Катя умолкла, растерянно хлопая ресницами.
— Ты сама себя загонишь в рабство! Они из тебя все соки выпьют. Выжмут до последней капли. И отшвырнут. Как уже было с твоим отцом, — предупредил я. — Не важно, крупная фирма или нет — важно люди. А этих людей я знаю, им наплевать на талант. Им главное — деньги.
— Странно, и мама то же твердит, — призналась Катя.
Разом выпалив все, что хотела, на одном дыхании, она словно устала и молча смотрела на меня, подперев щеку ладонью. Точно, как когда-то Старкова у себя на кухне в день нашего знакомства.
— Тебе надо уходить, — попросил я. — Через полчаса сюда явится тот самый человек, о котором ты говорила. У нас будет серьезный разговор. Я не хочу, чтобы вы встретились.
Катя смутилась, покраснела и рассердилась.
— Ну и забирайте свою пленку! — холодно сказала она, протягивая мне коробку. — Скатертью дорога в Америку!
Гордо выпрямив спину, девчонка пошла через зал к выходу. А я еще подумал, что с таким характером она и впрямь способна чего-нибудь добиться. Тем более — голос — еще в детстве Старкова хвасталась, что дочь вундеркинд. Но не успел я это подумать, как Катя вернулась с полдороги.
— Хочу, чтобы вы знали! — заявила она. — Петь я все равно буду! И пусть я буду петь за копейки — это лучше, чем вообще не петь! Для меня петь и дышать — одно и то же!..
— Садись, — вполголоса попросил я.
— Вы же хотели, чтобы я ушла? — опешила девушка.
— Поздно, — объяснил я и незаметно подтолкнул ее на стул поближе к окну. Так, чтобы, если придется отбиваться, она оказалась за моей спиной.
Валет явился на встречу раньше, чем договаривались. Судя по тому, как суетились вокруг него гардеробщик и швейцар, — он небывало крупная шишка для их заведения — инстинкт никогда не обманывает таких матерых халдеев.
Когда Валет шагнул в зал, мне сразу бросилось в глаза, как он располнел за эти шесть лет. Живот заметно выпирал из дорогого импортного пиджака. На лбу появились залысины. Лицо обмякло и утратило здоровый цвет. Очевидно, мой прежний компаньон по спекуляциям за эти шесть лет немало поработал печенью, «решая вопросы» на пьянках в комсомольских банях и на обкомовских дачах.
Но выдержку он наработал отменную. Даже глазом не моргнул, обнаружив Катю, сидящую рядом со мной.
— Катюша! Какими судьбами! Такой приятный сюрприз! — рассыпался в комплиментах Валет, даже склонившись поцеловать девушке ручку.
— Ну, здорово, Серега! — Улыбнулся он мне. — Рад, что ты в норме, и вообще, молодцом. Это не каждому удается после таких испытаний.
Однако по еле заметной тени, пробежавшей по его лицу, мне стало ясно — он все понял и разозлился. Столько лет он искал пленку последнего концерта Алеши. Он проверил все мои связи. Шантажировал всех, кто мог иметь к этому отношение. А оказалось, что пленка все это время была у Маши Старковой, которую он пытался запугать самой первой, еще тогда в 1982-м. И не мог поверить, что женщина не поддалась.
Я под столом тихонько наступил Кате на ногу, чтобы держала язык за зубами. И девочка понятливо уткнулась в свою чашечку с кофе.
— Зачем искал? — спросил я конкретно, и не здороваясь.
— А может, я решил помочь бывшему деловому партнеру? — принялся плести кружева Валет, небрежным жестом заказывая официанту дорогого коньяку. — Хотел посмотреть, как твои дела. И предложить какой-нибудь деловой проект? Наш продюсерский центр выходит на новый уровень. Знаешь, какие теперь у нас обороты? Миллионные! И это только начало. Дело развивается. Людей энергичных не хватает. А я помню, у тебя были к этому когда-то способности. Вот и решил — я тебе помогу для начала, а там, глядишь, и совместный бизнес развернем?
— Не гони фуфло, — оборвал я его словоизлияние.
Во время разговора я не прекращал осторожно поглядывать в окошко. И отметил, как два мента уже второй раз прошли мимо, словно обходили здание «Теремка» по периметру. И еще двое мужчин в штатском подозрительно долго тусовались напротив. И это только те, которых я успел рассмотреть в свое окошко. Дело развивалось по самому худшему сценарию, как я и предполагал.
— Не хочешь по-хорошему — твое дело, — окрысился Валет. — Только учти, с твоим досрочным освобождением никто тебя за границу не выпустит. Если только я не похлопочу. А люди у меня есть в идеологическом отделе ЦК и в МВД. Отдай пленку и катись на все четыре стороны вольной птицей! А если не послушаешь — всегда полно способов, как отменить твое условно-досрочное освобождение и отправить тебя снова туда, откуда пришел!
— Валерий Георгиевич! Это же шантаж! — задохнулась от возмущения Катя.
— Ничего подобного, милая! Это мужской разговор. Или выгодное предложение, от которого не стоит отказываться.
Я улыбнулся. Есть одна вещь, которая не доступна пониманию таких, как Валет. И почему, имея все, они не прекращают испытывать чувство, что остались в дураках. Он мог отправить меня обратно на зону. Мог все-таки вырвать у меня пленку. Да и пристрелить, сославшись на сопротивление и попытки к бегству, меня здесь, наверное, тоже могли. Но, что бы ни случилось, — кое в чем я уже победил. Катя Старкова уже никогда не пойдет к нему в услужение, всего-то посидев со мной вместе пять минут за одним столом.
— Она при тебе? — не выдержал Валет. — Покажи!
Я выложил на стол коробку с пленкой. Но, как только он протянул к ней руку, — сразу отдернул и вернул назад — в правый карман пиджака.
— А теперь слушай мои условия, — сказал я. — И перестань прикидываться моим другом. Я ведь знаю, как ты за этой пленкой гонялся. Как Есифа Шмеерзона, несчастного инвалида-алкоголика на улицу бомжевать выселил, чтобы он потом замерз зимой. Пока твои шестерки у него в квартире пол по доскам разламывали — тайник искали. Как ты Машу Старкову стращал — тоже в курсе. По понятиям за тобой столько косяков, что моли бога, чтобы я тебе их не предъявил…
— Ты что-то совсем рамсы попутал, — поежился Валет. — Не понимаешь, на кого залупаешься?..
Он-то считал, что деньги и связи, которые стоят за ним, — это что-то вроде непробиваемой брони. И, в общем, был прав. Все эти типы на подступах к верхушке государственной власти, которым он платил, все менты, которых он мог притащить сюда хоть целый гарнизон, бандиты грузина Дато, много лет крышевавшие его бизнес, — это была целая армия. Но просто я пришел из таких мест, где доводилось видеть, как человека убивали гвоздем в ухо. А он сейчас сидел от меня на расстоянии вытянутой руки. Так что в данный момент наши шансы были равны. И он это чувствовал. И знал, что я знаю, что он это чувствует.
Поэтому ему хотелось скорее уйти. И он закурил сигарету, чтобы скрыть нервы. А я наоборот, чувствовал себя превосходно. И мог сидеть здесь сколько угодно.
— В общем, так, — начал я. — Пленку я тебе продам. Выпускай концерт на пластинке или как захочешь, какая будет прибыль — это твое дело. Я получаю деньги, и наши с тобой дела на этом закончатся. Мстить я тебе не буду. Своих дел хватает.
— Раздумал за рубеж? — поднял брови Валет.
— Здесь дела появились. Вот ее записывать буду, — ухмыльнулся я, поглядывая на Катю. — А деньги нужны — чтобы ее первый альбом выпустить. Думаю, справедливо, когда получится, что за это заплатят ее покойный отец и его друг?
— Э! Мы так не договаривались! Катя со мной контракт подписывает, — замахал перед моим лицом пальцем Валет.
Я схватил эти его пальцы, вывернул их на сторону и заломил руку. Так, что он аж выскочил пузом на стол и прижался мягкой щекой к тарелке.
— А я насчет Кати и не договариваюсь! — тихо продиктовал я ему на ухо. — У тебя на нее никаких прав не было и не будет. А таких, кто талант в рабстве хочет гноить, я ненавижу. И если надо будет раздавить — себя не пощажу. Понял?
Валет что-то прохрипел. И я отпустил его. Оказывается, Катя все это время сидела рядом, удерживая ладонями скатерть, чтобы приборы не полетели на пол, не наделали шума и не привлекли внимания к
