Октябрьская революция пробудила силы народа, указала ему путь выхода. Но эта же Октябрьская революция, ставшая страшной угрозой для буржуазии всего мира, положила начало ряду бешеных походов и атак на рабоче-крестьянскую власть. 17 месяцев мы ведем почти непрерывную борьбу. На нас нападают, мы обороняемся. Рабочие и крестьяне не хотели и не хотят войны, но они не хотели и не хотят превратиться снова в вьючных скотов, которых будут водить по команде Колчака.
Истощенная страна оборонялась и обороняется, истекая кровью. На усталость страны рассчитывали сперва немецкие империалисты, потом англо-французские хищники, а теперь Колчак. Он сам, разумеется, сознает, что с многомиллионной рабоче-крестьянской Россией ему не совладать. Но он рассчитывает на то, что у народа опустятся руки.
Столько бед, невзгод и тягот выпало на долю трудового русского народа за последние пять лет, что, казалось бы, откуда и взяться еще силе народной для сопротивления и отпора? И Колчак надеется: поникнет головой русский рабочий, упадет сердце русского крестьянина, опустятся у них руки, и скажут они: «нет у нас больше сил на сопротивление, пускай приходит, кто хочет – Колчак, английский король, японский микадо; пускай грабят, душат, пускай делают, что хотят, – мы больше сопротивляться не можем и не хотим». Вот на что рассчитывает Колчак.
И действительно, если бы надломился дух народный, тогда пришла бы гибель наша.
Но этого нет, этого не будет!
На наших глазах совершается великое дело. Грозная опасность вызвала в народных недрах новый прилив энергии и силы. Так бывает и с отдельным человеком. Усталый, истомленный, полусонный бредет он лесной дорогой, готовый свалиться у первого пня и заснуть мертвым сном. Но вот в лесной вечерней тиши послышался ему разбойничий посвист, – и полумертвый от усталости путник встряхнулся, пробудился, вперяет взор в сумрак, рукой сжимает дубину, камень, нож, что есть под рукой. Смертельная опасность пробудила в нем упавшую энергию.
Русский народ сейчас великий путник. Сбросив со своих плеч цепи старого рабства, идет он к новым великим целям – к устройству честной, справедливой, трудовой и счастливой жизни, основанной на началах братского труда. Но путь тяжел. Подъемы и спуски, ухабы и овраги, и острый щебень под ногами. И ядовитые гады прячутся под камнями придорожными. Черное воронье, зловеще каркая, кружится над головой и ждет добычи. Но путник, преодолевая препятствия, истощенный голодом, идет к своей цели. Моментами кажется, что он остановился – не то от усталости, не то от раздумья. Даже как будто сомнение шевельнулось в его душе: дойду ли?
Вот такой момент уловил Колчак. Он изловчился, сосредоточил все, что у него было, и ударил из сибирского тыла по русскому народу. «Ты истощен, пролетарий; ты устал, крестьянин. У вас сердце дрогнуло, у вас руки опускаются, – стало быть, теперь вы будете мои. Я подомну вас под себя, я закую вас в железо, я надену на вас новый намордник самодержавия, калеными, стальными прутьями я заставлю вас по-прежнему служить вашим вековым господам – помещикам, фабрикантам, генералам и адмиралам. И снова станет Россия царской и дворянской».
Но не рассчитал Колчак. Усталость народную он подметил правильно. Усталость эта есть у всех. Вся страна хочет мира и спокойного труда. Но есть не только усталость. Есть в народе сознание, несокрушимая воля – к свободе, к независимости и к счастью. Нынешняя Россия – новая Россия, не дворянская, не буржуазная, не царская, не колчаковская, а рабоче-крестьянская. Прозвучал на всю Россию вечевой колокол тревоги, и не только рабочие Петрограда и Москвы, не только трудовое население Поволжья, которому непосредственно угрожает Колчак, но и крестьяне самых захолустных уездов и волостей услышали и поняли, что последний сильный и опасный враг угрожает всему, что народом завоевано, и, главное, – всей его будущности. Перед каждым рабочим и крестьянином, перед каждым сознательным и честным солдатом Красной Армии вопрос стоит теперь так: кому жить, а кому погибать – России или Колчаку?
Россия – это трудящиеся, которые взяли в свои руки управление страной и принялись залечивать ее старые раны и язвы и строить новую разумную жизнь. Россия – это многомиллионный народ, который желает жить в мире и братстве со всеми другими трудовыми народами. Россия – это молодые и грядущие поколения, дети наши, внуки и правнуки, которым мы передадим страну, освобожденную от того варварства и зверства, которые тяготели над нею веками.
Колчак – это воплощение всей старой неправды русской жизни. Превратить всю страну в страшную каторжную тюрьму, где надсмотрщиками и палачами были бы обиженные ныне эксплуататоры, а каторжниками – трудовые рабочие и крестьяне, – такова единственная цель колчаковского похода.
Встрепенулась страна. В губерниях, в уездах, в волостях в центре всеобщего внимания стоит теперь один вопрос – собрать и сосредоточить все силы и средства для отпора Колчаку. Помимо мобилизации пяти лет, объявленной Советом Народных Комиссаров, все губернии стремятся создать образцовые части из наиболее сознательных, революционных и самоотверженных рабочих и крестьян-добровольцев. Пример подали губернии Поволжья, где коммунисты Сызрани, Самары, Симбирска, Казани с лихорадочной энергией создают ударные революционные полки. Рабочие Москвы живут единой мыслью, единой заботой – обеспечить Восточный фронт. В Петрограде совершается героическая работа в интересах Восточного фронта. Пензенские рабочие телеграфируют о спешном формировании ими ударного полка. В Ярославской, в Вологодской губерниях коммунисты выполняют свой долг, мобилизуя для Восточного фронта лучших борцов. Россия встрепенулась, губерния соперничает с губернией, уезд с уездом в деле отпора Колчаку. Это – благородное соперничество, вызываемое не суетным честолюбием, а стремлением оказать наибольшую услугу делу рабоче-крестьянской революции.
Опасность на Восточном фронте велика. Силы Колчака еще не разбиты и даже движение его к Волге не остановлено. Но уже сейчас можно сказать с глубокой уверенностью, что колчаковской опасности Советская Россия противопоставит могучий, сокрушающий отпор.
Не терять ни дня, ни часа! Все силы, все средства взять на учет и поставить на дело! Каждого работника поставить на надлежащее место! Каждая губерния, каждый уезд, каждая волость должны сейчас работать так, как если бы вся тяжесть колчаковского нашествия должна была обрушиться целиком на них. Эти весенние недели решат вопрос целиком. Рассыплется Колчак – исчезнут вслед за ним остатки красновских и деникинских банд, англичане увезут прочь свои оккупационные войска, и Гинденбург уберется вон со своими жалкими «железными» батальонами.
Колчак – единственная серьезная опасность. Эта опасность будет преодолена, устранена, задушена.[68] Рабоче-крестьянская Россия хочет жить и будет жить.
Гибель и смерть Колчаку!
Да здравствует рабоче-крестьянская Россия!
«В пути» N 34, 20 апреля 1919 г.
Л. Троцкий. I. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ВСЕУКРАИНСКОГО ЦИК[69] 19 МАЯ 1919 Г
Не без волнения выступаю я сегодня пред аудиторией этого многострадального города,[70] который назывался матерью городов русских и который оказался падчерицей революционного развития последних лет.
Волна социальной, пролетарской революции докатилась сюда значительно позже, нежели в остальные крупные центры России. Я хорошо помню те дни, когда мне пришлось быть в проклятой памяти Брест- Литовске. Там находилась тогда и знаменитая украинская мирная делегация, посланная Радой, а в это же время рабочие и крестьяне Украины продвигались, пробивая себе дорогу к Киеву. И как раз в тот день, когда окончательно созрел нарыв предательства со стороны центральной Рады, когда стало ясно, что за спиной рабочих и крестьян Украины Голубович договаривается с Гогенцоллернами и Габсбургами относительно продажи Украины, как раз в этот самый день был занят Киев. Я помню, как на вопрос одного из членов делегации у прямого провода о положении Киева, немец-телефонист с промежуточной станции ответил: «Киев умер». Мы тогда не без издевательства сказали Кюльману и Чернину, что они разговаривают с делегацией украинского правительства, у которой почва под ногами осталась только в самом Бресте.[71]
Но это был только краткий проблеск. Вы, товарищи, хорошо знаете, что произошло затем. Вам хорошо памятны те дни позора и унижения, когда под тяжестью немецкого сапога была раздавлена молодая советская Украина и казалось, что история Советской власти дописывает свою последнюю страницу. Я вспоминаю, каким издевательским взглядом смотрели на нас эти сиятельные дипломаты, эти Кюльманы и
