– А я помню! Я ей, профурсетке этой, на следующий день позвонила, хотела в глаза ее бесстыжие посмотреть, к себе звала… Она обещала, адрес записала даже, а сама не приехала! Стыдно ей было, значит, совесть заела… Она виновата! И папка твой – гусь тот еще, хоть и не говорят плохо о мертвых…
– Мама, но это же разные вещи! Если папа по собственной глупости…
– Папа, папа! Достала ты меня со своим папой. Мало я из-за него в свое время слез пролила… Ты теперь еще меня доводишь! И что она, профурсетка эта, сегодня про тебя и Сашу сказала? Я не поняла… На что она намекала?
– Ни на что. Господи, мама, если бы ты знала, как я тебя ненавижу…
– Спасибо. Огромное тебе спасибо, доченька. И как у тебя язык поворачивается, после всего того, что я для тебя сделала…
– Что ты для меня сделала? Что? Ты мне всю жизнь сломала, мама.
– Я? Я?! Каким образом?.. И чего ты на меня все валишь! У тебя все кругом виноваты, одна ты белая и пушистая…
Со следующего дня начались очередные заседания в суде.
Саша опять стал приходить позже.
Злой, усталый, мрачный… Он почти не разговаривал с Ларой, лишь с Ваней – иногда.
В новостях освещали этот процесс – Лара несколько раз видела кадры из зала суда, слышала комментарии известных людей по этому делу, несколько раз мелькало Сашино лицо на экране, Лара видела Римму эту…
Потом было ток-шоу на одном из центральных каналов, с участием Риммы, ее мужа и клиентов Риммы – тех, кому повезло, и тех, кто потерял своих детей…
Общество на какое-то время разделилось надвое – одни считали Римму чуть ли не святой, спасительницей, милосердным ангелом, помогающим женщинам и детям, другие называли ее чудовищем. Много спорили, правильно ли это – рожать дома или только в больнице…
Так ни к какому выводу и не пришли.
Римме дали условный срок, запретив практиковать акушеркой – свою роль сыграло то, что Римма была многодетной матерью, и то, что у нее нашлось много защитниц, причем некоторые – очень влиятельные люди. Им повезло, у них родились здоровые дети, и матери остались здоровы, они восхваляли естественные роды на дому. К счастью, счастливых исходов оказалось много больше – Римма не бралась за «сомнительные» беременности, выбирая себе в клиентки только здоровых женщин, и лишь несколько раз ошиблась – как в случае с Оленькой…
Саша пришел домой и сухо сообщил Ларе о результатах судебного процесса.
– Ты будешь добиваться пересмотра дела? – спросила Лара.
– Нет.
– Ты простил Римму?
– Нет. То есть… Я не знаю, как это выразить. – Саша потер лоб. – Я не собираюсь всю свою жизнь класть на алтарь возмездия… – Он усмехнулся, печально и иронично. – Я хочу жить. И вообще…
– Что? – дрогнувшим голосом спросила Лара. Слова мужа – «я хочу жить» – заставили ее забеспокоиться. Что имел в виду Саша?
– Милосердие выше справедливости, вот что, – ответил тот и ушел к себе в кабинет.
Лара потом долго ломала голову над его словами, что значит его фраза «я хочу жить» и эти слова о милосердии – и пришла к выводу, что Саша решил начать новую жизнь, с чистого листа. Наверное, с другой, новой женщиной. Либо он уже нашел кого-то, либо собирается найти.
Лара понимала, что в любом случае Саша не перестанет помогать им с Ваней, заботиться о них… Но Саша хочет и своего, личного счастья. Он – живой, нормальный. Он хочет любить, он мужчина, в конце концов. Ларе ли не знать его…
Они больше не возвращались к этому разговору, хотя Лару терзали любопытство и беспокойство.
Они вообще говорили мало – с тех пор, как с осени стали жить вместе, с Ваней. Беседовали только на те темы, которые касались воспитания мальчика, каких-то бытовых проблем, погоды, работы. И все. Ничего личного, никаких чувств!
Они оба – и Лара, и Саша – прекрасно помнили, как ругались раньше, спорили и ссорились. И теперь боялись заходить на «опасную» территорию. Они сейчас просто добрые друзья, вежливые соседи, примерные опекуны, объединенные заботой о Ване, и ничего больше.
В начале апреля был день рождения у Елены Игоревны. На этот раз свекровь категорически отказалась отмечать этот праздник у сына, и все собрались у нее дома.
Внешне свекровь никак не показывала своего недовольства Ларой, она опять вела себя безупречно, лишь иногда вздыхала печально и скорбно, глядя на Сашу, возившегося с приемным ребенком и племянниками…
Но Лару это уже не волновало. В конце концов, Елена Игоревна не злодейка. Она просто любит Сашу и, наверное, ревнует своего единственного мальчика к Ларе… Ко всем.
Зато Люба не отходила от Лары, смотрела на нее восхищенными, преданными глазами.
– Слушай, Лар… А давай в следующие выходные отправимся все вместе в аквапарк? – предложила Люба. Потом крикнула: – Стасик, осторожно, не толкай Ванечку, он еще маленький! Натуся… Натуся, зая! Не ешь столько персиков, живот заболит…
– В аквапарк? Не знаю… Наверное, можно сходить, – нерешительно согласилась Лара. «Это же тогда придется купальник надеть! Саша увидит меня… почти голой!» – эта мысль ужасно ее смутила.
– Ты против? – расстроилась Люба, истолковав ее нерешительность по-своему. – Хотя понимаю… Вы втроем хотите, всей семьей, а тут я лезу со своими оболтусами! Но, понимаешь, Стасик у меня такой проблемный… А Саша… Он же пример для него!
– Люб, ты чего! – возмутилась, рассердилась Лара. – Я – против? Против вас?! Ой, глупая… да я, наоборот, рада, что Ваня не один, с друзьями – Натусей и Стасиком!
И Лара обняла Любу.
Та всхлипнула и тоже порывисто обняла Лару.
В следующие выходные все отправились в аквапарк.
Ваня был в восторге, остальные тоже… А Лара чувствовала себя как-то странно, всей кожей ощущая неестественность происходящего. Слишком хорошо.
И Саша почти не смотрел, не подходил к ней.
…Вечером того же дня.
Ваня от усталости уснул в машине. Саша взял мальчика на руки, отнес его в дом.
– Ваня, миленький, надо раздеться, умыться… – Лара все-таки растормошила мальчика, запихнула его в душ, заставила почистить зубы. Вытерла полотенцем, натянула на него пижаму, повела в комнату.
– Ложись… Спи, мой зайчик. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Лара, – сонным голосом ответил мальчик и улыбнулся, не открывая глаз.
– Как тебе понравился сегодняшний день?
– Очень… – пробормотал Ваня. – Очень-очень! Так все здоровско было! И папа такой хороший у меня, и мама такая хорошая… – едва слышно закончил он фразу и окончательно уснул, засопев носом.
Лара некоторое время сидела рядом с ним, ошеломленная, потрясенная до глубины души. Папа и мама. Значит, Ваня считал их с Сашей родными…
Это хорошо. И это плохо. Странно, страшно!
Лара решительно сорвалась с места, направилась к Саше. Постучалась в его дверь:
– Можно?
Саша в это время сидел за ноутбуком.
– Да, конечно… Что, Лара?
– Послушай… послушай, так нельзя… Что ты задумал? Что ты собираешься делать? – Лара села в кресло напротив.
– Я? – изумленно спросил тот. – Я ничего не собираюсь делать.
– Ты хочешь уйти? Так уходи скорей. У тебя кто-то есть? Я не против… – задыхаясь от волнения, начала Лара. – Ты свободный человек, ты волен делать все что хочешь, я тебя не осуждаю… Но, пожалуйста, не
