стороне от нынешних рабочих квартир создает дома-коммуны, надлежащим образом оборудованные, обставленные и снабженные, чтобы затем пригласить пролетариат к переселению в условия нового быта. Если бы такое гигантское мероприятие было даже осуществимо с материальной стороны (о чем нет и речи), оно не дало бы нужных результатов: в новый быт не переселяются; в него стихийно врастают, как было в прошлом: или же его сознательно творят снизу доверху, как будет в будущем. Реорганизация быта должна и может начинаться уже сейчас, на основе тех средств, которые составляют ныне наш советский фонд заработной платы. Каков бы ни был уровень этой последней, коллективное ведение домашнего хозяйства выгоднее индивидуального. Одна кухня в доме, расширенная за счет соседней комнаты или двух соседних комнат, выгоднее пяти, а тем более десяти кухонь и т. д. Но совершенно очевидно, что для достижения изменений на пути инициативного строительства низов, при поддержке власти, недостаточно одного лишь смутного «чувства общественности», а нужно ясное понимание того, что есть, и того, что должно быть. Вспомним, что переход от индивидуального договора к коллективному представляет огромную эпоху в развитии рабочего класса. Для этого необходимы были кропотливейшая работа профессиональных союзов, выяснение природы заработной платы, детальнейшее и тщательнейшее обсуждение техники заработной платы на бесчисленных членских, делегатских и иных собраниях. Переход от индивидуально-семейного хозяйства к коллективно-семейному несравненно труднее, сложнее и неизмеримо значительнее. Если старый семейно-замкнутый быт сложился за спиной людей, то коллективно-семейный быт может сложиться лишь как результат сознательных усилий всех заинтересованных. А для этого нужно прежде всего вскрыть противоречия между новыми потребностями жизни и старой материальной оболочкой быта и этим самым сделать противоречие невыносимым. В этом вообще задача революционной партии. Если бы рабочий класс действительно сознал, в чем противоречие быта, если бы он ясно продумал этот вопрос, хотя бы в лице своего авангарда, – никакая косность советских бюрократов не устояла бы.
Я думаю, что отповедь бюрократическому подходу к вопросам быта лучше всего закончить на этот раз поучительным рассказом т. Карчевского (МСПО) о том, как он подходил – и вполне правильно – с кооперативной точки зрения к переустройству семейного хозяйства. 'В день международной кооперации, – пишет мне т. Карчевский, – я имел беседу о кооперации со своими ближайшими соседями – беднотой, трудовым элементом. Сразу нельзя было подступиться. К чорту кооперативы! Что они дают? Дороже, чем на рынке. Иди за тридевять земель. И прочее. Попробовал я другой подход. Допустим, что на 90 % наша кооперативная практика хромает. Хорошо, согласен. Давайте раньше вкратце разберем идею, задачи кооперации, при чем для большей ясности и ввиду все-таки собственнической нашей закваски, будем исходить из собственных потребностей и интересов. Конечно, все со мной согласились, что нужен клуб, ясли, общественная столовая, детская площадка, школа, прачечная и пр. Давайте теперь подумаем, как нам это осуществить. Тут один выскочил: «вот вы же хотели устроить коммуну, а ничего не вышло». Я осек его. При чем здесь «вы»? Ведь все признали необходимость этих учреждений. Сами вы только что жаловались, что дети дышат сырым подвальным воздухом, а жена, как раба, привязана к кухне. Значит, это наше общее дело. Давайте все устраивать так, чтобы было лучше. Как же устроить? В нашем доме восемь квартир. Двор небольшой. Для многого и помещения нет, а что можно бы устроить, – дорого обойдется. Так думали и рядили. Я подал одну реплику: «квартал». Тут посыпалось без конца предложений и предполагаемых возможностей. Характерно первое предложение от собственнически мыслящего: «ведь нет собственности на дома, нужно разобрать заборы и устроить для квартала одну выгребную яму, чтобы не отравлять воздух». Другой: «посередине устроим детскую площадку». Третий: «попросим Советскую власть, чтобы нам отвели один большой дом в нашем квартале, а в крайнем случае мы сами перегруппируемся и устроим там клуб и школу». И посыпалось: «а столовую», «а ясли?». «Вы только думаете о себе, – это говорят женщины, – а до нас вам дела нет». Одним словом, для всех открылась «Америка».
Теперь, при каждой встрече, особенно женщины, спрашивают меня: «Ну, что, где ваша идея? Давайте, сделаем что-нибудь, – правда, будет хорошо». Предлагают собрать общее квартальное собрание. В каждом квартале имеется 10 – 20 коммунистов. Я думаю, что при поддержке партийных и советских органов можно было бы попытаться кое-что сделать'…
Мораль этого маленького опыта, вполне совпадающего с развитыми выше общими соображениями, совершенно ясна. Вопросы быта нужно пропустить через жернова коллективного пролетарского сознания. Жернова надежные и с материалом справятся.
И еще вторая мораль: «Вы только думаете о себе, – сказали т. Карчевскому женщины, – а до нас вам дела нет». Бытовому мужскому эгоизму действительно нет ни меры, ни предела. Чтобы преобразовать быт до конца, нужно уметь взглянуть на него женскими глазами. Но об этом, я надеюсь, у нас будет еще особый разговор.
«Правда» N 181, 14 августа 1923 г.
Л. Троцкий. КУСОЧЕК СОВЕТСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Существует на свете вторая рота 153-го стрелкового полка. И существует в Москве Первая Образцовая типография. Эта типография является шефом второй роты. На заседании 29 сентября типография заслушала доклад о положении второй роты 153-го полка и постановила: «В ближайшую субботу работать сверхурочно три часа и всю валовую выручку обратить на помощь товарищам-красноармейцам нашей роты».
Депутатом Образцовой типографии в Московском Совете является Демьян Бедный.[24] Он внес известную сумму в «сверхурочный» фонд. Завком Образцовой типографии особым письмом одобрил своего депутата за «солидарность».
Все это можно узнать из N 3-го стенной газеты «Жизнь Печатника», издания той же Первой Образцовой типографии. В газете 8 столбцов обширного формата! – выясняется значение красного шефства, ведется борьба с равнодушием, «которое проявилось в недостаточной критике деятельности завкома»; тут же статья о кооперативе, задача которого «бороться с злейшим врагом Нэпорыловым», далее уголок молодежи, «работа нашего клуба», краткий отчет союза, воззвание ревизионной комиссии, беллетристический фельетон о рабочих подарках Красной Армии и, наконец, два столбца, посвященных борьбе с зеленым змием среди типографских рабочих.
Можно ли найти лучшее выражение «советского милитаризма» и «вырождения» Советской власти? Отдельная типография обсуждает положение своей роты и постановляет произвести в ее пользу сверхурочные работы. Та же типография выпускает по этому поводу большую стенную газету, на столбцах которой жизнь типографии, ее связь со «своей» ротой и со «своим» депутатом, находит такое яркое и неотразимое выражение. Вот он «красный милитаризм», оторванный от рабочих масс и даже враждебно им противостоящий (почитайте газеты меньшевиков и эсеров!). И такая же связь, как меж ротой 153-го полка и Образцовой типографией, существует теперь между всеми частями Красной Армии и самыми разнообразными местными и центральными организациями рабочих и крестьян. Красное шефство стало подлинно народным явлением и дало выражение глубоко-демократическому характеру советской общественности.
Конечно, присяжным клеветникам Советской России не остается ничего другого, как сказать, что и шефство есть продукт насилия: рабочие Образцовой типографии потому заботятся о своей роте, что их к этому вынудили. С точки зрения «образованных» мещан меньшевистского или эсеровского толка, рабочий класс есть стадо рабов, которым командует «кучка» большевиков. Этому стаду приказано было совершить Октябрьскую революцию, и оно совершило. Потом разогнало Учредительное Собрание – по приказу. Потом разбило всех своих врагов – из-под палки. Из-под палки же выбирает коммунистов. Когда вся пролетарская Москва вышла на улицу, чтобы потребовать суровой расправы над эсеровскими контрреволюционерами, то это было сделано не иначе, как по воле Чека. Рабочие отдельных заводов братаются с воинскими частями? Братство поневоле. Крестьяне во время маневров проявляют величайшее радушие по отношению к красноармейцам? Заставили! Приказали! Принудили! Чванная мещанская сволочь только обнаруживает такой философией свое глубокое, утробное презрение к рабочему классу, как темному быдлу, которым можно помыкать по произволу.
Много поддельных документов, известий и слухов пущено про Советскую Россию. Но вот стенной газеты Первой Образцовой типографии подделать нельзя. Это подлинный документ. Это отражение подлинной жизни. Это драгоценный кусочек советской демократии. Положите на одну чашу весов весь демократический парламентаризм со всем, что с ним связано, а на другую – вот этот листок стенной газеты, и стенная газета на весах истории перетянет. Поэтому-то мы и победим, что перетянет.
