сохранились только «в кучке деклассированной интеллигенции». Что это все значит? Для кого это предназначено? Кому это доступно?
Представим себе нашего молодого красного командира, командующего взводом. Он знает Польшу только по личным воспоминаниям и по газетам. Он знает только Польшу Пилсудского, [75] ту самую, которая нападала на нас. О том, что Польша была разорвана на три части между Россией, Австро-Венгрией и Германией, он не знает. Да, да, товарищи-агитаторы и популяризаторы, представьте себе, он этого не знает. Революция пробудила его мальчиком, и все внимание его потом было поглощено внутренними событиями и борьбой с белыми. Самое имя Польши он услышал, может быть, в первый раз в связи с нападением белополяков и петлюровцев на наши границы. Вот с этих простейших фактов, ясно и просто изложенных, и нужно начать. Польша образовалась тогда-то, путем соединения воедино трех частей, которые были захвачены полтора столетия тому назад тремя хищниками. Говорить о каких-то повстанческих идеях, удержавшихся в кучке деклассированной интеллигенции – да ведь это же жаргон небольших кружков партийной интеллигенции, хотя и не деклассированной, но совершенно оторвавшейся от действительного рабочего класса.
Я этим вовсе не хочу изгнать такого рода выражения, отдельные слова, представляющие сложные намеки из марксистского обихода. Надо только, чтобы форма изложения отвечала объему вопроса и была ясно предназначена для определенного читателя или слушателя. Излагать же простейшие, элементарнейшие исторические факты, неизвестные читателю, на условном языке, целиком связанном с революционными воспоминаниями партийных верхушек, – это уж последнее дело.
В книжке, предназначенной в первую голову для военного читателя, я не нашел никаких данных о территории Польши, о численности населения, об его национальном составе, о числе городов и городского населения и пр. Как же можно без этих основных данных? Книжка обо всем говорит мимоходом, попутно, и ни о чем – ясно и вразумительно. Можно бы предположить, что книжка предназначена для верхов, но нет – она издана в количестве 25.000 экземпляров. Это значит, что книжка должна быть рассчитана на сотни тысяч читателей (и слушателей). А можно утвердительно сказать, что во всей Красной Армии вряд ли наберется пять-десять тысяч читателей, которые эту книжку поймут. При чем те, которые ее поймут, и без того знают все, что в книжке написано.
Книжку писал, очевидно, польский товарищ; она вся испещрена полонизмами и, вообще, грубейшими погрешностями против русского языка. Тут уж целиком вина редакции. Она не дала себе труда просмотреть рукопись, хотя бы с точки зрения русского языка. В книжке говорится, что парламентаризм «изжился» вместо «изжил себя». Пилсудский отказался «присягнуть на братство». Знаменитая 102-я статья царского уголовного уложения[76] названа 102 параграфом, чего никто не поймет. К этому надо прибавить жестокую расправу над падежами (примеров приводить не стану) и – что уже само собою разумеется в нашем советском издательстве – обильное количество опечаток. Если польский товарищ допускает полонизмы, – это понятно. Но для чего же редакция?
Можно не сомневаться, что автор книжки способен дать нечто лучшее, если предложить ему два, и три, и четыре раза переработать то, что он написал. Именно так учились мы в свое время писать популярно. В нынешнем же своем виде книжка совершенно не годится. Она никому не нужна. У неискушенного читателя, для которого она предназначена, она может вызвать только раздражение, близкое к отчаянию, и отбить охоту к чтению.
Надо учиться писать для молодежи!
«Правда» N 279, 10 декабря 1921 г.
Л. Троцкий. ГЕРОЮ КАРАНДАША И КИСТИ
(Приказ Революционного Совета Республики N 1764, 25 июля 1922 г.)
В первый период гражданской войны, когда положение Республики было особенно тяжким и русская интеллигенция в подавляющем большинстве своем поддерживала врагов Советской власти или выжидательно жалась в сторонке, одним из первых отдал свой талант на служение революции художник Моор (Дмитрий Стахиевич Орлов).
Непрерывно работая в военном ведомстве с начала 1919 г., тов. Моор оказал громадные услуги Красной Армии своей яркой кистью и острым карандашом.
Товарищи-красноармейцы помнят его революционные плакаты, подымавшие боевой дух и освещавшие пути борьбы.
За время своей трехлетней работы тов. Моор дал Красной Армии около 150 картин и плакатов, размноженных в миллионах экземпляров, и большое количество рисунков, помещенных в журнале «Красноармеец» и в отдельных книжках.
Рабоче-Крестьянская Красная Армия ценит таких самоотверженных друзей, и РВСР, отмечая заслуги тов. Моора перед революцией, объявляет ему благодарность за геройскую работу по роду его оружия: карандаша и кисти.
Председатель РВСР Л. Троцкий.
«Известия ВЦИК» N 166, 27 июля 1922 г.
3. За качество печати
Л. Троцкий. ТОВАРИЩАМ-ПЕЧАТНИКАМ С ФРОНТА
Важнейшим средством сплочения нашей армии, ее политического воспитания является печатное слово. Между тем беда в том, что это печатное слово не только слишком неправильно и в недостаточном количестве доходит до фронта, но и, прибыв на фронт, слишком часто оказывается непригодным для чтения.
Товарищи-печатники, наша типографская техника ужасна. Целые полосы смазаны так, что не разберешь ни одной строки. Количество опечаток, перепутанных строк неисчислимо. Человеку, который несколько десятилетий привык читать газеты и понимает фразу с двух слов, трудно, иной раз невозможно, разгадать смысл наших газетных статей. Каково же молодому красноармейцу, нередко малограмотному? Да и времени у него нет, чтобы докапываться до таинственных грязных знаков на газетной бумаге. Трудно представить себе то естественное и законное раздражение, которое охватывает читателя, особенно читателя-солдата на фронте, оторванного от жизни страны, когда он, получив в руки долгожданный газетный лист, неспособен ничего разобрать в нем. Газеты «Коммунар», «Беднота», «Голос трудового крестьянства», т.-е. те именно газеты, которые прежде всего рассчитаны на широкие народные массы, отличаются совершенно недопустимой типографской техникой.
Конечно, наши технические средства оскудели, но опыт показывает, что дело не только в технических средствах, но и в самой организации работы и в отношении к ней товарищей-печатников. В тех случаях, когда товарищи-печатники ставили перед собой задачу поднять типографскую технику газеты, сделать ее действительно доступной для чтения рабочих, солдат, крестьян, всегда получался успех.
Сейчас происходит мобилизация сил для поддержки нашего фронта. В этой мобилизации не последнее место занимают революционные печатники. Поставьте же себе, товарищи-печатники, первой задачей дать фронту такую газету, которую можно читать: с чистой и четкой печатью, без отталкивающей чернильной мазни, без убийственных искажений и опечаток. Поставьте себе задачу во что бы то ни стало добиться этого результата в кратчайший срок!
Товарищи-печатники! Дайте фронту газету!
Москва – Ярославль, 19 апреля 1919 г.
«Красный Север», Вологда, 7 мая 1919 г.
Л. Троцкий. НАДО ЗА ЭТО ПРИВЛЕКАТЬ К СУДУ
Получил несколько свежих изданий Государственного Издательства: Ф. Энгельс «Крестьянский вопрос», профессора Гурвича «Основы Советской конституции», Семашко «Наука о здоровьи», Фриче «Корифеи мировой литературы» и пр.
Книжки изданы довольно чисто и даже не без изящества, поскольку дело касается обложки. Но едва успеешь развернуть, как каждая книжка рассыпается на части. Книжки не сшиты. Трудно себе представить более возмутительное отношение к делу: кто-то пишет, кто-то набирает, печатает, а потом выпускают в свет, не потрудившись сшить. В таком виде книжкой нельзя пользоваться. Она обречена на гибель в самый короткий срок.
Следовало бы для такого рода преступлений установить серьезное наказание, совершенно такое же, как за злостную порчу общественного достояния. Разве можно преодолеть разруху и вообще чего-нибудь
