А не сыграет ли этот лозунг наруку пацифистам? Не думаю, чтобы в природе существовали ныне такие «левые», которые сочли бы эту опасность достаточным основанием для отвержения лозунга: мы все же живем в 1923 году и кое-чему научились. Бояться пацифистского истолкования Соединенных Штатов Европы можно с таким же основанием или отсутствием основания, как и опасаться демократически-эсеровского истолкования лозунга рабоче-крестьянского правительства. Конечно, если выдвинуть Соединенные Штаты Европы, как самостоятельную программу, как панацею умиротворения и восстановления, отделив этот лозунг от рабочего правительства, от единого фронта, от классовой борьбы, то немудрено скатиться к демократизированному вильсонизму, т.-е. к каутскианству и ниже (если вообще есть что-либо ниже каутскианства). Но мы все-таки, повторяю, живем в 1923 году, и кое-чему научились. Коммунистический Интернационал представляет ныне реальность, и не Каутский будет осуществлять и контролировать связанную с нашими лозунгами борьбу. Наша постановка дела прямо противоположна каутскианской. Пацифизм есть академическая программа, имеющая своей задачей освободить от необходимости революционного действия. Наоборот, наша постановка толкает на путь борьбы. Рабочим Германии, не коммунистам (последних убеждать не нужно), рабочим вообще и в первую голову рабочим социал- демократам, которые боятся экономических последствий борьбы за рабочее правительство; рабочим Франции, мысль которых еще скована вопросом о репарациях и о государственном долге; рабочим Германии, Франции и всей Европы, которые опасаются, что установление рабочего режима поведет к изоляции их стран и к экономическому упадку, – мы говорим: даже временно изолированная Европа (а изолировать ее будет не так-то легко при наличии великого моста на Восток, в виде Советского Союза) не только удержится, но и поднимется и окрепнет, уничтожив внутренние таможенные перегородки и сомкнув свое хозяйство с необъятными естественными богатствами России. «Соединенные Штаты Европы» – чисто революционная перспектива, – ближайший этап общей нашей революционной перспективы, вырисовывающейся из глубокого различия в положении Европы и Америки. Кто игнорирует это коренное для текущего периода различие, тот поневоле будет реальную революционную перспективу топить в исторических абстракциях. Разумеется, рабоче-крестьянская федерация не замкнется на европейском этапе. Через наш Советский Союз она, как сказано, откроет себе выход в Азию и тем самым откроет Азии выход в Европу. Дело, таким образом, идет только об этапе, но это очень большой исторический этап, и через него- то нам и нужно в первую голову перевалить.
Л. Троцкий. ХОЗЯЙСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ СОВЕТСКОЙ РОССИИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ{21}
1. Вопрос о путях хозяйственного развития Советской России должен быть оценен и понят сознательными рабочими всего мира как с точки зрения судеб первой в мире рабочей республики, ее прочности, устойчивости, повышения ее благосостояния, ее приближения к социализму, так и с точки зрения тех уроков и выводов, которые вытекают из русского опыта для хозяйственного строительства пролетариата других стран, после завоевания им государственной власти.
2. Методы и темп хозяйственного строительства победоносного пролетариата определяются: а) уровнем развития производительных сил как в хозяйстве в целом, так и в отдельных его отраслях, в особенности – соотношением между промышленностью и крестьянским хозяйством; б) культурным и организационным уровнем пролетариата, как правящего класса; в) политической ситуацией, сложившейся после завоевания пролетариатом власти (сопротивлением низвергнутых буржуазных классов, поведением мелкой буржуазии и крестьянства, размахом и разрушительностью гражданской войны, наличностью внешних военных интервенций и пр.).
Совершенно очевидно, что, чем выше уровень производительных сил в стране и культурно- организационный уровень пролетариата, чем слабее сопротивление низвергнутых классов, тем ровнее, систематичнее, скорее и успешнее победоносный пролетариат может перевести хозяйство с капиталистических основ на социалистические.
В силу своеобразного сочетания исторических условий, первой вступила на путь социалистического развития Россия – страна хозяйственно отсталая, несмотря на высокую концентрацию важнейших отраслей ее промышленности, – страна с отсталыми в культурном и организационном отношении рабочими и крестьянскими массами, несмотря на крайне высокие революционно-политические качества пролетарского авангарда.
Этими противоречиями в хозяйственном, социальном и политическом строении России, а также и тем фактом, что Советская Республика в течение всего своего существования оставалась и остается в капиталистическом окружении, определяются судьбы хозяйственного строительства рабоче-крестьянской власти, повороты этого строительства в смысле нынешней, так называемой новой экономической политики.
3. Поголовная экспроприация не только крупной и средней, но и мелкой буржуазии города и деревни была мерой не экономической целесообразности, а политической необходимости. При продолжавшемся господстве капитализма во всем мире не только крупная, но и мелкая буржуазия России не хотела верить в устойчивость рабочего государства и являлась резервуаром для помещичье-буржуазной контрреволюции. Сломить сопротивление этой последней и тем отстоять Советскую власть можно было в этих условиях не иначе, как полной экспроприацией буржуазии и кулацких верхов деревни. Только такая решительная и беспощадная политика, поставившая колеблющиеся крестьянские массы пред необходимостью выбирать между помещичьей реставрацией и рабочим государством, обеспечила победу этого последнего.
4. Рабочее государство оказалось, следовательно, уже на первых шагах своей деятельности обладателем всех промышленных предприятий, вплоть до самых мелких. Внутреннее соотношение различных отраслей промышленности, в том числе – и в первую голову – основных, было уже до того совершенно нарушено и искажено перестройкой промышленности во время войны и для войны. Личный состав управляющего хозяйственно-административного аппарата находился либо в эмиграции, либо на белых фронтах, а если на советской службе, – то в качестве саботажников.
Завоевание и удержание власти рабочим классом было куплено ценою быстрого и беспощадного разрушения всего буржуазного аппарата управления хозяйством, сверху донизу как в отдельном предприятии, так и во всей стране.
Таковы те условия, в которых сложился так называемый «военный коммунизм».
5. Самой неотложной задачей нового режима было – обеспечить продовольствием города и армию. Уже империалистская война заставила от свободы хлебной торговли перейти к монополии. Разрушив, под давлением потребностей гражданской войны, все организации торгового капитала, рабочее государство не могло, разумеется, начать с восстановления свободной хлебной торговли. Оно оказалось вынужденным заменить разрушенный торговый аппарат государственным – на основе принудительного изъятия излишков крестьянского хозяйства.
Распределение продовольственных и иных потребительских ресурсов приняло форму уравнительного государственного пайка, почти вне зависимости от квалификации и производительности труда. Этот «коммунизм» был справедливо назван военным не только потому, что заменил хозяйственные методы военными, но и потому, что служил в первую голову военным целям. Дело шло не о том, чтобы обеспечить планомерное развитие хозяйства в создавшихся условиях, а о том, чтобы обеспечить продовольствие армии на фронтах и спасти рабочий класс от вымирания. Военный коммунизм – это режим осажденной крепости.
6. В области промышленности был создан, на основе профсоюзов и при их помощи, грубый централизованный аппарат, имевший своей непосредственной целью извлечь из расстроенной вконец войной, революцией и саботажем промышленности, хотя бы минимум продуктов, необходимых, в первую голову, для ведения гражданской войны. Подобие единого плана достигалось тем, что наличные производительные силы использовались лишь в незначительной своей части.
7. Если бы за победой русского пролетариата последовала вскоре победа пролетариата западно- европейского, то это не только сократило бы в чрезвычайной степени гражданскую войну в России, но и открыло бы перед русским пролетариатом новые организационные и технические возможности, неразрывно связав хозяйство Советской России с более высоким хозяйством других пролетарских стран. При этом условии переход от «военного коммунизма» к подлинному социализму произошел бы, несомненно, в более короткий срок и без тех потрясений и отступлений, которые пришлось пережить изолированной пролетарской России за эти 5 лет.
