С ним только так – не разговаривать. Этот однорогий тут от одиночества мается, что ли… Каждый день, как только тут появишься, обязательно тут же припрется – и давай болтать. И болтает, и болтает, и болтает… Уже уши трубочкой свернулись, а он все поучает и уму-разуму учит. Ужас.
Но если не отзываться… Леха осторожно покосился на сатира: может, отвяжется и уйдет?
Не тут-то было. Сатир упер маленькие ручки в бока и внимательно вглядывался в Леху.
– Ты где пропадаешь, парнокопытное, я тебя спрашиваю? Где кровушки напиваешься? Что-то на сильно страждущего ты не похож…
– Так… Нефтяные вышки окучиваю…
– А, все работничков мочишь? Трудовую кровушку пьешь… Подожди, а охрана?! Там же охраны должно быть немерено! Нефть – это бензин, а бензин тут – все! Самое ценное после самих машин. Здесь ведь никаких попсятных телепорталов нет, быстро перемещаться из одной зоны в другую можно только на машинах. Кто быстрее ездит, тот тут всем и заправляет. Машины и нефть здесь как оружие. За нефть тут постоянно грызутся. Как ты с их охраной-то разделываешься?
– Да какая там охрана… Одни наши. Русские все.
– Пф! Ну еще бы! – сатир даже обиделся. – А ты как хотел? Конечно, русские! Русский везде нефть найдет… Национальный продукт. Гордость! Да и потом… Тут, в игре, за добычу нефти платят столько же, сколько на реальных буровых, а может, и побольше…
Леха нахмурился и опустил голову. За добычу виртуальной нефти – платят реальными деньгами? Да еще больше, чем за добычу реальной?… Идиотизм какой-то, вся эта киберномика… Ладно, к черту! Надо дело делать, а не сопли жевать. Начнешь выяснять – это еще на час болтовни. Этот однорогий может говорить о чем угодно. И без конца. Точнее, пока насмерть не заболтает…
Леха шагнул в сторону, обходя сатира, и тот, конечно же, тут же заговорил:
– И что, ты только на вышку бегаешь, рогатое?
– А что?
– Смотри… – Сатир покачал головой. – Место там, конечно, сытное, не спорю. Но ты лучше не ленись, разбавляй. Одну ночь там, две ночи честно по пустыне нарезаешь. Понял?
Леха хмыкнул. Разбавляй… Легко сказать! Если бы только с жаждой бороться – может, и разбавлял бы. Но…
Леха украдкой покосился на плечо. Алиса нарисовала на броневом наросте маленького дракончнка. Грубовато получилось – а попробуй поскреби на броне кончиком крыла! – но кому надо, узнают. Должны узнать.
– Понял? – не отставал сатир.
– Разберемся, – сказал Леха и попытался обойти сатира.
– Э, э, рогатый! Опять умничаем? Я тебе серьезно говорю: не нарывайся. От добра добра не ищут. Погулял, и хватит. Не доставай их совсем уж. А то…
– А то что?
– А то перекроют кислород, вот что! Думаешь, не сообразят, как от тебя отделаться?
– Пока не сообразили.
– Вот именно – пока! Русские, говоришь, одни? Смотри… Наши медленно запрягают, да быстро ездят… Думаешь, самый умный тут?
Леха не ответил. Умный не умный, а с теми на вышке как-нибудь разберемся! И не с такими справлялись.
Бочком, бочком – чтобы сатир не увидел дракончика на правом плече, а то опять от болтовни не спасешься, – Леха обошел его и засеменил к расщелине.
Скоро ночь.
Надо поторапливаться…
Ночь опустилась, когда от стены не отбежал еще и на десяток верст.
Черная, южная. Затопившая все темнотой. Еще одна…
Две прошлые ничего не принесли. Найти Гнусмас было легко. Магазинчик «Самсунга» высмотреть тоже нетрудно. А вот Тхели…
Тхели не было. То ли она два дня просто не приходила в игру, то ли…
Леха мотнул головой, прогоняя предательскую мысль. Нет! Должна быть в игре! И найдется.
Обязательно найдется.
В город, скорее в этот чертов город – вдруг она по вечерам туда заходит, а не глубокой ночью?
Только сразу в город никак, жажда уже подступала…
Пить хотелось все сильнее. И можно сто раз убеждать себя, что это выдуманная жажда, что это милливольты на каком-то крошечном электроде, воткнувшемся в мозг, – да только не помогает это. Пить, пить, пить! – вот что бьется в голове, выгоняя все прочее. И ничего с этим не поделать. Кроме одного – по- быстрому напиться.
Дюны едва угадывались в темноте.
Месяц висел на востоке, над самым горизонтом – едва заметный. Народился день или два назад. Тоненькая долька света, повисшая на небе почти горизонтально. Света от него почти нет, да и зайдет вслед
