школа, особенно для молодняка. Вокруг этих телеграмм, как вокруг стержня, можно построить великолепную воспитательную работу. Но нужны толковые разъяснения, чтобы этот драгоценнейший материал на 9/10 не проходил бесследно для 99/100 грамотного населения нашей страны. Нужны справочники, пособия. Их почти нет. В то же время мы печатаем многочисленные речи и доклады примерно на одни и те же темы, они попадают к тем, кто в общем и целом и без того знает, о чем идет в них речь. В этой области необходим серьезный сдвиг. Книга должна пойти в народ.
Представим себе, что у нас 50 тысяч изб-читален, а потом и сто тысяч, и в каждой избе есть газета. Не три, и не пять газет, как мы, советские чиновники, привыкли читать, а одна газета, где ясно и точно изложены важнейшие сообщения. На стене висит карта, на ней видны все государства, и есть справочники, где обозначено население всех стран, национальный и классовый состав и т. д. «Избач», получив свежую газету, вооружается справочником и разъясняет новости перед картой, привлекая к этому делу как можно больше народу, и в первую голову – демобилизованных красноармейцев. Такая изба-читальня явится незаменимой школой ленинизма, она воспитает в деревне граждан, научив их ориентироваться в международной обстановке, для того чтобы они могли сознательно воздействовать на нее в случае нужды, может быть, и с оружием в руках. Мы должны прежде всего воспитать таких библиотекарей, заведующих читальнями, «избачей» и тесно связать эти разбросанные очаги культуры с центром. Это возможно, это осуществимо, и это будет осуществлено. Только тогда наше культурное строительство создаст себе необходимые рычаги на местах. Только тогда Октябрьская революция раскроет перед массами все свое творческое содержание. Скоро ли это будет? Это, конечно, зависит и от объективных причин, но не в малой степени также и от нашего уменья. У нас есть дьявольский враг, который называется волокитой. Этот враг, отражая, в свою очередь, нашу некультурность, требует, однако, самостоятельной борьбы с ним. Мы теперь заводим вол-избы, вол-библиотеки, вол-организаторов. Это прекрасно. Давайте же эти вол-библиотеки, вол-избы и вол-организаторов мобилизуем на борьбу с вол-окитой. (Аплодисменты.) Я не сомневаюсь, товарищи, вы поняли, что я говорю не о какой-то волостной оките (смех), а о нашей всероссийской и всесоюзной волоките – будь она неладна! (Смех.) Еще об одном вопросе. Сегодня в той же газете я прочитал телеграфное сообщение о том, что в Тифлисе Заккино вручено за постановку «Красных дьяволят» красное знамя. Разумеется, ничего нет плохого в том, что хотят отметить хорошую работу кино. Наоборот, это прекрасно. Кино есть могучее орудие, и когда мы добьемся того, что на местах в вол-избах будут у нас вол-кино, то это будет означать, что нам до социализма уже недалеко, ибо лучшего союзника в нашем строительстве, чем кино, и представить себе нельзя. Но я не об этом хотел сказать, а о том, как мы беспомощно выражаем приветствия и отмечаем заслуги: всегда преподносится красное знамя. У нас теперь прошло множество юбилеев: по случаю и двух лет, и трех лет, и пяти лет, и почти в каждом случае подносится красное знамя. Зачем это и к чему? Если подсчитаем, сколько уходит средств на поднесение красных знамен, то окажется, что много. А что если такой клич кликнем: давайте при всяких юбилеях, которых у нас малость перепроизводство, не подносить красных знамен, а ассигновать те же средства на приобретение книг в волостной библиотечный фонд. На каждой книге, которая будет на эти средства приобретаться и посылаться в волостную библиотеку, будем на переплете (непременно книги в переплете) ставить штемпель, что эта книга приобретается в ознаменование заслуг хотя бы того самого Закавказского кино по постановке «Красных дьяволят» или по какому-либо другому поводу. Мне кажется, такой порядок будет лучше, содержательнее, культурнее.
Конечно, знамена, как символ революционной борьбы, необходимы, но вводить подношение знамен, как рутину, как нечто обязательное и в то же время ни для кого не нужное, это смешно и вредно. Отчего бы библиотекарям не поднять голоса, а газетчикам не поддержать: «Давайте в дальнейшем отмечать все успехи, или воспоминания об успехах, или воспоминания о крупных неудачах расширением ресурсов на культурно-просветительную работу в деревне». Поставим в центре внимания эту самую вол-избу, – ей книжка нужна, справочник нужен, географическая карта нужна, классики нужны, книга Ленина нужна. Вот этой ей и дадим. И на каждой такой книге поставим соответствующий штемпель. Это и для читателя будет вместе с тем некоторым уроком по советской истории…
Товарищи, если ваш съезд даст по разным направлениям этакие живительные толчки нашему, склонному застаиваться, общественному мнению центра, то уже этим одним съезд выполнит серьезную и хорошую работу. Надо во что бы то ни стало доконать те навыки и традиции крепостничества и интеллигентского барства, которые выражены в словах нашего старого сатирика: «писатель пописывает, а читатель почитывает». Нет, писатель, издатель, библиотекарь и читатель должны у нас идти в одной упряжке. И достигнуто это может быть только организованным давлением снизу, контролем сверху, проверкой и отбором. Нужно, чтобы читатель стал смелее, требовательнее, активнее. Научить его этому должен библиотекарь. Надо научить читателя не только претерпевать то, что для него пишут, но и требовать, чтобы ему давали то, что ему нужно, и обругать редактора, – конечно, вежливо (смех), – когда он дает не то, что нужно. Вы, товарищи, являетесь посредниками, рычагами, агентами этого творческого взаимодействия верхов и низов. Да здравствуют же активные посредники, ценнейшие рычаги в системе советской культуры! (Продолжительные аплодисменты.)
Ответы на записки
N 1. «Стоило ли производить революцию у нас, если английскому пролетариату придется все равно вести нас на буксире лет через пятнадцать?».
Из этого вопроса я вижу, что автор записки плохо понял мою мысль, а может быть, и я недостаточно отчетливо разъяснил ее.
1. Если бы революция не произошла в 1917 году, то мы были бы европейской, или, вернее, американской колонией, и европейскому пролетариату, действительно, пришлось бы нас тогда вытаскивать из рабского положения на буксире.
2. Английский пролетариат обгонит нас в деле социалистического строительства лишь после того, как завоюет власть, а завоевать ее он может только с бою, т.-е. путем революции, как и мы.
3. Наша революция, как важнейший исторический факт, чрезвычайно облегчит английскому пролетариату пришествие к власти и социалистическое строительство. На поверхностный взгляд кажется, что это не так, ввиду того, что надежды на быстрое революционное развитие в Европе не оправдались. Но достаточно вдуматься в вопрос, чтобы понять, что без нашей революции движение на Западе развивалось бы несравненно медленнее.
4. Возьмет ли нас английский пролетариат на буксир, когда и как возьмет, – это предсказывать трудно. Но что это значит: взять на буксир? В данном случае это значит, что английский пролетариат, придя к власти и экспроприировав буржуазию, ускорит своей организационной, технической и всякой иной помощью наше социалистическое строительство. Помощь эта, конечно, будет не филантропической, так как мы обеспечим социалистическое строительство в Англии нашим хлебом, лесом и другим сырьем. Мог ли бы английский пролетариат взять нас «на буксир», если б мы жили в буржуазных условиях? Разумеется, нет. Таким образом, сомнения автора записки насчет того, стоило ли совершать революцию, свидетельствуют о том, что он не продумал самых основ вопроса.
N 2. «Не может ли случиться так, что мы все же опередим европейских рабочих не только в деле революции, но и в деле строительства социалистической культуры?».
Конечно, это не исключено. Если нынешний европейский порядок, когда буржуазия уже неспособна справляться с делами, а пролетариат еще неспособен взять власть, затянется надолго; если на этом пути буржуазия доведет Европу до новой войны, в которой еще больше обескровит европейскую экономику и культуру, – теоретически говоря, не исключена возможность, что мы достигнем очень высоких хозяйственных и культурных достижений, прежде чем пролетариат Запада овладеет властью и встанет на путь социалистического строительства. Такого рода перспектива предполагает, следовательно, крайнюю медленность революционного развития остальной Европы, при успешности нашей хозяйственной и культурной работы. Однако, ничто не заставляет нас думать, что европейская революция отодвинута на долгие и долгие годы. Если же она наступит, скажем для примера, в течение ближайшего десятилетия, то все говорит за то, что, преодолев сопротивление своей буржуазии, европейский пролетариат обгонит нас на путях создания нового общественного строя и новой культуры. Но, конечно, и мы приложим все силы к тому, чтобы не отстать.
N 3. «Почему же у нас так безобразно поставлена работа с печатанием телеграмм?».
Формулировка вопроса чрезмерно строгая. Кое-какие успехи в области телеграфной информации нами
