ней. – А может, ты предпочла бы, чтобы я просто взял тебя силой, как поступил бы на моем месте любой из Людей Крови. Неужели ты думаешь, что смогла бы остановить меня? Я сдерживаюсь только потому, что хочу чего-то большего. И тебе смогу дать больше, чем кто-либо другой.
– И что же это?
– Настоящее общение, а не бездумное инстинктивное спаривание двух животных. Мне этого мало, Хлоя. И тебе тоже. Мы оба заслуживаем любви.
– Ты и в самом деле думаешь, что это возможно? Что мы можем полюбить друг друга?
– Да, я так думаю. И поэтому я здесь. Поэтому и ждал тебя. – От ее запаха у меня перехватывает дыхание, я хочу ее до боли. – Решай, Хлоя. Если ты просто хочешь жить семьей, как твои родители, скажи об этом, и ты свободна. Только поскорее, потому что, стоит мне задержаться, я за себя не отвечаю.
Хлоя качает головой:
– Разве ты можешь твердо обещать мне, что наши отношения сложатся лучше, чем брак моих родителей?
– Нет, не могу. Могу лишь поклясться, что приложу все усилия, чтобы они были лучше. И если ты
поступишь так же, думаю, у нас получится. А теперь, пожалуйста, Хлоя, либо иди ко мне, либо дай мне уйти.
Несколько секунд Хлоя просто молча смотрит на меня. Наконец она со вздохом наклоняет голову:
– Нет, я не хочу, чтобы ты уходил. Но только… – Она отступает на несколько шагов. – Это ты
иди ко мне.
Я делаю несколько шагов к ней. Еще один шаг – и наши тела соприкоснутся. Хлоя трется о меня шеей. Я жду ее следующего движения.
– Элизабет говорила мне, что впервые вы с ней занимались любовью в воздухе. Это правда?
– Да.
Она отступает, и на какое-то мгновение мне снова кажется, что я потерял ее. Но Хлоя ложится на спину на приготовленное ложе. Теперь мне виден ее нежный кремовый живот, ее самые укромные места.
– Что ж, а мы с тобой займемся этим здесь, – говорит она.
Я смотрю на нее и не двигаюсь, завороженный ее красотой.
– Иди же ко мне, Питер, – торопит она, – не только ты заждался.
Я бросаюсь на нее и погружаюсь в облако аромата, туманящего мой мозг. Больше незачем разговаривать. Мы оба так распалены, что нет необходимости в прелюдиях. Я врываюсь в нее. Хлоя содрогается и стонет, я рычу от счастья, оказавшись наконец в этой горячей тесноте. Она обхватывает меня передними лапами и вонзает мне в бока свои когти, да так, что брызжет кровь. Моя подруга бешено бьет хвостом, кусает меня за шею своими острыми зубами. Запах моей крови смешивается с ароматом корицы и мускуса, боль перетекает в наслаждение.
Слегка шокированный ее дикой страстностью, я реву, пытаясь высвободиться. О, мои мечты о том, что она в любви будет нежнее сестры! Нет, мне не ослабить этой хватки. Я наваливаюсь на Хлою всем своим весом, пытаюсь придавить ее к полу, подчинить себе, но она в ответ еще глубже запускает в меня свои когти. Она движется в бешеном ритме, запах становится все гуще, и мне ничего не остается, как только поспевать за ней.
Хлоя первой достигает оргазма. Она испускает вопль и прижимает меня к себе еще сильнее. Я присоединяюсь к ней через несколько секунд. Ничего не соображаю. Мое сознание занято только ощущениями. Они накрывают меня с головой.
Потом мы лежим без движения. Хлоя все еще держит меня в своих когтях, все еще сжимает мою шею зубами. Порыв ветра проникает в пещеру достаточно глубоко, чтобы коснуться нас своим холодным дыханием и унести некоторые из запахов, которые нас окутывают. Вдохнув свежего воздуха, я вдруг ощущаю боль. Откидываю голову назад, слегка повожу плечами, чтобы любимая отпустила меня.
На этот раз она не упорствует. Мы лежим рядом. Я ласково поглаживаю ее хвостом. Хлоя не то урчит, не то мурлычет, глаза ее прикрыты. Она гладит меня и, почувствовав кровь, усмехается:
– Это я сделала? – Она теснее прижимается ко мне. – Бедняжка!
– Ничего такого, чего я не смог бы залечить.
– Я знаю. Никак не ожидала, что так поведу себя. Не то чтобы я раскаивалась…
Я тоже ни о чем не жалею.
– И все же, – говорю я, отдав приказ своему телу залечить раны, – в следующий раз лучше «не рвать обшивку».
Устроившись поуютнее около меня, она пожимает плечами:
– Ничего не могу обещать, Питер. Я раньше ни когда этим не занималась. Откуда же мне знать, как я поведу себя в следующий раз? Тебе придется рискнуть.
Мы засыпаем рядом и дремлем, пока наши желудки не начинают урчать от голода. Хлоя садится, облокотившись на меня:
– Ты не спишь, Питер?
Не получив немедленного ответа, она бьет меня хвостом:
– Ты что, собираешься, как мой папаша и братья – лежать и ждать, когда женщина принесет тебе поесть?
Удар почти не чувствуется, и все же, приподняв веко, я ворчу:
– Не ожидал, что моя невеста станет будить меня шлепками.
– Вот и хорошо, – смеется Хлоя и шлепает меня еще раз, сильнее. – Я не хочу, чтобы ты считал меня скучной и предсказуемой.
– А настырной и надоедливой? – подыгрываю я.
Мне удается быстро сесть и прижать ее хвост к полу своим прежде, чем она успевает шлепнуть меня в третий раз.
– Так нечестно! Ты сильнее и больше! – Хлоя изо всех сил старается освободиться. Однако, сколь ко она ни извивается, моя хватка не ослабевает. Мы оба смеемся. – Ладно, ты сам напросился! – И она обдает меня свежей струей своего запаха.
У меня даже рот открывается от того, как быстро отзывается мое тело на аромат корицы и мускуса. Я немедленно отпускаю Хлою. Она с хохотом отпрыгивает от меня:
– Мама говорила мне, что с мужчиной справиться не так уж трудно.
Ее смех гуще и глубже, чем смех Элизабет, и в нем звучит неподдельная радость. Я улыбаюсь, невзирая на свое плачевное положение:
– Ну так кто ведет себя нечестно?
Моя подруга заливается смехом. Однако стоит мне только обнять ее, и она тут же перестанет смеяться. Но я вспоминаю о своем сыне, который остался дома. Мальчик никогда не просыпался один. Я встаю.
– Мне нужно быть дома до восхода солнца. Генри начнет волноваться, если меня не будет.
Хлоя перестает смеяться и спрашивает:
– Разве ты не хочешь остаться со мной в пещере на всю ночь?
– Конечно, хочу, но я должен думать и о Генри. Мы можем вместе поохотиться. А когда поедим, ты полетишь со мной к нам домой, познакомишься со своим племянником.
Я следую за Хлоей и согласно традиции предоставляю ей выбирать жертву. Но мы заранее договариваемся не брать детей.
– Я тоже не люблю на них охотиться, – соглашается моя подруга. – Мне всегда бывало грустно, когда кто-нибудь из наших приносил детей. Папа говорит, что у них мясо вкуснее, и все-таки…
Мы находим пастуха, мирно спящего рядом со своим стадом ни окраине Марунтауна. Это пожилой человек, весь седой и довольно тощий. Хлоя спускается и убивает его. Он даже не успевает проснуться. Мы едим вместе. Лучшие куски Хлоя подсовывает мне. После еды к нам возвращается желание, и мы любим друг друга под открытым небом, в нескольких шагах от останков пастуха. Его овцы мирно пасутся рядом с нами. На этот раз Хлоя ведет себя более сдержанно, даже нежно.
