тем не менее, настаивает на том, чтобы они происходили в Борисове – городе, находящемся непосредственно в военной зоне и в ближайшем соседстве с линией русско-польского фронта. Предложение польского правительства заключить чисто местное перемирие на Борисовском участке, продолжая в то же время военные действия на всем остальном фронте – очевидная аномалия и отнюдь не разрешает затруднений, связанных с выбором Борисова. Поэтому в силу вещей российское правительство вынуждено решительно отклонить этот выбор. Российское правительство предложило в качестве места переговоров один из эстонских городов или Петроград, или Москву, или Варшаву, но все его предложения были одинаково отклонены польским правительством, не допускающим никаких прений по вопросу о своем выборе Борисова; польское правительство создает таким образом непреодолимое препятствие для мирных действий, к которым приступили обе стороны. Мы не можем не обратить внимания, что польское правительство лишь рабски подражает образу действий германского кайзеровского правительства времен Брест-Литовска, несмотря на то, что нынешняя Россия уже не Россия того времени. В истории дипломатических отношений нет примера тому, чтобы мирные переговоры не удались исключительно ввиду того, что не было достигнуто согласия по вопросу о месте переговоров. России нет оснований бояться войны, но тем не менее она всеми силами стремится к миру, для того чтобы направить всю свою энергию на внутреннее строительство, а также для того чтобы прекратить все враждебные действия между народами России и Польши и установить между ними мирные, взаимнодружеские и добрососедские отношения. Российское правительство готово принять в качестве места переговоров любой город нейтрального государства или Антанты, даже Лондон и Париж, но оно вынуждено отклонить, при отсутствии перемирия по всему фронту, какую бы то ни было местность, находящуюся в прифронтовой полосе или в ее близости. Многократно принятые правительствами Антанты решения по вопросу о сопредельных с Россией государствах с достаточной степенью доказывают, что эти правительства считают свое влияние на последних решающим, и если в настоящий момент, когда упорное нежелание польского правительства согласиться вести переговоры с Россией в другом городе, кроме Борисова, является единственным препятствием к открытию этих переговоров, последние по этой именно причине не состоятся, то правительствам Антанты невозможно будет сложить с себя ответственности в данном случае, ввиду того, что их влияние, очевидно, могло бы склонить польское правительство занять менее недоступную позицию по этому вопросу.
Наркоминдел Чичерин.
8 апреля 1920 г.'
Уже после начала польского наступления 19 мая 1920 г. НКИД снова отправил правительствам стран Антанты следующую ноту:
Правительствам Великобритании, Франции, Италии и Северо-Американских Соединенных Штатов.
'Российская и Украинская Советские Республики, совершенно чуждые всяким территориальным вожделениям и не питающие никаких агрессивных намерений по отношению к другим странам, уже почти достигли освобождения от своего внутреннего врага, который, при поддержке правительств Антанты, угрожал их существованию. Обе Советские Республики посвятили все свои силы великому делу внутреннего экономического возрождения и производительному труду, напряженность которого поглощала всю их энергию. Эта работа внутреннего возрождения не создавала угрозы ни для какой другой страны и ни для какого другого правительства. Советские правительства неоднократно заявляли, что если иностранные правительства не будут вмешиваться в их внутренние дела, то и они, с своей стороны, никогда не будут вмешиваться во внутренние дела других стран. Таким образом, суровая энергия их творческой деятельности никому не могла внушить никакой тревоги. И тем не менее, на обе Советские Республики произведено новое, решительно ничем не оправдываемое нападение. По-видимому, уже одно только существование рабочих республик, с успехом ведущих работу экономического возрождения своих народов, является угрозой для стран, где трудящиеся не стоят у власти. Никакого иного объяснения нельзя найти, для ничем не оправдываемого нападения, предметом которого стали обе союзные республики. Советские правительства обеих республик употребили величайшие усилия, чтобы начать мирные переговоры с напавшим на них польским правительством. Российское советское правительство изъявило согласие приступить к переговорам в любом городе, при одном лишь условии, чтобы город этот не находился в прифронтовой зоне. Впоследствии, когда польское правительство, не допуская никаких возражений и отказываясь от дальнейшего обсуждения вопроса, продолжало настаивать на гор. Борисове, придавая этому требованию ультимативный характер, несмотря на то, что гор. Борисов как место для ведения переговоров был явно неприемлем для Российской Республики, последняя обратилась к правительствам держав Антанты, указав им на то, что при их влиянии на Польскую Республику они не могли бы снять с себя ответственности, если бы при создавшемся положении польское правительство без всякой уважительной причины обрекло переговоры на неудачу. Однако, на это обращение не последовало никакого ответа со стороны правительств Антанты, предоставивших польскому правительству, члену их политического объединения, полную свободу действий и принявших тем самым на себя ответственность за новую, вызванную им войну. Польские армии внезапно вторглись на территорию Украинской Советской Республики, союзницы Российской Советской Республики. В то же время польское правительство заявило о признании им контрреволюционной группы Петлюры, ненавидимого и неоднократно отвергнутого народом, якобы, правительством этого народа и подписало с ним соглашение, которое, будучи проведено в жизнь, превратило бы Украину в протекторат, подчиненный завоевательнице Польше. Советские правительства России и Украины находят себя вынужденными напомнить, что Польша является членом Антанты и одним из членов политического объединения, именуемого Лигой Наций, и что влияние двух этих группировок на одного из членов, Польшу, не может не быть решающим. Советские правительства равным образом не могут также не отметить, что, как это для всех очевидно, современная Польская Республика ни по каким условиям своего экономического положения, ни по условиям военно-технической подготовки совершенно не была бы в состоянии вести предпринятую ею крупную войну без весьма значительной финансовой и военной помощи со стороны правительств Антанты. Десант, произведенный французскими войсками в Данциге, так же как и отправка военного материала из стран Антанты в Польшу являются общеизвестными фактами. Поздравительная телеграмма английского короля маршалу Пилсудскому служит явным свидетельством общности взглядов, существующей между правительствами Антанты и авторами польского наступления. Поэтому советские правительства находят себя вынужденными обратить внимание правительств Антанты на падающую на них ответственность за последствия военных предприятий Польши. Они торжественно протестуют против кровавого нападения Польши и против поддержки, оказываемой последней правительствами Антанты. Они апеллируют ко всем народам Антанты против этого нового покушения на свободу трудящихся России и Украины. Советские Россия и Украина обманут ожидания тех, которые надеются задушить их независимость; они будут бороться до полной победы против произведенного на них нападения, угрожающего их неоспоримому праву располагать своей судьбой и устраивать свои собственные дела. Обращаясь при таких условиях к правительствам Антанты, советские правительства России и Украины оставляют за собой право вывести все необходимые заключения, вытекающие из факта нападения, произведенного на Советские Республики при попустительстве и поддержке со стороны правительств Антанты.
Наркоминдел РСФСР Чичерин.
Наркоминдел УССР Раковский'.
154
Лаффон, Эрнест – по профессии адвокат. До 1921 г. член социалистической партии Франции, депутат парламента. Во время войны был социал-патриотом и в 1917 г. приезжал в Россию с целью агитации за продолжение империалистической войны. Во время русско-польской войны в 1920 г. приехал в Варшаву, а затем посетил Советскую Россию, откуда вскоре был выслан за двусмысленное, недостойное социалиста, поведение в буржуазной Польше во время советско-польской войны. В 1921 г. он вступил во французскую коммунистическую партию, однако и внутри ФКП вел антипартийную линию, в частности в вопросе об отношении партии к профсоюзам. В начале 1923 г. вышел из партии вместе с группой Фроссара.
155
Текста ответа редакции разыскать не удалось.
156
Приводим текст телеграммы, отправленной Наркоминделом:
'Москва, 8 августа. Весьма спешно. В Варшаву, Сапеге, министру иностранных дел.
