нее в глазах.
– Более чем.
– Но разве стать нобелевским лауреатом так просто?
– Вот именно поэтому мы с ним и расстались, Шурочка. Жить рядом с человеком, мечтающим о славе, очень тяжело. Так же тяжело, как жить рядом с неудачником, наверное.
– Как интересно... Гением ты его не считаешь. Наверное, твой второй муж тоже очень любил тебя?
– Наверное, – пожала я плечами.
– Вот, все тебя любят...
Момент был решающий – я остановилась напротив нее и спросила, глядя ей в глаза:
– Шурочка, а как же Мельников?
– Я тебе объясняла когда-то... Что-то жарко, не найдется ли у тебя чего-нибудь прохладительного? – Она явно пыталась ускользнуть от темы.
– Шурочка, я прекрасно помню – у вас было нечто большее, чем простое юношеское увлечение, – продолжала давить я.
– Нет, именно увлечение... – пролепетала она.
– Из-за чего вы расстались? Что произошло?
– Ты прямо как следователь... Таня, черт возьми, мне надоело! Это было так давно, что я уже забыла!
Я достала из холодильника персиковый сок, бросила в него несколько кубиков льда.
– Почти лето, – сказала я мечтательно, словно разговора на неприятную тему и не было. – Шурочка, ты любишь лето?
